После ареста тамплиеров во Франции в октябре 1307 года они почти три года содержались в различных тюрьмах по всему королевству. У них не было возможности обмениваться информацией друг с другом и, прежде всего, получать инструкции от руководителей ордена. все изменилось в начале 1310 года, когда более 650 братьев прибыли в Париж для участия в расследовании, которое вела папская комиссия против ордена в целом. В начале парижского разбирательства французским тамплиерам предложили шанс защитить орден сообща. они попытались воспользоваться этой возможностью, но в мае 1310 года, после того как пятьдесят четыре брата были осуждены Сенским собором как рецидивисты-еретики и сожжены на костре, отказались от нее. статья посвящена в основном первой фазе парижского разбирательства [до Сенского собора]. Будет проанализирован поток информации между братьями-тамплиерами и его влияние на их положение в тот период. В статье рассматриваются следующие вопросы: была ли возможность обмена информацией достаточной для того, чтобы тамплиеры могли эффективно защищать орден? Могли ли они сделать это без участия Великого магистра и других сановников ордена? Ответы на эти вопросы позволят показать, что, вопреки мнению подавляющего большинства историков, занимающихся этой темой, тамплиеры потеряли шанс защитить орден задолго до трагических событий мая 1310 года.
После внезапного ареста французских тамплиеров в октябре 1307 года, в течение нескольких последующих лет члены ордена содержались в тюрьмах в разных частях королевства. Во время инквизиционных разбирательств их пытали и подвергали другим видам давления, связанным, в частности, с полученной ими информацией или ее отсутствием. С одной стороны, они получали различную информацию от людей вне Ордена, с которыми они контактировали, вероятно, в связи с судебным разбирательством [1], а с другой – у них не было возможности связаться ни с братьями в других тюрьмах, ни с руководителями Ордена, за исключением нескольких случаев [2]. В результате любое организованное сопротивление или попытка тамплиеров скоординировать свою защиту были практически невозможны. Ситуация изменилась весной 1310 года, то есть через несколько месяцев после начала судебного разбирательства, проведенного папской комиссией против всего ордена в Париже. С этого времени и до окончания процедуры в июне 1311 года перед комиссарами предстали более 800 братьев из разных частей Франции. Впервые после ареста они получили возможность обменяться информацией о судебном процессе против них и обвинениях, выдвинутых против ордена, на более широком уровне. Эта возможность позволила им лучше понять, в каком положении оказались они и их орден, и попытаться выработать общую линию защиты. В данной статье я сосредоточусь на этом этапе разбирательства и обсужу влияние, которое этот факт оказал на положение тамплиеров в то время. При этом я попытаюсь определить, было ли общение тамплиеров друг с другом достаточным для выработки общей линии защиты?
Папская комиссия в Париже начала свою работу в августе 1309 года. Ее главной задачей было допросить всех желающих рассказать о предполагаемых преступлениях тамплиеров, используя список из 127 обвинений против ордена, составленный в папской курии [3]. Важнейшие этапы этой процедуры хорошо известны благодаря подробным записям [4] и неоднократно анализировались историками в последние годы [5]. Однако, чтобы ответить на все поставленные выше вопросы, необходимо взглянуть на них с несколько иной, новой точки зрения.
После длительной подготовки, в ходе которой тамплиеры, уже присутствовавшие в Париже, имели возможность разработать свою стратегию, в апреле 1310 года члены комиссии приступили к допросу свидетелей. Слушания были прерваны месяц спустя, после того как в епархии Санса приговорили к смерти 54 тамплиера [большинство из которых участвовали в процессе]. Их казни были приведены в исполнение немедленно. Комиссары решили прекратить разбирательство, а после его возобновления в ноябре 1310 года братья, стоявшие перед комиссией, больше не желали защищать свой орден. Это позволяет предположить, что попытки тамплиеров организовать общую защиту были прерваны решением Санского собора [6]. Однако с точки зрения рассматриваемых здесь вопросов, наиболее важные события, повлиявшие на ход разбирательства, произошли в апреле, то есть за месяц до собора. Именно в этом месяце тамплиеры получили реальный шанс организовать совместную защиту ордена, но затем почти сразу же потеряли его.
В первые месяцы 1310 года перед папской комиссией предстало около 650 тамплиеров [7]. Братья прибывали из разных частей Франции группами, а затем теми же группами их помещали в разные тюрьмы Парижа. Хотя комиссары в первую очередь призвали тамплиеров, готовых защищать орден, не все заявили о таком намерении по прибытии. Одни отказались встать на защиту [8], другие заявили, что не в состоянии этого сделать [9], третьи утверждали, что готовы защищать только себя, но не Орден [10]. Были и те, кто ожидал, что Великий магистр возьмет на себя защиту Ордена [11], или, по крайней мере, проконсультирует их [12]. Это свидетельствует о том, что по крайней мере некоторые братья не понимали, зачем их вызвали в Париж. Подавляющее большинство из них приняли участие в последующих этапах разбирательства и остались вместе с теми тамплиерами, которые заявили о своем желании защищать Орден.
Братья, приехавшие в Париж, находились в разных тюрьмах, расположенных в разных частях города [13]. Однако у них было много возможностей связаться с братьями из других тюрем, а значит, и из разных регионов Франции, то есть во время собраний, организованных по распоряжению комиссии на первом этапе разбирательства. Самыми важными из этих собраний, несомненно, были две ассамблеи, созванные членами комиссии 14 и 28 марта, на которых был зачитан список обвинений, выдвинутых против Ордена.
В первом собрании приняли участие 70 братьев [14]. Вероятно, впервые за несколько лет у них была возможность узнать, что происходит с другими членами Ордена или с Великим магистром и другими руководителями. Однако именно собрание 28 марта оказалось решающим для их положения и дальнейшего хода событий. Комиссары приказали привести всех братьев, находившихся в Париже, в сад епископского дворца. Их было 547 – подавляющее большинство прибывших [15]. Поскольку их было так много, комиссары сразу же объявили, что не смогут провести разбирательство с участием всех. Допрос каждого брата в соответствии с длинным списком обвинений занял бы слишком много времени, учитывая приближение даты начала Вьеннского собора, первоначально назначенного на октябрь 1310 года [о том, что собор откладывается на год, члены комиссии узнали только в мае 1311 года] [16]. В результате комиссары рекомендовали тамплиерам выбрать из своей среды нескольких прокураторов, которые могли бы выступать от имени всех собравшихся. Они также пообещали создать условия для наилучшей подготовки их защиты, а также обеспечить прокурорам полную свободу общения друг с другом и с другими братьями. После этого заявления они покинули братьев, оставив им время на размышление [17]. Мы не знаем, как долго это продолжалось и в каком направлении. Однако это привело к очень конкретным последствиям. После возвращения уполномоченных двое из братьев выступили от имени всех собравшихся. Это были Пьер де Болонь, прокуратор ордена при Римской курии, и капеллан ордена Рено де Провен. С этого момента они стали самыми важными фигурами на этом этапе разбирательства. Позже к ним присоединились два рыцаря, Бернар де Сартиж и Гийом де Шамбонне, и вчетвером они выступили в качестве представителей всех обвиняемых тамплиеров [18]. Они представили комиссарам список жалоб на лечение в тюрьме и различные проблемы, связанные с судопроизводством. Они потребовали встречи с высокопоставленными лицами ордена, чтобы обсудить с ними вопрос о выборе прокуроров и защите ордена. Они отметили, что без согласия своих лидеров не могут принять решение по первому вопросу, а по второму заявили, что даже если сановники не смогут или не захотят с ними встретиться, они готовы действовать самостоятельно. Такая трактовка роли руководителей ордена в процессе должна была стать ключевой для решений, принятых тамплиерами в течение следующих нескольких недель. Наконец, Пьер де Болонь и Рено де Провен также попросили предоставить им возможность обратиться к юристам, поскольку, как они подчеркнули, подавляющее большинство из них были необразованными в этом отношении [19].
Члены комиссии немедленно ответили на все просьбы. Поскольку собрание в саду епископского дворца состоялось после того, как Великий магистр Жак де Моле, а также другие высшие тамплиерские сановники, выступавшие перед комиссией в ноябре 1309 года и в первой половине марта 1310 года, отказались защищать орден [20], комиссары сообщили об этом собравшимся братьям, отклонив тем самым их просьбу о встрече [21]. Однако они полностью проигнорировали просьбу о консультации с адвокатами. Братья должны были сами принять решение о своих представителях и подготовить защиту своего ордена. Более того, они должны были сделать это быстро, поскольку комиссары хотели как можно скорее закончить затянувшееся разбирательство по причинам, упомянутым ранее [приближение даты начала Вьеннского собора]. Первоначально они приказали тамплиерам принять решение в тот же день, но в итоге дали им время на размышление, однако без дальнейших возможностей для обсуждения. Было решено, что через три дня в тюрьмы, где содержались братья, будут направлены нотариусы, которые зададут им два вопроса: хотят ли они назначить прокураторов и есть ли у них что сказать в защиту ордена [22]?
В течение трех дней, с 31 марта по 2 апреля, нотариусы посетили 23 парижские тюрьмы, где содержались 26 групп братьев. Эти посещения свидетельствуют о том, что встречи в саду епископского дворца было недостаточно для выработки общей линии защиты, даже если обсуждались ее важнейшие элементы, а также о том, что отдельные группы братьев на данном этапе были не в состоянии самостоятельно защищать Орден. Лишь две группы выступили с более широкими заявлениями о защите ордена. Пьер де Болонь выступил от имени братьев, содержавшихся в Парижском храме. Его защита сводилась в основном к отрицанию ценности показаний, полученных от инквизиторов, утверждая, что они были даны под влиянием пыток или в результате подкупа. Кроме того, чтобы иметь возможность защищать орден, он потребовал освобождения из тюрьмы и возможности присутствовать на Соборе во Вьенне [23]. Его аргументы, повторенные несколько раз позже перед комиссией, в итоге стали линией защиты всех тамплиеров, присутствовавших в Париже. Другая группа братьев, содержавшаяся в аббатстве Сент-Женевьев, представила письмо в защиту в форме молитвы, но без каких-либо юридических аргументов [24]. С точки зрения тамплиеров, эти заявления были одним из самых важных или даже самым важным элементом их защиты ордена. Однако с точки зрения комиссаров они не оказали никакого влияния на ход разбирательства. Они решили включить их в протоколы расследования, но им все равно пришлось выполнять свою задачу – допрашивать свидетелей по форме, присланной Папой.
За исключением вышеупомянутых случаев, тамплиеры просто заявляли, что Орден, его Великий магистр и другие братья невиновны, а обвинения ложны [25], или ничего не говорили. Некоторые из них объясняли, что не могут ничего сказать, не посоветовавшись предварительно со своими начальниками или другими братьями. Одна группа просила дать им возможность проконсультироваться с братьями, говорящими на их языке [т. е. на окситанском] [26], что говорит о том, что они не понимали других членов Ордена; другая просила связаться со второй группой, содержащейся в том же здании [27]. Двое попросили проконсультироваться с адвокатами [28]. Еще несколько человек хотели увидеть Пьера де Болонь и его спутников [29]. Оказалось, что произошло некоторое недоразумение, поскольку несколько групп были убеждены, что королевские гвардейцы будут сопровождать братьев, которые вызвались представлять всех, чтобы проконсультироваться с ними. Поскольку к ним никто не пришел, они не смогли прокомментировать заданные им вопросы. Пять групп подали жалобу по этому поводу [30]. Нотариусы, составлявшие отчеты, отметили, однако, что, по словам уполномоченных, таких договоренностей не было [31]. Об этом также не упоминается в материалах дела. Удивительно, но только одна группа попросила копию списка обвинений, чтобы иметь возможность ссылаться на них [32], и только одна попросила пергамент и чернила, чтобы записать свои аргументы [33], Это свидетельствует об их интеллектуальных способностях подготовить эффективную стратегию защиты Ордена.
Не менее проблематичным был и выбор прокураторов. Только одна группа назвала своих представителей [34], Одна заявила о своей готовности выбрать, но только если это сделают другие братья [35]. В 15 случаях братья утверждали, что не могут выбрать никого без согласия руководителей ордена [36]. Четыре группы ответили, что вообще не собираются избирать прокураторов [37]. Одна из них объяснила, что не собиралась таким образом противостоять папе или королю, и что такой выбор не имеет смысла, поскольку они все равно останутся в заключении [38]. Тамплиеры из другой группы сказали, что, поскольку они были простыми и необразованными людьми, они не хотели принимать никаких решений самостоятельно, но соглашались со всем, что решали другие братья [39]. Один из братьев, содержавшихся в доме Жана Росселя, Аймон де Пратими, также заявил, что он беден и прост, и из-за этого не может защищать орден от папы и короля Франции. Он не хотел участвовать в выборе прокураторов и попросил разрешения покинуть орден [40]. Некоторые группы ставили свое решение в зависимость от возможности встретиться с другими братьями [41]. Две, однако, хотели посоветоваться о своем решении с Пьером де Болонь и его спутниками [42]. Малкольм Барбер считает, что обвиняемые сознательно отказались от выбора прокураторов, чтобы избежать слишком большого формального участия, которое, как они предполагали, было частью стратегии, изложенной Пьером де Болонь и Рено де Провеном во время встречи в саду епископского дворца [43]. Однако приведенные здесь заявления отдельных групп тамплиеров скорее свидетельствуют об информационном хаосе и зачастую невежестве. В последующие дни братья постоянно требовали встречи с Великим магистром и другими высокопоставленными лицами. Это говорит о том, что по крайней мере некоторые из них либо не поняли ответа комиссаров на ту же просьбу Пьера де Болонь во время собрания в саду епископского дворца, либо не захотели принять последствия решения руководителей не защищать орден.
Комиссары, по-видимому, осознавали ограничения, связанные с тем, что большинство братьев, собравшихся в Париже, были необразованными и, следовательно, не могли самостоятельно принимать решения, связанные с судопроизводством. В то же время, когда нотариусы были отправлены в тюрьмы, 31 марта они также приказали стражникам привести на следующий день Пьера де Болонь и его спутников, а также других образованных братьев, представлявших различные провинции тамплиеров [44]. Вероятно, они должны были выступить в роли посредников между комиссией и всеми братьями. Пришли пятеро. Похоже, что у этой группы была возможность встретиться раньше и обсудить вопросы, связанные с текущим разбирательством, поскольку они представили комиссарам совместное письмо. В нем они вновь заявили, что не могут выбирать прокураторов без согласия руководителей ордена. Поэтому они просили, в частности, о встрече с ними, а также о выделении средств на оплату адвокатов и гарантии личной безопасности защитников [45]. В тот же день комиссарам было отправлено еще одно письмо: группа братьев, содержащихся в аббатстве Сен-Мартен-де-Шам, которые накануне просили о встрече с начальством, чтобы иметь возможность избрать прокураторов, на этот раз заявили, что не собираются их избирать, и попросили о встрече с Пьером де Болонь и Рено де Провеном [46]. Таким образом, попытка убедить тамплиеров назначить совместных представителей провалилась. После трехдневных уговоров братьев принять решение, позволяющее завершить подготовительный этап разбирательства и, таким образом, начать собственно расследование, комиссары фактически оказались на той же стадии, что и 28 марта.
Ситуация осложнилась на следующий день, 3 апреля. Перед комиссарами предстали 14 братьев, которые от имени восьми групп представили совместное письмо в защиту Ордена и попросили предоставить им возможность пообщаться с адвокатами [47]. Это означает, что в то же время, когда нотариусы посещали тюрьмы, братья должны были иметь возможность встречаться друг с другом или устанавливать контакты между собой другими способами. Однако неизвестно, почему объединились только братья из нескольких тюрем. Малкольм Барбер считает, что их собрали нотариусы [48], однако в материалах дела об этом ничего не говорится. Кроме четырнадцати братьев, в епископальный дворец прибыл королевский стражник, который доставил комиссарам письмо от другой группы, содержавшейся в доме Леураги. Они просили дать им возможность посоветоваться с четырьмя представителями и еще несколькими братьями. Они также просили разрешения предстать перед комиссией всем вместе, а если это невозможно, то они готовы назначить двух братьев, которые будут их представлять [49].
В этот момент комиссары должны были уточнить, действительно ли выбранные братья представляют свои отдельные группы, поскольку накануне они не хотели избирать никаких представителей, а также не имели ничего сказать в защиту ордена. С этой целью они приказали нотариусам еще раз посетить их, чтобы спросить, действительно ли они выбрали их в качестве таковых и действительно ли они хотят сообщить комиссарам то, что было написано в письме [50]. Последний вопрос также должен был быть задан группе, находившейся в доме Леураги. Это отодвинуло дату начала разбирательства как минимум еще на один день. Кроме того, нетерпеливые комиссары рекомендовали братьям как можно скорее, к 7 апреля, представить все аргументы в пользу защиты Ордена через выбранных представителей или через кого-либо еще, поскольку они не хотели больше задержек в подготовке [51].
В следующие несколько дней нотариусы должны были посетить тюрьмы, в которых они еще не были, а также побывать в нескольких тюрьмах во второй раз. В ходе этих визитов выяснилось, что, несмотря на консультации, которые должны были состояться, тамплиеры до сих пор не выработали общей стратегии защиты и не приняли совместного решения относительно своего представительства в комиссии. Среди групп, которым был задан вопрос о выборе прокураторов, по-прежнему не было единого мнения о том, намерены ли они выбирать кого-либо. Братья, уже направившие своих представителей в комиссию, хотели, чтобы они продолжали представлять их, но только в качестве пресс-секретарей [нунциев], а не прокураторов [52]. Только группа, содержавшаяся в доме Леураги, которая представила собственное письмо 3 апреля, отказалась назначать своих представителей без предварительной консультации с ними, поскольку было бы очень опасно доверить защиту ордена и себя четырем или пяти лицам, не будучи уверенным, что они сделают это надлежащим образом [53]. Мнения других групп, как и прежде, разделились. Одна из них заявила, что не намерена избирать прокураторов [54], другая – что готова это сделать, но только если это сделают и другие братья. Они также попросили дать им возможность посоветоваться с начальством [55].
Ситуация изменилась 5 апреля, когда нотариусы заметили, что большинство групп, посещенных с начала недели, просили о встрече с Пьером де Болонь и Рено де Провеном. Епископ Байе, которому они сделали это замечание, приказал нотариусам выполнить просьбы братьев, прислать к ним адвокатов и снабдить их письменными принадлежностями, заявив, что теперь у них есть всего два дня на подготовку защиты [56]. В результате во время последующих визитов в тюрьмы, на этот раз в компании Пьера де Болонь и его спутников, нотариусы наконец получили единые ответы. Тамплиеры не собирались избирать прокураторов для своей защиты, но выбрали четырех братьев, которые должны были представлять их в комиссии в качестве официальных представителей [nuncii]. Все тамплиеры также хотели присутствовать на Вьеннском соборе, и только если они будут свободны, то смогут выбрать защитников [57]. Эта же общая позиция вместе с аргументами в защиту ордена, ранее представленными Пьером де Болонь, братьями [точнее, их представителями], была окончательно представлена комиссарам 7 апреля [58]. И снова одна из групп – на этот раз братья, содержавшиеся в доме Ришара де Пули, – направила собственное письмо в защиту ордена [59]. Однако оно не повлияло на позицию комиссаров. Они отвергли все представленные в тот день аргументы по разным причинам, в основном связанным с различиями в понимании правовых основ процедуры. Кроме того, они отклонили просьбу о встрече с высокопоставленными лицами Ордена, которая вновь прозвучала в этот день. Великий магистр во время последнего допроса заявил, что не намерен ничего говорить комиссии, а только папе, который закроет дело [60]. Поскольку братья не избрали прокураторов, члены комиссии решили выслушать всех, кто пожелает предстать перед ними и сказать что-либо в защиту ордена, до конца разбирательства. В то же время они предложили Пьеру де Болонь и трем его спутникам присутствовать на слушаниях, но не в качестве прокураторов или советников [61]. А. Демурже считает, что на самом деле четыре брата должны были выступать в качестве прокураторов [62], но позиция комиссии в этом вопросе была совершенно ясной [63]. Тот факт, что члены комиссии намеревались проводить индивидуальные допросы, а не заслушивать их как представителей всех братьев, собравшихся в Париже, также предполагает, что их роль была иной.
Эти решения фактически закрыли вопрос об организации совместной защиты Ордена тамплиерами, находящимися в Париже, и имели следующие последствия:
Во-первых, братья не могли доверить свою защиту человеку с нужными навыками, которых у подавляющего большинства из них не было. Насколько велика была эта проблема, стало ясно после Санса. Пьер де Болонь был отделен от остальных братьев, и три его товарища прямо заявили, что без него они не могут предпринять никаких действий, связанных с разбирательством, поэтому они попросили комиссаров вмешаться [64].
Во-вторых, индивидуальные слушания означали значительное удлинение процесса. Если бы братья были представлены должным образом, работа комиссии, вероятно, заняла бы несколько дней [что и было их первоначальным намерением], то есть до заседания Совета в Сансе оставалось бы несколько недель. Поэтому решения Совета не повлияли бы на положение защитников ордена.
Наконец, в-третьих, тамплиеры вновь оказались в ситуации, аналогичной той, что была до 28 марта: они должны были предстать перед комиссией по отдельности и самостоятельно отвечать на обвинения, выдвинутые против ордена, а также подвергнуться различным методам давления. Последствия такого положения дел быстро стали очевидны.
11 апреля комиссары приступили к соответствующему разбирательству, включая допрос свидетелей. Однако первыми дали показания не защитники ордена, собравшиеся в Париже, а вновь прибывшие свидетели, у которых были совершенно иные намерения. В первый день явились четыре светских человека и 20 тамплиеров. В последующие дни показания дали десять из них [65]. Информация об их инкриминирующих показаниях, должно быть, дошла до других братьев и повлияла на их позицию, потому что 23 апреля Пьер де Болонь и его спутники представили комиссарам два запроса о возможности контактов между тамплиерами.
Они просили отделить свидетелей, которые уже дали показания, от тех, кто еще не сделал этого, и обязать комиссию хранить их показания в тайне [66]. Это говорит о том, что в тот момент свобода обмена информацией между братьями, которая была главным преимуществом защиты тамплиеров с начала парижского процесса, стала ее крахом.
Комиссары хотя бы частично оправдали ожидания представителя тамплиеров. С этого момента в записях в конце каждого свидетельства упоминается, что дознаватели приказали свидетелям держать их в секрете [67]. В декабре 1310 года, когда два брата давали очень похожие показания о предполагаемых событиях, комиссары спросили одного из них, была ли у него возможность связаться с другими тамплиерами, чтобы убедиться, что он не обсуждал с ними свои показания [68]. Однако на более поздней стадии разбирательства, после Сенского собора, это уже не имело большого значения, поскольку все свидетели к тому времени дали показания против ордена.
Это не означало, что все братья полностью отказались от защиты ордена. В 1311 году, после открытия Вьеннского собора, тамплиеры вновь попытались выступить против обвинений, как они предполагали это сделать во время парижского процесса. Многие из них, вероятно, уже вышедшие к тому времени из тюрьмы, прибыли в город, прося возможности встретиться с папой и изложить свои аргументы, но Климент V не дал согласия [69]. Таким образом, их единственный реальный шанс защитить орден появился в апреле 1310 года и закончился неудачей. Комиссары, проводившие парижскую процедуру, позволили им обменяться информацией и тем самым создали условия для выработки общей стратегии защиты и выбора лидера, чего им в то время сильно не хватало. Однако этого оказалось недостаточно. Отсутствие контактов с Великим магистром и другими высокопоставленными лицами ордена означало, что братья, большинство из которых были необразованными и простыми, не могли доверить свою защиту человеку с соответствующей компетенцией. Пагубность решения Жака де Моле отказаться от защиты ордена заключалась не только в том, что глава тамплиеров оставил их наедине с собой в момент их величайшего кризиса, но и в том, что он лишил их возможности предпринимать самостоятельные действия и, как следствие, определил исход парижского разбирательства еще до того, как комиссары начали заслушивать свидетелей.
Магдалена Сатора. Университет кардинала Стефана Вышинского в Варшаве, факультет исторических наук
ПЕРВОИСТОЧНИКИ
Les actes pontificaux originaux des Archives nationales de Paris. Том 3. Под редакцией Бернара Барбиша. Ватикан: Biblioteca Apostolica Vaticana, 1982.
Le proces des Templiers. Vol. 1-2. edited by Jules Michelet. Paris: Imprimerie Royale, 1841-1851 [repr. Paris: Editions du C. T. H. S., 1987].
Процесс против тамплиеров во Франции. Proces-verbaux de la procedure menee par la commission pontificale a Paris [1309-1311]. Том 1. Под редакцией Магдалены Сатора. Лейден: Брилл, 2020.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Некоторые из братьев, дававших показания папской комиссии в Париже, упоминали, что узнали о предполагаемых преступлениях ордена от различных мирян только после своего ареста, Processus contra Templarios in Francia. Procès-verbaux de la procedure menée par la commission pontificale à Paris (1309-1311), vol. 1, ed. Magdalena Satora (Leiden: Brill, 2020), fol. 68r, 114V, 173r. В протоколах парижского процесса также можно найти ссылки на письма, полученные от представителей французского короля, в которых предлагалось, как они должны давать показания, где давались различные обещания и утверждалось, что Орден непременно прекратит свое существование, ibid., fol. 52v. Одна из групп тамплиеров, представших перед папской комиссией в 1310 году, даже принесла с собой такое письмо, полученное от королевских стражников, ibid., fol. 18v-19r.
[2] В сохранившихся документах есть несколько упоминаний о переводе некоторых братьев из одной тюрьмы в другую, например, в начале 1308 года тамплиеры, содержавшиеся в парижском Тампле, были переведены в разные тюрьмы за пределами города, а те, кто содержался в других местах Парижа, были переведены в Тампль; Alain Demurger, La persécution des templiers. Journal (1305-1314) (Paris: Payot, 2015), 89-93. Можно предположить, что в этом случае у них была возможность связаться с братьями из других тюрем. Вероятно, так было и с 72 братьями, которых в мае 1308 года привезли в Пуатье для дачи показаний перед Папой и кардиналами – см. Malcolm Barber, The Trial of the Templars (Cambridge: Cambridge University Press, 2006, 2nd edition), 116-117; Demurger, La persécution, 111-112.
[3] Processus, 1, ed. Satora, fol. 2r. For the list of accusations see ibid., fol. 231—24V.
[4] Le procès des Templiers, vol. 1 – 2, ed. Jules Michelet (Paris: Imprimerie Royale, 1841-1851 (repr. Paris: Editions du C. T. H. s., 1987)); Processus, 1, ed. Satora. В этой статье мы ссылаемся только на новое издание, основанное, в отличие от публикации Ж. Мишле, на обеих существующих рукописях сборника.
[5] See primary Barber, The Trial, 139—201; Demurger, La persécution, 151-262. For a brief literature survey on this topic, see Processus, 1, ed. Satora, 30—31.
[6] И Малкольм Барбер, и Ален Демюрже придерживаются мнения, что Сенский собор был единственной причиной, по которой тамплиеры потеряли шанс защитить Орден перед папским комиссариатом – см. работы, цитированные выше.
[7] M. Барбер называет число 597 братьев, готовых защищать орден (id., The Trial, 152), A. Demurger — 652 (id., La persécution, 184—185).
[8] Gérard Le Lorinhe (Processus, 1, ed. Satora, fol. 15v), Pierre de Sancta Gressa (fol. 17r), Два брата прибыли из Пуатье (fol. 20r), Шесть братьев, задержанных в парижском Тампле (fol. 20r—20v) и другие.
[9] Шесть братьев прибыли из Пуатье (ibid., fol. 20r), Jean de Pont-l’Évêque (fol. 2ov), Gérard de Causse (fol. 21r) и другие.
[10] Lambert de Courmelles (ibid., fol. i6r), Thomas de Casnay (fol. 16r), Pierre de Hanappes (fol. 16r); Robert de Mella (fol. 2ov).
[11] Восемь братьев прибыли из Пуатье (ibid., fol. 2or).
[12] Восемь братьев прибыли из епархии Санса (ibid., fol. 18v-i9r) и Аудеберт де ла Порт (fol. 2or).
[13] Список тюрем и их расположение на карте Парижа см. в: Demurger, La persécution, 190—191.
[14] Processus, i, ed. Satora, fol. 24v-25r.
[15] Ibid., fol. 26r-29r.; M. Barber (The Trial, 152) and A. Demurger (“Eléments pour une prosopographie du ‘peuple templier’. La comparution des templiers devant la commission pontificale de Paris (février-mai 1310), ”in Élites et ordres militaires au Moyen Âge. Rencontre autour d’Alain Demurger, ed. Philippe Josserand, Luis Filipe Oliveira, and Damien Carraz (Madrid: Casa de Velazquez 2015), 23) приводят число 546 братьев, основанное на издании Ж. Мишле. Приведенное здесь число основано на новом издании.
[16] Processus, 1, ed. Satora, fol. 72r.
[17] Ibid., fol. 25 V; cf. Demurger, La persécution, 193-194.
[18] Processus, 1, ed. Satora, fol. 25V and 29V. Подробнее об их роли в парижских разбирательствах см. Demurger, La persécution, 209-211.
[19] Processus, 1, ed. Satora, fol. 25 V; cf. Barber, The Trial, 152-153; Demurger, La persécution, 194.
[20] Жак де Моле предстал перед членами комиссии 26 (Processus, 1, ed. Satora, fol. 9v-10r) and 28 November 1309 (fol. 12r-12v), и далее 2 марта 1310 (fol. 22v). Подробнее о его показаниях и причинах его решения не защищать орден см. Paul Viollet, “Les interrogatoires de Jacques de Molay, grand maître du Temple. Conjectures, ” Mémoires de l’Insti¬tut national de France 38 (1911): 121-136; Georges Lizerand, „Les dépositions du grand maître Jacques de Molay au procès des templiers (1307-1314), ”Le Moyen Age 26 (1913): 81-106; Malcolm Barber, “James of Molay, the Last Grand Master of the Order of the Temple, ” Studia Monastica 14 (1972): 110-120; Alain Demurger, Jacques de Molay. Le crépuscule des Templiers (Paris: Payot, 2007, 2nd edition), 248-264; Magdalena Satora, “Przyczyny zmiany zeznan wielkiego mistrza zakonu templariuszy, Jakuba de Molay wlatach 1307-1314, ” in: Kaci, swiçci, templariusze, ed. Blazej Sliwinski (Malbork: Muzeum Zamkowe, 2008), 265-284. Гуго де Пейро, визитатор Храма во Франции, предстал перед комиссией 22 ноября 1309 года (Processus, 1, ed. Satora, fol. 8v) and 13 March 1310 (fol. 22v). Tдругие сановники ордена предстали перед комиссией 2 и 13 марта 1310 года (fol. 22v).
[21] Processus, 1, ed. Satora, fol. 26r.
[22] Ibid., fol. 26r; cf. Demurger, La persécution, 195.
[23] Processus, 1, ed. Satora, fol. 30r-30v. Cf. Barber, The Trial, 155.
[24] Processus, 1, ed. Satora, fol. 31v-32r. A. Demurger подробно проанализировал содержание этого и других писем в защиту, представленных позже братьями, id., La persécution, 202-209. Cf. also Barber, The Trial, 154.
[25] Tгруппы, содержащиеся в: аббатстве Saint-Martin-des-Champs (Processus, 1, ed. Satora, fol. 30v), the houses of Leuragie (fol. 33V), Nicolas Hondrée (fol. 34r), Jean le Grant (fol. 34v), Robert Anudei (fol. 34v), Guillaume de Marcilly (fol. 35r), abbot of Preuilly (fol. 35V).
[26] Группа, задержанная в доме графа Савойского (ibid., fol. 31r).
[27] Группы, задержанные в доме Жана Росселя (ibid., fol. 35v).
[28] Группы, задержанные в домах Ришара де Пули (ibid., fol. 34r) and l’Ocrea (fol. 34v).
[29] The groups detained in the houses of Robert Anudei (Processus, 1, ed. Satora, fol. 34v), Blavot (fol. 3 5r) and abbot of Preuilly (fol. 35v).
[30] Группы, задержанные в доме Гийома де ла Юса (ibid., fol. 29v), аббатство Сент-Женевьев (fol. 31r), дома приора Корнея (fol. 32v) аббат Прейи и Жан Россель (fol. 35v). Cf. Demurger, La persécution, 198.
[31] Processus, 1, ed. Satora, fol. 32v.
[32] Группа, задержанная в доме Гийома де ла Юса (ibid., fol. 29V).
[33] Группа, задержанная в доме аббата Латиньи (ibid., fol. 33V).
[34] Группа, содержавшаяся в аббатстве Сент-Женевьев (ibid., fol. 31r).
[35] Группа, задержанная в доме аббата Лагны (ibid., fol. 33v).
[36] Группы, задержанные в доме Гийома де ла Юса (ibid., fol. 29v), Тампль в Париже (fol. 30r), аббатство Сен-Мартен-де-Шам. (fol. 3ov), аббатство Сент-Женевьев (fol. 31v), дома приора Корнея (fol. 32v), Serene (fol. 32v), аббатство Ланьи (fol. 33v), Richard des Poulies (fol. 34r), Nicolas Hondrée (fol. 34r), Jean le Grant (fol. 34v), l’Ocrea (fol. 34v), Blavot (fol. 35r), Guillaume de Marcilly (35r), Jean de Chaminis (fol. 35r), abbot of Preuilly (fol. 35v).
[37] Tон содержался в доме епископа Бове (ibid., fol. 31 r), аббатство Сен-Маглуар (fol. 34r), и доме Блавота и аббата Тирона. (fol. 35r).
[38] Группа, задержанная в доме Блавота (ibid., fol. 35r).
[39] Группа, задержанная в доме аббата Тирона (ibid., fol. 3 5r).
[40] Ibid., fol. 35v—36r. Cf. Barber, The Trial, 154—155; Demurger, La persécution, 198.
[41] Группы, содержавшиеся в домах графов Савойских (Processus, 1, ed. Satora, fol. 31r), Robert Anudei (fol. 34v) and Jean de Rossel (fol. 35v).
[42] Группы, содержавшиеся в домах графов Савойских (ibid., fol. 31r) и Жан де Россель (fol. 35v).
[43] Barber, The Trial, 156.
[44] Processus, 1, ed. Satora, fol. 29v.
[45] Ibid., fol. 33r. Cf. Barber, The Trial, 155-157.
[46] Processus, 1, ed. Satora, fol. 33v.
[47] Четырнадцать братьев представляли группы, содержавшиеся под стражей в домах Блаво, Окреа, Робера Анудея, Гийома де Марсильи, Николя Гондре, Жана Шаминиса, Ришара де Пули и аббатстве Сен-Маглуар. – ibid., fol. 36r-37v. Cf. Barber, The Trial, 157-158; Demurger, La persécution, 200.
[48] Barber, The Trial, 157.
[49] Processus, 1, ed. Satora, fol. 37v-38r.
[50] Ibid., fol. 38v.
[51] Ibid., fol. 38v.
[52] 3 и 4 апреля нотариусы посетили дома Ришара де Пуйи (ibid., fol. 38v), Guillau¬me de Marcilly (fol. 38v), Жан де Шаминис (fol. 38 V) и Блаво (fol. 39r). Термины nuncios и procuratores использовали братья из дома Блаво. Нотариусы посетили другие группы только 6 апреля, когда ситуация уже изменилась. Тогда они спросили братьев, действительно ли они хотят сообщить комиссии то, что было написано в письме, представленном 3 апреля. (fol. 42r).
[53] Ibid., fol. 38r. Cf. Barber, The Trial, 158.
[54] Группа, задержанная в доме Пенне Вайри – Processus, I, ed. Satora, fol. 39v.
[55] Группа задержанных в доме Гийома Домона – ibid., fol. 39v.
[56] Ibid., fol. 40r.
[57] From 5 to 7 April the notaries together with the four spokesmen of the Templars visited 27 prisons – ibid., fol. 40r-42v. Cf. Demurger, La persécution, 202.
[58] Processus, I, ed. Satora, fol. 43r-44r. Cf. Barber, The Trial, 159-162; Demurger, La persécution, 207.
[59] Processus, i, ed. Satora, fol. 44r-44v.
[60] Ibid., fol. 44v. Cf. Barber, The Trial, 162-163.
[61] Processus, 1, ed. Satora, fol. 45r.
[62] Demurger, La persécution, 208.
[63] [… ] non intendentes propter hoc dicti domini commissarii, ut dixerunt, recipere dictos IIII fratres ut defensores ordinis pro se et aliis memoratis fratribus qui se ad defensionem obtulerunt supradictum vel ut partem facientes in negocio isto, vel ut instructores nisi si et in quantum admittendi essent de jure – Processus, 1, ed. Satora, fol. 45r.
[64] Ibid., fol. 71V.
[65] Ibid., fol. 45v-52r. Cf. Barber, The Trial, 164-168.
[66] Processus, 1, ed. Satora, fol. 52v. Cf. Barber, The Trial, 168-170.
[67] Это упоминание впервые появляется в протоколе показаний 7-го свидетеля – Processus, 1, ed. Satora, fol. 55r. Cf. Demurger, La persécution, 215.
[68] Братья Готье де Бюре и Этьен де Дижон дали показания один за другим 19 и 21 декабря 1310 года. (Processus, 1, ed. Satora, fol. 76r-79r). Члены комиссии спросили о сходстве в их показаниях второго из них. (fol. 78r-78v).
[69] Климент V сообщил о сложившейся ситуации Филиппу Красивому в письме от 4 ноября 1311 года. Согласно его сообщению, более 1500 тамплиеров собрались вокруг Лиона, чтобы защитить орден. Девять из них предстали перед Собором, прося возможности изложить свои аргументы. Папа приказал арестовать их. – Georges Lizerand, Clément V et Philippe le Bel (Paris: Hachette, 1910), 472-473, Appendix, no. 3 0; Les actes pontificaux originaux des Archives nationales de Paris, vol. 3, ed. Bernard Barbiche (Vatican: Biblioteca Apostolica Vaticana, 1982), 78-79, no. 2424. Cf. Joseph Lecler, Vienne 1311-1312, Histoire des conciles oecuméniques 8 (Paris: Editions de l’Orante, 1964), 64; Magdalena Satora, Sprawa templariuszy w dyplomacji zachodnioeuropejskiej 1307-1312 (Poznan: Wydawnictwo Poznanskie, 2011), 163-164.
