27 ноября 1309 года в часовне епископского дворца рядом с собором Нотр-Дам в Париже Понсар де Гизи, прецептор тамплиерского дома Пейн [или Пайенс], предстал перед папскими комиссарами. Они спросили его, желает ли он защищать орден Храма, и Понсар ответил, что статьи, обвиняющие тамплиеров в отречении от Христа, оплевывании креста и разрешении вступать в плотские отношения друг с другом, являются ложными, и что соответствующие признания были сделаны под пытками и угрозой смерти. Сказав это, Понсар передал членам комиссии записку, написанную его собственным почерком, которая гласила: «Вот предатели, те, кто лживо и нелояльно высказывался против представителей ордена Храма: Гийом Робер, монах, который пытал их; Эскьё де Флуарак из Безье, соправитель Монфокона; Бернар Пеле, приор Мас-д’Аженэ; и Жерар де Бойзоль, рыцарь, приехавший в Жизор» [Le procès des Templiers, ed. Jules Michelet, 2 vols (Paris, 1841-51), vol. 1, pp. 36-7: Ces sont le treytour, li quel ont propose fausete et delaute contra este de la religion deu Temple: Guillalmes Roberts moynes, qui les mitoyet a geine, Esquius de Floyrac de Biterris, cumprior de Montfaucon, Bernardus Peleti, prieus de Maso de Genois, et Geraues de Boyzol cehalier, veneus a Gisors. English translations are my own except where otherwise noted.]. В этой статье мы рассмотрим три вопроса: Кто были эти люди? Что они якобы сделали или сказали, что привело к тому, что их назвали «предателями»? И что это говорит нам о виновности или невиновности ордена Храма?
Сначала разберемся с личностями этих четырех человек: Гийом Робер, монах, который пытал их, был идентифицирован как Гийом Парижский, великий инквизитор Франции, тот самый человек, который отвечал за Парижский процесс 1307-08 гг. [Der Untergang des Templerordens mit urkundlichen und kritischen Beitragen, ed. Konrad Schottmüller, (Berlin, 1887; repr. Liechtenstein, 1991), vol. 1, p.311; see Alain Demurger, Les Templiers: Une chevalerie chretienne au moyen age (Paris, 2005), pp. 430-1.]. Однако фамилия Гийома де Пари была Имбер, а фамилия вышеупомянутого монаха – Робер. Документ от 5 февраля 1311 года показывает, что монах Гильем Робер из бенедиктинского приорства Сен-Мартен-де-Бержерак в Дордони получил королевские охранные грамоты «из-за того, что он подвергался большому риску в связи с его участием в деле тамплиеров» [Registres du tresor des chartes, ed. Robert Fawtier (Paris, 1958), p. 307, no. 1583: Paris, 15 February 1311.].
Второй человек, Эскьё де Флуарак из Безье, со-приор Монфокона, печально известен благодаря историям о нем, рассказанным более поздними историками [Их слишком много, чтобы упоминать, но они, похоже, исходят из переиздания Джованни Виллани, “Cronica”, том 2, в 1845 году, а также из последующей публикации Финке., Papsttum und Untergang des Templerordens]. Письмо Эскьё, приписывающее тамплиерам различные незаконные действия, датировано несколькими месяцами после начала судебных разбирательств [Papsttum und Untergang des Templerordens, vol. 2, pp. 83-5.] но здесь важно точное определение «Монфокона», со-приором которого был Эскьё. Ален Демурже предложил бенедиктинское приорство Монфокон в кантоне Ла Форс, «округ» Бержерак, в Дордони, и протоколы суда над тамплиерами подтверждают эту идентификацию. Во время показаний Жерара де Лаверня, прецептора Перигора и тамплиерского дома Андриво близ Перигё, данных в Кагоре в октябре и ноябре 1307 года, было заявлено, что среди присутствующих свидетелей, не являющихся тамплиерами, был некий Hugone Moretelli, приор Монфокона в епархии Перигора [Papsttum und Untergang des Templerordens? vol. 2, pp. 317-21; see ibid., p. 321] Это устанавливает связь между приорством, соприором которого, как говорят, был Эскьё де Флуарак, и судом над тамплиерами.
Не может быть никаких сомнений относительно личности третьего человека в списке Понсара, Бернара Пеле, настоятеля Мас-д’Аженэ. Он был советником короля Англии [в качестве герцога Аквитанского] [Jean-Paul Trabut-Cussac, L’administration Anglaise en Gascogne (Geneva, 1972), p. 380.] и доставил письмо короля Франции Филиппа IV об обвинениях против тамплиеров королю Эдуарду II. Ответ Эдуарда от 30 октября 1307 года был гневно-недоверчивым, но, похоже, Бернард не был предателем, его роль была не более чем роль носителя плохих новостей: «Нам, нашим прелатам, нашим баронам и другим членам нашего совета, магистр Бернард Пеле, клерк, изложил то, что он хотел сказать об отвратительной ереси, о которой упоминается в ваших письмах; поскольку эти вещи кажутся невероятными, мы приказали нашему сенешалю из Аженэ, откуда пошли эти слухи, явиться в наше присутствие» [Notices et extraits des manuscrits de la Bibliothèque impériale, ed. Edgard Boutaric (Paris, 1861), ‘Documents relatifs à l’histoire de Philippe le Bel’, in vol. 20, no. XXIII, pp. 161-2. This English translation from the French is my own. See also Demurger, Templiers, p. 431; Gascon Rolls 1307-1317, Preserved in the Public Record Office, ed. Yves Renouard, under the supervision of Robert Fawtier (London, 1964), no. 661; and Margaret Wade Labarge, Gascony: England’s First Colony (London, 1980), p. 105.].
Таким образом, мы приходим к четвертому «предателю» по версии Понсара де Гизи, а именно к Жерару де Бойзолю, рыцарю, приехавшему в Жизор. По крайней мере, два историка [Demurger, Templiers, p. 431; Gilette Ziegler, Les Templiers (Paris, 1973), p. 141, where he is also described as de Neyzol] идентифицировали его как Жерара де Лаверня, прецептора Андриво и Перигора. Несомненно, эффект был потрясающим, когда Жерар де Лавернь предстал перед своими инквизиторами в доме судебного пристава Кагора и сказал: «Я очень боялся смерти, потому что мне сказали, что я потеряю свое тело, потому что я тот, кто первым открыл секреты ордена» [Papsttum und Untergang des Templerordens, vol. 2, p. 318.]. Наконец-то тамплиерский кандидат на клеймо «предателя»!
Бенедиктинское приорство Сен-Мартен-де-Бержерак Гийома Робера и бенедиктинское приорство Монфокон Эскье де Флойрака находились всего в 20 километрах друг от друга, и они составляли основание треугольника с востока на запад, вершиной которого был тамплиерское приорство Андриво Жерара де Лаверня, расположенный в 40 километрах к северу в долине реки Иль, к западу от Перигё. Есть и другая связь: в конце 1304 года Бертран де Гот, тогда архиепископ Бордо, но вскоре ставший папой Климентом V, посетил свои епархии Ажен и Перигё, переехав из приорства Бернара Пеле в Мас-д’Аженэ в приорство Эскьё де Флуарака в Монфоконе к северу от Ле-Фле на Дордони, а затем остановившись в приорстве Гийома Робера на берегу ручья Кодо к северу от Бержерака [Archives départementales de la Gironde, Bordeaux, MS G. 264, Visite de Clément V, transcribed in Archives historiques du département de la Gironde, vol. 23 (Bordeaux, 1883). See also Anne Gilmour-Bryson, ‘L’elezione di Bertrand de Got (Clemente V) e l’incontro a St. Jean d’Angély’, Rivista di Storia della Chiesa in Italia, 53, n. 2 (1999), 429-34.]. Однако действительно ли Жерар де Лавернь был также известен как Жерар де Бойзоль, и действительно ли он «приехал в Жизор», как утверждал Понсар де Гизи? Я еще вернусь к этим вопросам. Пока же вопрос заключается в том, кто или что могло быть источником «ложной и нелояльной» информации, упомянутой в записке Понсара.
Чтобы ответить на этот вопрос, мы перенесем фокус данного исследования из Перигора в Кверси, на сто километров дальше вглубь страны, в регион Кагор в Лоте, где Жерар де Лавернь предстал перед судом. Недалеко к северо-востоку, на дикой скалистой возвышенности под названием Косс, находился отдаленный дом тамплиеров Ле Бастит, прецептором которого с 1305 по 1307 год был Жерар де Коссе [Malcolm Barber, The Trial of the Templars, 2nd edn (Cambridge, 2006), pp. 65, 146-7; also 1st edn (Cambridge, 1978), pp. 253-7; Malcolm Barber and Keith Bate, eds, The Templars: Selected Sources (Manchester, 2002), pp. 256-7, 289-92.].
Между 1307 и 1311 годами Жерар де Коссе четыре раза давал показания во время судебного процесса в Париже [21 October 1307 (Le procès des Templiers, ed. Jules Michelet, vol. 2, p. 290); 22 November 1309 (Le procès des Templiers, vol. 1, p. 28); 22 February 1310 (Le procès des Templiers, vol. 1, p. 81); 12 January 1311 (Le procès des Templiers, vol. 1, pp. 379-94).]. Во время своего четвертого и последнего выступления 12 января 1311 года, возможно, самого убедительного за весь судебный процесс, Жерар начал с заявления о том, что он был принят в орден 12 или 13 лет назад [т.е. где-то между 1296 и 1298 годами] в храме Кагора в присутствии Раймона Робера, который в то время был прецептором Ле Бастит [Le procès des Templiers, ed. Jules Michelet, vol. 1, p. 379.]. По словам Жерара, после того, как его приняли вместе с двумя другими, несколько сержантов ордена заперли дверь, подняли крест и сказали [здесь, как и в следующей цитате, я перевожу драматизированную французскую версию Раймона Урселя, которая близко соответствует изданию текста Жюля Мишеле – прим. авт.]:
Отрекитесь от Бога! Мы, одурманенные и напуганные, конечно, отказались. ‘Вы должны!'[И обнажили свои мечи.] Тогда, под гнетом ужаса, мы, не имевшие оружия, отреклись от Бога. Я сделал это ртом, а не сердцем; двое других, полагаю, тоже. Плюньте на крест, – приказали нам сержанты. Поскольку мы отказались, они сказали, что даруют нам благословение, но при условии, что мы будем держать это при себе и не донесем на них. Затем один из них сказал нам, что если мы почувствуем естественное желание, то всегда можем соединиться между собой; это будет лучше для репутации ордена, чем бегать за женщинами [Le procès des Templiers, ed. Jules Michelet, vol. 1, p. 386; see Raymond Oursel, Le procès des Templiers (Paris, 1955), p. 179.].
Позже в своих показаниях Жерар заявил:
Месяц спустя, все еще совершенно пораженный, я отправился к монсеньеру Сикарду [Secard de Montaigu], епископу Кагора, в его замок Меркюэ [На реке Лот, на небольшом расстоянии к западу от Кагора. – прим. авт.] и признался ему в этих мерзостях; он был ошеломлен и дал мне отпущение грехов; в качестве покаяния он приказал мне носить железный жилет поверх рубашки в течение определенного срока [Можно было бы ожидать, что кающийся должен был носить железный жилет под рубашкой, а не поверх нее, но в тексте стоит слово “поверх”. – прим. авт.] ; поститься в определенные дни на хлебе и воде; обещать все доброе, что я могу сделать для отказа от моих грехов; и, наконец, уехать за границу как можно скорее. Все это я выполнил [Le procès des Templiers, vol. 1, p. 387; see Oursel, Procès, p. 180.].
Таким образом, Жерар живо описал то, что якобы произошло в то время, когда Раймон Робер был прецептором Ле Бастит [1277-1302; см. E.G. Léonard, Introduction au cartulaire manuscrit du Temple (1150-1317) составленный маркизом д’Альбоном и хранящийся в Национальной библиотеке, за которым следует таблица французских домов ордена Храма и их прецепторов. (Paris, 1930), pp. 177, 72.]. Однако кто или что связывает его показания с «предателями», названными Понсаром де Гизи?
Существует, по крайней мере, две такие возможные связи. Епископ Сикард из Кагора не обязательно должен был непосредственно нарушать тайну исповеди, чтобы передать содержание откровений Жерара де Коссе другим, включая Бертрана де Гота, архиепископа Бордо, а значит, потенциально, и «предателям» Понсара. Действительно, существующее каноническое право поддерживало следующий взгляд на правильное поведение священника: «Если ему нужен мудрый совет, пусть он обращается за ним осторожно, не упоминая о человеке» [Fourth Lateran Council, 1215, canon 21, cited in Readings in Medieval History, vol. 2, ed. Patrick J. Geary (Toronto, 2003), pp. 126-7.]. Во-вторых, сам Жерар де Коссе мог показать свой опыт приема другим, возможно, во время своего заграничного путешествия после 1298 года. Учитывая эти временные рамки, под «заграницей», вероятно, подразумевался Кипр, но в записях кипрского суда нет никаких сведений о Жераре де Кассе [The Trial of the Templars in Cyprus: A Complete English Edition, ed. and trans. Anne Gilmour-Bryson (Leiden, 1998).]. Это неудивительно, поскольку Жерар вернулся в Ле Бастит в качестве его прецептора к 1305 году, то есть за пять или шесть лет до кипрского процесса.
В 1307 году Жерар де Коссе уже находился в Пуатье, в присутствии Климента V, вместе с магистром ордена Храма [Жаком де Моле], визитатором Франции [Гюгом де Перо] и провинциальным магистром Бернаром де Ларроком [Reg. Clem. V, no. 7183: 1 July 1311, confirming an act of 9 June 1307 at Poitiers. The ‘Itinéraire de Clément V’, in Tables des registres, ed. Robert Fawtier et al. (Paris, 1948), p. 2, shows Clement at Ligugé on 8, 9 June 1307; at Poitiers on 10 June 1307; and also at Poitiers on 9 June 1308.]. Почему Жерар де Коссе, прецептор очень незначительного и очень отдаленного сельского дома, оказался среди этих знатных тамплиеров? Действительно, можно доказать, что не Жерар де Лавернь, а Жерар де Коссе был «Жераром де Бойзолем, рыцарем, приехавшим в Жизор» Понсара. Жерар де Коссе, уже находившийся в Пуатье вместе с другими знатными людьми в 1307 году и позднее судившийся в Париже, с гораздо большей вероятностью содержался в тюрьме Жизор [On Templars held in Gisors to be tried in Paris см. Papsttum und Untergang des Templerordens, vol. 1, p. 250], чем Жерар де Лавернь, которого судили в Кагоре. Кроме того, в своих показаниях Жерар де Коссе называл Ле Бастит «Басоэз» [Basoez], а названия «Басоэз» и «Бойзоль» [Boyzol] могут быть лингвистическими вариантами одного и того же места, Ле Бастит [Papsttum und Untergang des Templerordens, vol. 1, p. 379.]. Или, может быть, есть другое объяснение?
Если Жерар де Коссе действительно был одним из предателей, о которых говорил Понсар, то Раймон Робер, который был прецептором Ле Бастита в течение примерно двадцати лет до приема Жерара [1296/8], на котором он присутствовал, и который впоследствии продолжал быть прецептором Ле Бастита еще пять лет [до 1302 года] [Léonard, Introduction, pp. 72, 77.], должен считаться главным подозреваемым, ответственным за незаконные действия, описанные в показаниях Жерара. Было бы удивительно, если бы не просочилась информация о незаконных действиях, упомянутых Жераром де Коссе, которые имели место во время двадцатипятилетнего пребывания Раймона [1277-1302; см. Léonard, Introduction, pp.77, 72.] на посту прецептора Ле Бастита. Один из возможных источников такой утечки, как третья связь, особенно интригует. Мог ли Раймон Робер быть родственником монаха Гийома Робера, еще одного из «предателей» Понсара? Хотя «Робер» – распространенная фамилия, есть один факт, который подтверждает эту догадку. В 1311 году Гийом Робер [как отмечалось выше] получил королевскую гарантию «из-за своего участия в деле тамплиеров» [Registres du trésor des chartes, p. 307, no. 1583: Paris, 15 February 1311.]. Позже он попросил и получил в 1319 году перевод из своего приорства в Бержераке в аббатство Фижак в Лоте, в 30 километрах к юго-востоку от Ле Бастита [Lettres communes de Jean XXII, ed. Guillaume Mollat, 16 vols (Paris, 1906-47), no. 8784: 2 January 1319.].
Существуют ли какие-либо свидетельства о карьере Раймона Робера до приезда в Ле-Бастит в качестве его прецептора в 1277 году? Чтобы прояснить этот вопрос, давайте рассмотрим следующую хронологическую последовательность прецепторов тамплиеров в том же регионе, перечисленную Эмилем-Ж. Леонардом:
1. 1263, Раймонд де Дюмо [или дель Буассо], прецептор, Перьяк-Минервуа [Од];
2. 1265-71, Раймонд дель Буассо, прецептор, Ла Шапель-Ливрон [Тарн и Гаронна];
3. 1272, Раймонд дель Буассоно, прецептор, Кагор [Лот];
4. 1275-77, Раймонд дель Буассо, прецептор, Монклар-де-Керси [Тарн и Гаронна];
5. 1277, Раймонд Ротберти [или Роберти], прецептор, Тулуза [Верхняя Гаронна];
6. 1277-1302, Раймонд Ротберти [или Роберти], прецептор, Ле Бастит [Лот] [Léonard, Introduction, pp. 70-2, 77, 165.].
Представляется разумным сделать предположение [как это, по-видимому, сделал Леонард], что прецепторы тамплиеров 1-4, известные как Раймон дель Буассо [и другие варианты], были одним и тем же человеком. Может быть, 5 и 6 также были одним и тем же человеком, а именно Раймондом дель Буассо[но] [или Буассо], который, покинув пост прецептора Монклар-де-Керси в 1277 году, чтобы занять должность прецептора Тулузы, а затем Ле Бастита, по какой-то причине стал использовать фамилию «Робер» вместо описательного имени «дель Буассо»? К сожалению, прямых доказательств, подтверждающих такую догадку, нет. Однако, помимо хронологической последовательности и географической близости этих назначений, есть и косвенная поддержка. Например, Раймон дель Буассо был прецептором дома тамплиеров Ла Шапель-Ливрон в течение шести лет между 1265 и 1271 годами. Учитывая, что Ле Бастит был зависимым от Ла Шапель-Ливрон [Ibid., p. 70.], дель Буассо, следовательно, командовал Ле Баститом в тот же период. Что еще более важно, в своих показаниях Жерар де Коссе называл Ле Бастит «Басоэз», а Понсар де Гизи, похоже, называл Жерара де Коссе «Жерар де Бойзоль», то есть «Жерар из Ле Бастита». Я указал выше, что «Басоез» и «Бойзоль» могли быть языковыми вариантами «Бастит». Возможно также, что «Basoez» и «Boyzol» были вариантами или путаницей «Boisso» или «Boysso». Возможно, когда-нибудь тайна того, были ли Раймонд дель Буассо и Раймонд Робер на самом деле одним человеком, будет решена.
Предполагается, что Раймон Робер умер в 1302 году, когда он перестал быть прецептором Ле Бастит, и Гийом де Жоконо занял этот пост в том же году [Ibid., p. 72.], а в 1305 году его сменил Жерар де Коссе [Ibid., p. 72.]. В октябре 1307 года Раймон Робер был записан как «умерший» [Le procès des Templiers, vol. 2, p. 291.]. Раймон дель Буассо был описан как «умерший» на суде в Клермоне в 1309 году [Hans Prutz, Entwicklung und Untergang des Tempelherrenordens (Berlin, 1888), p. 329.]. О Жераре де Коссе после его важных показаний от 12 января 1311 года [Le procès des Templiers, vol. 1, pp. 379-94.], больше ничего не было слышно. Месяц спустя Понсар де Гизи был упомянут в показаниях на суде как «умерший» [Le procès des Templiers, vol. 1, p. 521: 9 February 1311.], а через месяц после этого Жерар де Лавернь также был назван «умершим» [Le procès des Templiers, vol. 2, p. 20: 9 March 1311.]. Монах Гийом Робер, судя по всему, был еще жив в 1319 году [Lettres communes, ed. Mollat, no. 8784.].
Как я уже показал, инквизиторы и папские комиссары придали необычайное значение свидетельству одного человека, Жерара де Коссе, последнего прецептора одного отдаленного и незначительного места, дома Ле Бастит в Лоте. Неправильные обряды, столь ярко описанные в его показаниях, указывают, если они верны, лишь на конкретный и единичный случай виновности [См.Jonathan Riley-Smith, ‘Were the Templars Guilty?’, in The Medieval Crusade, ed. Susan J. Ridyard (Woodbridge, 2004), pp. 123-4.]. Как таковой, он не является, на мой взгляд, репрезентативным для ордена в целом. Если он нерепрезентативен, то, следовательно, указывает не столько на вину ордена, сколько на его принципиальную невиновность.
Дэвид БРАЙСОН
Научный сотрудник Школы Исторических Исследований в Университете Мельбурна [Австралия]
Перевод с английского
