Новость о том, что христиане сумели отвоевать Иерусалим, достигла Западной Европы летом 1099 г. и встречена была с энтузиазмом и радостью. Авторы хроник повсеместно откладывали повествование о местных событиях, чтобы увековечить рассказ о величайшем проявлении божественной милости. Однако сам папа Урбан к тому моменту уже умер и не узнал об успехе крестоносцев, но его друзья и помощники среди служителей церкви возносили хвалы Господу за успех вдохновленного папой предприятия. На протяжении последовавшей за этим зимы многие предводители крестоносцев вернулись домой в сопровождении своих солдат. Как и все остальные вояки, вновь оказавшиеся дома, крестоносцы, без сомнения, преувеличивали тяготы, с которыми им пришлось столкнуться во время путешествия, и великолепие земель, где они оказались. Конечно же, помимо всего прочего, они, по воле Небес, совершили множество чудес. Однако все они в один голос говорили, что для доведения божественного замысла до конца на Востоке требуются солдаты и поселенцы и что искателей приключений там ждут богатство и обширные владения. Они призывали совершить новый крестовый поход, получивший благословение и от служителей церкви.
В новый поход крестоносцы могли отправиться не раньше начала осени 1100 г. Зима не подходила для путешествий, да и урожай нужно было собрать. Все же в сентябре 1100 г. из Италии в сторону Востока выдвинулись участники Ломбардского крестового похода во главе с выдающимся ломбардцем архиепископом Миланским Ансельмом Бовизским. Его сопровождали графы Альберто де Бьяндрате и Гиберт Пармский. Во время Первого крестового похода ломбардцы не сыграли какой-либо значимой роли. Многие из них отправились на Восток в первые месяцы после его начала, присоединились к Петру Пустыннику и с помощью интриг с его германскими последователями, направленными против франков, способствовали крушению его похода. Выжившие впоследствии поступили на службу к Боэмунду. Соответственно, из всех предводителей крестового похода именно последний пользовался наибольшим уважением в Ломбардии.
Новый поход был организован немногим лучше, чем предыдущий. В нем участвовало совсем немного профессиональных солдат. В основном на Восток отправилась чернь, набранная в трущобах городов Ломбардии, люди, размеренное течение жизни которых нарушило развитие на их родине производства. С ними в поход шло множество священнослужителей, а также женщин и детей. В итоге эта экспедиция оказалась довольно многочисленной, даже если учесть, что цифру в 200 000 человек, которую приводит в своей работе Альберт Аахенский, нужно поделить как минимум на десять. Ни архиепископ, ни Альберто де Бьяндрате, считавшийся предводителем этого похода, не были в силах контролировать его участников.
Осенью 1100 г. ломбардцы неспешно продвигались по Крайне, по долине реки Савы, через земли, где правил король Венгрии. В районе Белграда они проникли на территорию Византии. Алексей был готов помочь им. Его войска сопровождали участников похода по территории Балкан. Затем, так как это огромное количество людей невозможно было разместить в одном лагере, их разделили на три части. Одна из них должна была провести зиму в лагере возле Филиппополя, вторая — у Адрианополя, а третья — у Родосто. Но и после этого участники похода оказались слишком неорганизованными для того, чтобы их можно было контролировать. Те, кто оказался в каждом из этих подразделений, стали совершать набеги на окрестности, грабить деревни, вламываться в зернохранилища и даже обворовывать церкви. В конце концов в марте император привел всех участников похода в лагерь, разбитый за стенами Константинополя, намереваясь как можно быстрее переправить их в Азию. Но они услышали, что на помощь им выдвинулись другие крестоносцы, и отказались пересекать Босфор до тех пор, пока не прибудет пополнение. Для того чтобы заставить их сдвинуться с места, император приказал урезать поставки провианта, из-за чего участники похода тотчас же напали на город и пробились во двор императорского дворца во Влахернах. Оказавшись там, они убили одного из львов императора и попытались открыть дворцовые ворота. Миланский архиепископ и Альберто де Бьяндрате, тепло принятые императором, были в ужасе. Они поспешно пробились в центр восставшей толпы и сумели убедить людей по крайней мере вернуться в лагерь. Но им еще нужно было успокоить императора…
Мирного разрешения конфликта удалось достичь благодаря Раймунду Тулузскому, проводившему зиму в гостях у Алексея и пользовавшемуся его полным доверием. Будучи первым среди всех предводителей крестоносцев, другом папы Урбана и епископа Адемара, он все еще обладал огромным влиянием. Ломбардцы прислушались к его словам и, воспользовавшись его советом, согласились выдвинуться в Азию. Ближе к концу апреля они разбили лагерь неподалеку от Никомедии, где стали ждать пополнение, которое должно было прийти с Запада. Стефану Блуаскому так и не позволили забыть побег из Антиохии. Он не выполнил клятву, которую дал перед началом крестового похода, и проявил трусость перед лицом врага. Его жена графиня Адела, дочь Вильгельма Завоевателя, очень стыдилась этого его поступка. Наверняка она ворчала на него даже в супружеской спальне, требуя, чтобы он вновь отправился на Восток и восстановил свою репутацию. Стефан не мог сослаться на то, что нужен дома, ибо реальной правительницей страны всегда была его супруга. В итоге весной 1101 г. он, мучимый предчувствием беды, неохотно снова отправился в Святую землю.
Узнав о том, что Стефан Блуаский отправляется в поход, многие франкские рыцари во главе с графом Бургундии Стефаном, Гуго де Бруа, Балдуином де Гранпре и епископом Суассона Гуго де Пьерфоном решили присоединиться к нему. Они отправились на юг через Италию, пересекли Адриатическое море и достигли Константинополя примерно в начале мая. По пути их нагнал небольшой германский отряд под командованием Конрада, коннетабля императора Генриха IV.
Крестоносцы-франки обрадовались, узнав, что Раймунд находится в Константинополе, да и сам византийский император принял их очень хорошо. Возможно, последовав совету Алексея, они решили, что Раймунд должен возглавить поход; ломбардцы также пошли на уступки и согласились с этим предложением. В последние дни мая вся армия, состоявшая из франков, германцев и ломбардцев, а также немногочисленных византийцев под командованием военачальника Цитаса, которого также сопровождал отряд тюркских наемников, вероятно печенегов, выступил из Никомедии в сторону Дорилея.
Участники крестового похода планировали достичь Святой земли, а по дороге расчистить путь, который шел по Малой Азии (нужно сказать, что император полностью поддерживал выполнение этой вторичной для крестоносцев задачи). Поэтому Стефан Блуаский предложил двигаться по дороге, проходившей через Дорилей и Конью, которой в свое время воспользовались участники Первого крестового похода. Раймунд с ним согласился, так как это предложение вполне соответствовало инструкциям, полученным им от Алексея. Однако у ломбардцев, составлявших основу войска, было другое мнение. Они считали своим героем Боэмунда, и только он, по их мнению, был единственным полководцем, способным вести их к победе. Сам Боэмунд в это время находился в плену у эмира из династии Данишмендидов в его замке в Никсаре, расположенном далеко на северо-востоке Анатолии.
Ломбардцы настаивали, что в первую очередь следует освободить Боэмунда. Раймунд и Стефан пытались спорить, но тщетно. О том, что Раймунд завидует Боэмунду, знали слишком многие; к тому же, несмотря на все его качества, он ни разу не проявил себя как сильный военный лидер, а репутация Стефана была испорчена воспоминанием о проявленной им трусости. Миланский архиепископ и Альберто де Бьяндрате поддержали ломбардцев, в итоге сумевших добиться своего. Выйдя из Никомедии, войско повернуло на восток и направилось в сторону Анкары. Большая часть этой территории находилась во власти византийцев, благодаря чему крестоносцы по пути могли спокойно раздобыть пищу. В самой Анкаре управлял султан из династии Сельджукидов Кылыч-Арслан, но, прибыв туда 23 июня, крестоносцы увидели, что город плохо укреплен, и взяли его приступом. Затем Анкару передали во власть императора, сделав таким образом очень правильный шаг.
Покинув Анкару, крестоносцы отправились на северо-восток по пути, который вел в Гангру в Южной Пафлагонии, собираясь выйти на большую дорогу в сторону Амасьи и Никсара. Уже по пути в Гангру у крестоносцев начались проблемы. Кылыч-Арслан отступал, двигаясь перед ними и опустошая при этом области, по которым шел, вследствие чего участникам похода не удавалось найти для себя пищу. Тем временем о приближающемся войске узнал Малик Гази из династии Данишмендидов. Он поспешил возобновить союз с Кылыч-Арсланом и уговорил правителя Алеппо Ридвана прислать с юга подкрепление. В начале июля крестоносцы достигли Гангры, но там их встретили полностью готовые к бою сельджуки. Крепость действительно оказалась неприступной. Разграбив окрестности и забрав столько еды, сколько можно было унести, крестоносцы были вынуждены уйти. Они были вымотаны, их мучило чувство голода, да и июльскую жару на Анатолийском нагорье вынести непросто. Охваченные разочарованием, они прислушались к словам графа Раймунда, посоветовавшего им отступить на север, к Кастамону, а оттуда — в один из византийских городов на побережье Черного моря. Это отступление должно было спасти войско от неизбежного уничтожения. Раймунд, несомненно, думал, что император простит его за непослушание, ведь он планировал на обратном пути захватить два города: Анкару и Кастамону — и передать их Алексею. Не случайно последний из этих двух городов носил название Castra Comnenon — именно оттуда происходила правившая в Византии династия.
Крестоносцы двигались в сторону Кастамону медленно, терпя по пути многочисленные лишения. Воды не хватало, а турки уничтожили весь урожай. К тому же турки быстро двигались по шедшим параллельно дорогам и нападали то на авангард, то на арьергард крестоносцев. Не успели они уйти на более или менее приличное расстояние, как внезапно авангард войска христиан, состоявший из 700 ломбардцев, подвергся атаке. Охваченные паникой ломбардские рыцари бежали, лишив таким образом защиты пехоту. Стефан Бургундский с трудом сумел сплотить авангард и оттеснить противника. На протяжении нескольких последовавших за этим дней Раймунд, командовавший арьергардом, был вынужден отбивать постоянные нападения турок. Армии вскоре пришлось двигаться сплоченными рядами, из-за чего ее предводители лишились возможности отправлять фуражиров на поиски еды и разведчиков для изучения обстановки.
К тому времени как крестоносцы добрались до окрестностей Кастамону, полководцам стало ясно, что спастись можно только одним способом — двигаться прямо в сторону побережья. Но ломбардцы снова отказались прислушиваться к голосу разума. Возможно, они винили во всех своих проблемах Раймунда, выбравшего неправильную дорогу до Кастамону. Может, ломбардцы думали, будто, когда они покинут территорию, контролируемую сельджуками, и окажутся во владениях Данишмендидов, все станет гораздо проще. Не желая отказываться от своей блажи, они настаивали на необходимости снова повернуть на восток. Военачальникам пришлось согласиться с этим решением, ибо они понимали: если их небольшие отряды отделятся от основной части войска, то вряд ли сумеют выжить. Крестоносцы двинулись вдоль реки Галис на территорию, находившуюся под властью эмира из династии Данишмендидов. Беспричинно разграбив христианскую деревню, оказавшуюся у них на пути, участники похода дошли до города Мерсивана, расположенного посередине пути между рекой и Амасьей. Там коннетабль Конрад попал в засаду и лишился нескольких сотен солдат из своего отряда. Теперь стало ясно, что Данишмендиды и их союзники стягивают силы, готовясь к атаке. Раймунд также стал готовить войско христиан к сражению.
Когда началась битва, турки прибегли к своей излюбленной тактике. Их лучники внезапно бросились на врага, выпустили стрелы, а затем снова отступили. При этом тотчас же с другой стороны появились новые стрелки. Крестоносцам не дали возможности перейти к бою врукопашную, так как в нем они могли воспользоваться своими преимуществами — физической силой и более качественным оружием. Вскоре у ломбардцев сдали нервы. Они во главе с Альберто де Бьяндрате в панике бежали с поля боя, оставив на произвол судьбы женщин и священнослужителей. За ними почти сразу последовали наемники-печенеги, решившие не дожидаться неизбежного конца. Сражавшийся с ними Раймунд в какой-то момент понял, что остался один. Ему удалось вместе со своими телохранителями отойти к небольшому скалистому уступу, где он держал оборону до тех пор, пока его не спасли Стефан Блуаский и Стефан Бургундский. Франкские рыцари и германские солдаты под предводительством Конрада храбро сражались на протяжении всей второй половины дня, но противник постепенно оттеснял их к лагерю. К ночи Раймунд понял, что с него достаточно. Под прикрытием темноты он бежал в сопровождении своего телохранителя, бывшего родом из Прованса, и отряда византийцев, двигаясь в сторону побережья. Узнав о его бегстве, другие участники похода сложили оружие. Остатки армии крестоносцев стали спасаться бегством еще до рассвета, оставив туркам лагерь и сопровождавших их людей, не участвовавших в сражении.
Турки остановились, чтобы разделаться с женщинами и стариками, оставшимися в лагере, а затем погнались за беглецами. Скрыться от них сумели только рыцари, ехавшие верхом. Турки догнали и почти полностью перебили пехотинцев. Все ломбардцы, упорство которых привело к беде, за исключением своих предводителей, были уничтожены. Погибло четыре пятых войска крестоносцев. В руках турок оказались многочисленные богатства и большое количество оружия, а восточные гаремы и рынки рабов наполнились молодыми женщинами и детьми, захваченными в тот день турками.
Раймунду и тем, кто его сопровождал, удалось достичь небольшого византийского порта Бафры, расположенного в устье реки Галис. Там они сумели найти корабль, на котором отплыли в Константинополь. Другие рыцари с боями продвигались вдоль реки и достигли побережья у Синопа. Оттуда они неспешно двинулись по прибрежной дороге, шедшей по территории Византии, в сторону Босфора. В начале осени все они встретились в Константинополе.
Пытавшиеся найти козла отпущения крестоносцы свалили всю вину за свое поражение на византийцев. Стали поговаривать, что граф Раймунд, уводя армию с намеченного пути, следовал указаниям императора, из-за чего она попала в заранее подготовленную осаду турок и была полностью разбита. Однако в действительности Алексей был очень зол на Раймунда и других предводителей похода. Он принял их вежливо, но холодно и не скрывал свое неудовольствие. Если бы крестоносцы захватили для него Кастамону и Пафлагонию, он бы простил их, но сейчас его больше беспокоили другие проблемы — нужно было обезопасить прямой путь в Сирию, не позволить врагам забрать недавно отвоеванные территории на юго-западе Малой Азии и придумать способ, который позволил бы ему вмешаться в ситуацию в Сирии. К тому же он не хотел ввязываться в войну с эмиром из династии Данишмендидов, с которым он уже начал переговоры о выкупе Боэмунда. Сумасбродство ломбардцев нарушило его планы.
Но у случившейся беды были и более серьезные последствия. Победы, одержанные христианами во время Первого крестового похода, далеко не самым лучшим образом сказались на репутации турок и их уверенности в себе. Теперь же они сумели восстановить и то и другое, сделав это с честью. Султан из династии Сельджукидов восстановил свою власть над Центральной Анатолией и вскоре смог перенести столицу в Конью, расположенную на пути, шедшем из Константинополя в Сирию. Тем временем Малик Гази из династии Данишмендидов продолжал захватывать долину Евфрата, подбираясь к границам княжества Эдесса. Сухопутный путь из Европы в Сирию стал непреодолимым как для крестоносцев, так и для византийцев. Более того, отношения между ними ухудшились. Крестоносцы продолжали считать византийского императора источником всех своих бед, в то время как византийцы впали в ярость из-за глупости, неблагодарности и непорядочности крестоносцев.
Последствия свершившейся катастрофы стали очевидны очень быстро. Уже через несколько дней после того, как ломбардцы выдвинулись из Никомедии, в Константинополь прибыла армия франков во главе с графом Невера Гильомом II. Он покинул дом в феврале, пройдя через Италию, добрался до Бриндизи, где сел на корабль, пересек Адриатическое море и достиг Авлоны. Когда его армия пересекала Македонию, она благодаря царившей в ней жесткой дисциплине успела произвести крайне благоприятное впечатление. Алексей встретил графа очень радушно, но тот решил не задерживаться в Константинополе. Возможно, он надеялся, что сумеет объединить силы с бургундским герцогом, своим соседом, и поэтому изо всех сил торопился догнать его. Добравшись до Никомедии, Гильом узнал, что крестоносцы отправились к Анкаре, куда он прибыл ближе к концу июля. Но там никто не знал о местонахождении объединенного войска франков и ломбардцев, и Гильом был вынужден повернуть обратно, чтобы выйти на дорогу, ведущую к Конье. Несмотря на все сложности, связанные с передвижением по территории, не успевшей восстановиться после Первого крестового похода, его армия двигалась, не нарушая строй. В Конье теперь находился большой гарнизон сельджуков, и попытки Гильома взять город приступом не увенчались успехом. Он понял, что оставаться там бессмысленно, и двинулся дальше.
Тем временем о появлении нового врага узнали Кылыч-Арслан и Малик Гази. Окрыленные победой над ломбардцами, они поспешили на юг, вероятно пройдя через Кесарию-Мазаку и Нигде, и достигли Гераклеи раньше Гильома. В это время войско из Невера медленно двигалось от Коньи на восток. Пищи не хватало, а встречавшиеся по пути колодцы турки перекрыли. Подойдя к Гераклее, усталые и ослабленные солдаты попали в засаду и были окружены турецким войском, значительно превосходившим их по численности. После короткого сражения их сопротивление было сломлено. Все франкские солдаты, за исключением самого графа Гильома и нескольких конных рыцарей, пали на поле боя. Спасшиеся сумели прорваться через ряды турок и, проскитавшись несколько дней по горам Тавра, прибыли в византийскую крепость Германикополь, расположенную к северо-западу от Селевкии, находившейся в Исаврии. Тамошний византийский наместник, очевидно, одолжил им в качестве сопровождающих двенадцать наемников-печенегов, которые должны были проводить франков до сирийской границы. Через несколько недель граф Гильом и его сопровождающие, полуголые и безоружные, вступили в Антиохию. Они сказали, что печенеги ограбили их и бросили одних в пустыне, которую все они тогда пересекали. Однако мы до сих пор не знаем, что произошло на самом деле.
Не успел граф Невера пересечь Босфор, как в Константинополь прибыло более многочисленное франко-германское войско. Франками командовал герцог Аквитании Гильом IX, наиболее известный трубадур своего времени и самый ярый политический соперник Раймунда Тулузского. Дело в том, что жена Гильома герцогиня Филиппа приходилась дочерью старшему брату Раймунда и должна была унаследовать графство. Вместе с ним в поход отправился граф Вермандуа Гуго, покинувший своих сородичей во время Первого крестового похода после захвата Антиохии и стремившийся все-таки выполнить свою клятву и увидеть Иерусалим. Аквитанская армия покинула Францию в марте и передвигалась по суше — через юг Германии и Венгрию.
По пути к этой армии присоединился герцог Баварии Вельф, за долгие годы жизни совершивший много славных дел на родине и решивший провести старость в сражениях во имя Господа в Палестине. С собой он привел прекрасно снаряженное войско, состоявшее из германских рыцарей и пехотинцев. Вельфа также сопровождали зальцбургский архиепископ Тимо и вдовствующая маркграфиня Ида Австрийская, одна из самых красивых женщин своего времени, которая, осознав, что молодость ушла безвозвратно, решила совершить благочестивое деяние, приняв участие в крестовом походе.
Их объединенное войско двигалось вниз по течению Дуная в сторону Белграда, а дальше направилось по широкой дороге, шедшей через Балканы. При этом оно представляло собой совершенно недисциплинированную толпу. К тому времени как армия достигла Адрианополя, она успела снискать такую дурную славу, что византийские власти отправили печенежские и половецкие отряды, которые должны были помешать крестоносцам пройти дальше. Начался довольно вялый бой. Крестоносцы смогли сдвинуться с места только после того, как герцог Гильом и Вельф обещали, что их воины будут вести себя как подобает. Во время пути в Константинополь их сопровождал многочисленный конвой. Алексей радушно встретил прибывших в столицу Византии Гильома, Вельфа и маркграфиню и предоставил им людей, которые должны были как можно быстрее переправить крестоносцев через Босфор. Некоторые из мирных паломников, передвигавшихся вместе с войском, включая Эккехарда из Ауры, сели на корабли, плывшие в Палестину напрямую, и прибыли туда через шесть недель после отплытия.
Два герцога вполне могли бы догнать графа Невера и усилить свою армию с помощью имевшихся в его распоряжении людей. Однако последний предпочел объединиться с графом Бургундии, а граф Гильом не хотел объединять свои силы с войском, возглавляемым его старым врагом графом Тулузским, а как баварский герцог Вельф, старый противник императора Генриха IV, возможно, не питал большой любви к Конраду, коннетаблю последнего. Граф Невера поспешно отправился в сторону Анкары, в то время как аквитанско-баварское войско на протяжении пяти недель стояло на берегу Босфора, а затем медленно двинулось по широкой дороге, шедшей к Дорилею и Конье. К тому времени как они достигли Дорилея, армия из Невера уже успела пройти этот город, возвращаясь назад, и двигалась к Конье.
То, что за несколько дней до них по той же дороге прошло другое войско, не облегчило жизнь аквитанцев и баварцев. Их предшественники уже забрали с собой все скудное продовольствие, которое можно было достать по пути, и в этом, что характерно, крестоносцы обвинили византийцев. Как и солдаты из Невера до них, баварцы и аквитанцы быстро обнаружили, что все колодцы пересохли или были перекрыты. Филомелий был покинут жителями, и крестоносцы его разграбили. Турецкий гарнизон Коньи, противостоявший армии из Невера, покинул город до прихода этого более многочисленного войска, но, прежде чем уйти, турки собрали и забрали с собой все съестные припасы и обобрали все сады в пригороде. В итоге крестоносцы не нашли ничего, что позволило бы им подкрепить силы. Именно тогда всего в нескольких милях от Коньи Кылыч-Арслан и Малик Гази уничтожали людей графа Невера.
Голодные и мучимые жаждой крестоносцы с трудом тащились прочь от Коньи через пустыню, направляясь к Гераклее. Внезапно сбоку от них появилась турецкая конница, которая стала выпускать стрелы, целясь в середину их войска, и вырезать фуражные отряды и отставших солдат. В начале сентября крестоносцы добрались до Гераклеи, но оказалось, что жители покинули не только Конью, но и этот город. Рядом с городом протекала река, одна из немногих в Анатолии, которые не пересыхают летом. Наполовину обезумевшие от жажды христианские воины нарушили строй, спеша к столь долгожданной воде. Однако очень быстро выяснилось, что в зарослях, покрывавших речные берега, скрывалось турецкое войско. Как только крестоносцы беспорядочно бросились к воде, турки выскочили из укрытий и окружили их. Времени на восстановление строя не было, и крестоносцами завладела паника. Охваченные сильнейшим страхом всадники и пехотинцы смешались друг с другом. Они, спотыкаясь друг о друга, пытались спастись бегством, но враги не позволяли им сделать это и убивали их.
Герцог Аквитанский в сопровождении одного из своих слуг прорвался на свободу и укрылся в горах. После многодневных скитаний по горным переходам он вышел к Тарсу. Гуго, граф Вермандуа, получил в бою серьезное ранение, но был спасен сопровождавшими его воинами и также добрался до Тарса, хотя и был уже к тому времени при смерти. Он умер 18 октября, и его похоронили там же, в соборе Святого Павла. Граф так и не исполнил свою клятву увидеть Иерусалим. Вельф Баварский сумел бежать благодаря тому, что успел снять и выбросить доспех. Через несколько недель в сопровождении двух или трех спутников он прибыл в Антиохию. Архиепископ Тимо попал в плен и был подвергнут из-за своей веры мученической смерти. О судьбе маркграфини Австрийской нам ничего не известно. В источниках, датируемых более поздним временем, говорится, что она провела остаток дней в качестве пленницы в далеком гареме, где родила мусульманского героя Занги. Но более вероятно, что солдаты в панике бросили паланкин, где находилась женщина, она упала на землю, и ее растоптали насмерть.
Каждый из трех крестовых походов 1101 г. закончился катастрофой, и этот бесславный конец повлиял на всю дальнейшую историю крестоносцев. Турки отомстили за поражение в битве при Дорилее. Их так и не сумели изгнать из Анатолии. Дорога, шедшая через полуостров, осталась небезопасной для армий христиан, кем — франками или византийцами — те ни были бы. Когда позднее византийцы решили вторгнуться в Сирию, им приходилось действовать на краю линий коммуникации, что значительно снижало скорость и делало войска уязвимыми. Франкские переселенцы теперь могли без страха двигаться с Запада по суше через Константинополь только в составе многочисленных армий. Им был доступен только путь по морю, но лишь немногие могли позволить себе заплатить за место на корабле. Вместо тысяч поселенцев, способных принести пользу в Сирии и Палестине, в том году во франкских государствах оказалась только кучка склочных полководцев, лишившихся своих армий и репутации. При этом надо сказать, что там и без них вполне хватало неуживчивых военачальников.
Однако не у всех христиан были основания для того, чтобы сожалеть о трагедии, случившейся в 1101 г. Для итальянских приморских городов потеря сухопутного маршрута через Малую Азию означала, что вскоре они сумеют стать еще более влиятельными и богатыми. Ведь у них были корабли, на которых можно было добраться до франкских государств, расположенных на Востоке. В их помощи нуждались все больше, а они требовали, чтобы взамен им давали торговые привилегии. Жившие в районе Тавра армяне, особенно князья из династии Рубенидов, радовались тому, что Византия лишилась возможности вернуть себе земли, где они жили. В то же время у армян, живших восточнее, причин для радости было меньше. Их главным противником был эмир из династии Данишмендидов, который, вдохновленный триумфом, вскоре напал на них. Жившие в Антиохии норманны, боявшиеся, как и Рубениды, византийцев больше, чем турок, получили весьма полезную для себя передышку. Боэмунд все еще томился в плену, но его регент Танкред сумел в полной мере воспользоваться сложившейся ситуацией и укрепить княжество за счет византийского императора. Вскоре судьба подарила ему козырную карту.
К осени 1101 г. в Антиохию в сопровождении немногочисленных выживших товарищей прибыли герцог Аквитании, графы Баварии и Невера, но предводители франко-ломбардского крестового похода все еще оставались в Константинополе. Алексей так и не сумел простить их за безрассудство. Император разочаровался даже в Раймунде, на которого прежде возлагал такие большие надежды. В конце года полководцы из Европы решили продолжить свое паломничество, и Раймунд попросил императора разрешить ему отправиться в Латакию, чтобы воссоединиться с женой и войском. Алексей с радостью отпустил их и даже предоставил корабли, которые должны были отвезти крестоносцев в Сирию. В самом начале нового года Стефан Блуаский, Стефан Бургундский, коннетабль Конрад и Альберто де Бьяндрате высадились в Святом Симеоне и спешно отправились в Антиохию, где их тепло встретил Танкред. Корабль Раймунда отделился от остальных и причалил к порту Тарса. Как только он вступил на берег, к нему подошел рыцарь по имени Бернард Иноземец и арестовал его за предательство христианской веры, проявившееся в побеге после битвы при Мерсиване. Кучка телохранителей Раймунда не сумела спасти его. Его увели в сопровождении стражи и передали Танкреду.
Рансимен Стивен
Историк-медиевист, византинист
Кембриджский университет
