Пасху 1065 года архиепископ Бременский встретил в Вормсе. Торжественная проповедь, произнесенная им по случаю столь великого праздника, имела большой успех и даже послужила богоугодному делу – изгнанию беса из одного простолюдина. Народ бурно отреагировал и счел это за чудо. Ибо человек этот, освобожденный во время проповеди от власти Врага рода человеческого, ранее слыл большим распутником, богохульником и вообще враждебным социальным элементом. Правда, конкуренты архиепископа из числа церковного клира утверждали, что это не он изгнал беса, а сие чудодейство свершилось исключительно молитвами присутствовавшего при этом народа… В это же время, но очень далеко от Вормса, произошло еще одно чудо. О нем сейчас я вам и расскажу.
Поход
Гораздо ранее, осенней порой 1064 года, епископы Зигфрид Майнцский, Гунтер Бамбергский, Отто Регенсбургский и Вильгельм Утрехтский, а также очень многие другие, столпы и главы Галлии, отправились в Иерусалим, дабы присутствовать на пасхальных богослужениях в Храме Гроба Господня. Мероприятия это было весьма популярно в Средние века. Разумеется, отправились не одни , а в сопровождении большого количества монахов, вооруженной прислуги и прочих мирян, имея при себе большой обоз с дарами. Эдакий крестный [по]ход по Святым местам.
Рискованное мероприятие, ибо в Утремере по тем временам уже было неспокойно. После появления турок-сельджуков. До официального Первого крестового похода оставалось три десятка лет и тамплиеров для охраны дорог еще не изобрели. Очевидец начала этого мероприятия так описывает свои опасения:
«Между тем названные епископы, отправившиеся в Иерусалим, в то время как необдуманно показывали народам, через земли которых держали путь, огромное количество своих богатств, оказались бы в крайней опасности, если бы божественное милосердие не поправило погибшее было из-за человеческого безрассудства дело. Ибо у варваров, которые толпами стекались из городов и с полей для лицезрения столь сиятельных мужей, чужеземные наряды и великолепные облачения сперва вызвали огромное удивление, а затем, как это обычно бывает, возбудили в них немалую надежду на добычу и желание»
Так оно потом и вышло… Высадившись в Ликии [там обычно высаживались пилигримы до завоевания Иерусалима крестоносцами], богомольцы двинулись посуху и 25 марта 1065 г. на Пасху благополучно достигли Рамлы. Святой Город был уже рядом, в нескольких переходах, когда на пути возникло неожиданное препятствие. В количестве примерно двенадцати тысяч свирепых и жадных до поживы аборигенов. Вильгельм, епископ Утрехтский, очевидно, в надежде на то, что на Святой земле чудеса особо возможны, выступил с пламенной речью, обратившись к язычникам с предложением сложить оружие и немедленно, во славу Господа, приступить к мирному созидательному труду, крайне необходимому для спасения их заблудших душ.
Но то ли переводчик у епископа плохой был, то ли сам он выступил не убедительно, да только речь его желаемого эффекта не произвела – сарацины бросились в атаку. И тут бедные монахи столкнулись с дилеммой – применять ли оружие во спасение, впадая тем самым во грех, или же вверить себя в руки Господа, надеясь на божье заступничество перед врагами? И пока монахи размышляли:
«Большинство христиан, полагая кощунственным оказывать себе помощь собственной рукой и защищать свою жизнь, которую они, отправившись в чужие края, посвятили Богу, земным оружием, были повержены в первой же схватке, подавлены множеством ран и лишились всего, что имели, вплоть до нитки и ремня от обуви»
Несчастного Вильгельма отделали так, что он, почти голый и едва живой, не мог даже поднять руки, дабы осенить себя крестным знамением. Наконец до богобоязненных монахов дошло, что одними упованиями на помощь небес долго жив не будешь и предприняли попытку вооруженного сопротивления. Основным оружием стали камни, во множестве лежавшие в округе. Метателями они оказались куда более успешными, нежели просителями божьей защиты – враг ослабил натиск. Большой группе паломников удалось отойти к близлежащему селению, которое они приняли за евангельский Капернаум [Кефр Саба, близ Рамлы] и занять его. В селении им удалось найти дом более менее подходящий для обороны — его второй этаж находился достаточно высоко, так что фасад скорей напоминал крепостную стену. На нем расположились епископы Майнцский и Бамбергский со своей побитой братией, а на первом забаррикадировался Отто Регенсбургский. Первый штурм был удачно отбит и разошедшиеся не на шутку монахи даже предприняли вылазку, отбирая у опешивших от такой наглости врагов их оружие.
В осаде
Сарацинам, рассчитывавшим на быструю поживу, пришлось приступить к осаде. Трое суток они безуспешно пытались ворваться в дом, осыпая его тучами стрел. Монахи стойко держались, но провиант был на исходе. Голод плохой советчик и совсем не союзник в борьбе. Поэтому не удивительно, что понемногу в лагере защитников стали появляться пораженческие настроения:
«Когда на третий день они, истощенные трудом и голодом, дошли уже до крайности, и, поскольку доблесть была сломлена постом, храбрые усилия по большей части ни к чему не приводили, некто из числа священников воскликнул, будто они неправильно делали, что возлагали надежды и силы скорее на свое оружие, нежели на Бога, и собственными силами пытались отвратить беду, в которую попали по Его попущению; поэтому ему кажется правильным, чтобы они сдались, особенно, когда трехдневное воздержание сделало их уже совершенно непригодными для воинских подвигов. Богу не трудно оказать им, сдавшимся и пропущенным врагом под ярмо, милосердие, ибо Он столько раз чудесным образом спасал своих, даже оказавшихся в крайней нужде людей. Он указал также на то, что варвары свирепствуют с таким напряжением сил отнюдь не для того, чтобы их убить, но чтобы отнять их богатства; если они завладеют ими, то затем без насилия, без тягот разрешат им уйти свободными и невредимыми…»
Однако дальнейшие события показали, что случившееся не послужило им уроком, оставив их заблуждения относительно спасения на том же уровне. Измученным монахам предложение понравилось и к сарацинам был отправлен парламентер. Те не стали тянуть с ответом и вскоре предводитель всей этой орды в сопровождении своего сына и семнадцати наиболее знатных приближенных появился перед стенами дома. По приставной лестнице, вместе с несколькими сопровождавшими, он поднялся на второй этаж, где его встретили переговорщики. Епископ Бамбергский изложил суть сделки, перечислив ценности, которыми они согласны поделиться в обмен на возможность беспрепятственно уйти. В ответ сарацин лишь рассмеялся. Он сказал им, что возьмет их добро и без их разрешения. И что слишком много его людей погибло и это требует отмщения. И вообще:
«…пусть не обольщаются пустой надеждой: забрав всё, что у них есть, он намерен съесть их плоть и выпить их кровь»
Неожиданный поворот
По всей видимости, у предводителя сарацин перед встречей уже был свой план. И закончив свою речь он немедленно приступил к его осуществлению. Стремительно сорвав платок, коим была обмотана его нечестивая голова и сделав из него петлю, он накинул ее на шею епископу, лишив его возможности не только продолжать переговоры, но и последней уверенности на их успешное завершение. И тут случился конфуз – сарацин явно недооценил своих противников. Епископ был довольно крепкого телосложения [ему бы в рыцари] и знатного рода и подобного обращения с собой не потерпел. Он с такой силой ударил кулаком в лицо сарацину, что сбил того с ног. При этом его преосвященство, продолжая мутузить поверженного супостата, приговаривал, что сам накажет этого безбожника и язычника, посмевшего поднять руку на священника Христова. Глядя на это монахи, находившиеся рядом, напрочь забыли о былых сомнениях и бросились вязать сопровождавших сарацина сановников. Прочие же взялись за оружие и отогнали сарацин от ворот и ограды дома…
«…и завершили везде дело такие бодрые, так возобновив силы благодаря нечаянному успеху, что можно было подумать, будто ни усталость, ни тяготы не коснулись их от трехдневного голода и трудов»
Сарацины пришли в ярость. Они решили, что их предводитель и все, кто были с ним, преданы смерти подлыми и коварными христианами. Все войско бросилось на штурм. Дом накрыл густой дождь из стрел. И лететь бы вскоре епископам к апостолу Петру с просьбой открыть ворота рая, когда б одному из них не пришла в голову дерзкая идея. Прямо таки военная хитрость. Они решили воспользоваться заложниками, как живым щитом. Изрядно помятого предводителя и его свиту выставили на открытое место со стоявшими сзади них монахами с обнаженными клинками. Переводчик громко кричал наступавшим, что если штурм не прекратится, то христиане будут сражаться с ними не оружием, а головами их князей. Аргумент возымел действие и штурм прекратился. Монах с мечом — это сила! И монахи Хуго де Пейна, с алыми крестами на груди, спустя полвека начнут доказывать это очень убедительно!..
Освобождение
Несмотря на временный успех, финал этой военно-монашеской эпопеи не оставлял сомнений. Спасти осажденных могло только чудо. И оно произошло – на помощь осажденным христианам пришло целое войско… египетских мусульман! Утремер находился под властью каирских Фатимидов, очень не любивших полудиких и жестоких тюрков из племени сельджукидов, регулярно разорявшими их владения. Они-то как раз и были теми сарацинами, атаковавшими немецких паломников. При виде сильного противника тюрки поспешили убраться. Плененный сельджук, как оказалось, был давно в розыске, и предводитель египтян выразил особую благодарность епископам за помощь в его поимке… На этом злоключения епископской братии закончились. Египтяне отрядили отряд и под его охраной они уже беспрепятственно достигли Иерусалима.
Вскоре их путь повернул обратно. И снова через Ликию, где сев на корабли, они достигли христианских земель. Епископ Бамбергский, настоящий герой похода, скончался почти у порога родных земель. Поразительно – выжить в почти безвыходной ситуации и умереть тогда, когда уже ничего не угрожало и впереди ждали лишь слава и почести. Sic transit…
Анохин Вадим [Vad Anokhin] (с) Санкт-Петербург 2020
При перепечатке статьи указание на источник обязательно
