В начале тринадцатого века религия катаров была широко распространена во Франции и северной Италии, включая в себя даже большое количество клириков. В 1230 году эта ситуация привела папу Гонория III к наделению из ряда вон выходящей власти инквизитору Тусции, распространяющейся и на свободные от неё ордена (тамплиеры, госпитальеры, цистерцианцы), если было хоть малейшее подозрение в ереси [Смотреть буллу Гонория III, in Regesta Honorii III papae, ed. P. Pressutti, 2 vols (Rome, 1885– 1888), n. 3431.]. После этого, это право было забыто, и папство никогда не думало отменять иммунитет, так что в начале четырнадцатого века он всё ещё действовал. Тамплиеры были неприкасаемыми, за исключением данного случая, так что королевские юристы должны были предпринять все усилия для того, чтобы укрепить подозрения в ереси. Они должны были собрать информацию о внутренней жизни ордена, дабы выбрать и вычленить из контекста элементы, которые они могли бы представить как преступления против религии; тогда они могли бы собрать их все вместе, дабы создать картину еретических верований, достаточного ясных, и к тому же достоверных.
Это было необходимо, однако, большинство захваченных тамплиеров должно было признать свою вину, что легко решалось с помощью пытки, но только насилие не может объяснить большое количество признаний, сделанных братьями. Успехом Филипп Красивый обязан тому факту, что его юристы использовали элементы, действительно распространенные в ордене, что-то, что действительно существовало, что тамплиеры могли признать, несмотря на то, что действительное значение элементов было искажено, и они были полностью вырваны из контекста [Королевские адвокаты построили свои выводы на фактах (Frale, L’ultima battaglia, 207–237).]. К концу их работы голословные утверждения тамплиера – предателя [Смотреть Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 83–85.] позволили инквизитору запросить военную помощь короля Франции и ордер на арест всех братьев: Гийом Парижский воспользовался правом своих предшественников и им же оправдал свой поступок, что позднее пришлось признать Клименту V [Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 149]. Благодаря этому, процесс можно представить, как законный акт.
Канатоходец
Во время консистории 16-18 октября ситуация изучалась с целью найти какой ни будь выход. Как утверждает Малькольм Барбер, независимые действия светской монархии, хотя и под номинальной властью французского инквизитора, на самом деле представляли собой прямое нападение на власть Климента V и Римской церкви: не только орден тамплиеров, но и само папство было на кону [Barber, The trial, 73.]. Наиболее очевидной реакцией на злоупотребление королём властью было отлучение его от церкви, так же, как тогда, когда папа Бонифаций VIII выпустил буллу “Super Petri solio” (датирована 8 сентября 1307 года), но Климент V не мог пойти на такую крайнюю меру, если хотел избежать раскола. Кроме того, история показывала, что Филипп Красивый воспрепятствовал бы своему отлучению, послав армию в Италию, дабы арестовать папу еще до того, как булла будет опубликована [Смотреть R. Fawtier, ‘L’attentat d’Anagni’, Meґlanges d’archeґologie et d’histoire, 60 (1948), 153–179.]. Теперь даже подобное мероприятие не было нужно, так как курия находилась на французской территории.
Климент V, бывший архиепископ Лиона, был избран после необычного конклава, длившегося около года, потому что священная коллегия была разбита на две политических партии, одинаково могущественных и с глубоко противоположными убеждениями [G. Fornaseri, ‘Il conclave perugino del 1304–1305’, Rivista di Storia della Chiesa in Italia, 10 (1956), 323–344.]. С одной стороны были кардиналы, поддерживавшие Бонифация VIII, чьим лидером был Маттео Россо Орсини; с другой стороны – приближённые к французской монархии, или по какой-либо причине благосклонные к Филиппу Красивому, наиболее выдающимся из которых был племянник Маттео Россо, младший Наполеоне Орсини [По этой теме смотреть J. Huyskens, Kardinal Napoleone Orsini (Munich, 1902); C.A. Willemsen, Kardinal Napoleone Orsini (1263–1342) (Berlin, 1927).]. Конклав продолжался больше года из-за того, что вражда между двумя группами была настолько глубокой, что, казалось, они никогда не выберут кандидата по обоюдному согласию, в мае 1305 года, после восьми месяцев разногласий, они действительно близко подошли к грани раскола, с двумя папами, один в против другого [Смотреть доклады арагонских агентов в папском суде( H. Finke, Acta Aragonensia. Quellen zur deutschen, italienischen, franzosischen, spanischen, zur Kirchen- und Kulturgeschichte aus der diplomatischen Korrespondenz Jaymes II. (1291–1327), 3 vols, vol. 1 (Berlin, 1908–1922), 175–189.].
В конце концов, соглашение было достигнуто выбором человека, не состоявшего в священной коллегии, поэтому не вовлеченного в их соперничество. Это был гасконец, Бертран де Го, дворянин, хорошо знающий законы, учившийся в Париже и Орлеане, который служил и папскому престолу и королю Англии, исполняя различные дипломатические миссии [См. Mollat, ‘Clement V’; A. Demurger, ‘Clemente V’, в: Dizionario storico del papato, directed by P. Levillain, 2 vols, Milan 1996, 325–327; Paravicini Bagliani, ‘Clemente V’.]. Бертран де Го казался идеальным кандидатом в это время. Он, был приемлем для партии Бонифация, потому что именно Бонифаций VIII способствовал его карьере, но во время войны между Эдуардом I и Филиппом Красивым, несмотря на то, что, как гасконец, был подданным последнего, показал себя настолько непредвзятым, что заслужил благодарность и французского короля [Смотреть J.H. Denton, ‘Pope Clement V’s early career as a royal clerk’, English Historical Review, 83 (1968), 303–314.].
Первейшей обязанностью Климента V было закрепить перемирие между двумя партиями, продолжая политику своего предшественника Бенедикта XI, который после смерти Бонифация VIII наследовал христианский мир, раздираемый конфликтами [P. Funke, ‘Papst Benedikt XI. Eine Biographie’, Kirchengeschichtliche Studien, 1 (1) (1891); I. Walter, ‘Benedetto XI’, в: Enciclopedia dei Papi, 493–500; B. Guillemain, ‘Il papato sotto la pressione del re di Francia’, в: La crisi del trecento, 177–232.]. Это была вынужденная мера, дабы приуменьшить традиционную власть церкви для того, чтобы избежать столкновения с юристами Филиппа Красивого, которые прилагали усилия для того, чтобы французская монархия была полностью суверенной, даже в духовном (in spiritualibus)плане. Так что, по королевской просьбе, Бертран де Го был инагуирован на папство в Лионе, обязуясь продолжать соблюдать интересы Франции [A. Paravicini Bagliani, La cour des papes au XIIIe sie`cle (Paris,1995); B. Guillemain, La cour ponti.cal d’Avignon (1309–1376). Eґ tude d’une socieґteґ (Paris, 1962)].
На протяжении двух лет Климент V искусно сохранял хорошие отношения с французской монархией, но теперь, неожиданно, дело тамплиеров грозило свести на нет все его усилия. Сразу после своей коронации новый папа назначил 10 новых кардиналов, дабы нейтрализовать опасные разногласия. Новая группа, состоящая из племянников папы и людей, которые были связаны с европейскими монархиями [E. Pa`sztor, Onus Apostolice Sedis. Curia Romana e cardinalato nei secoli XI–XV (Rome, 1989), 350–354], была неким третьим полюсом, которым он хотел интернационализировать политику священной коллегии, и освободить её от старого конфликта между сторонниками Бонифация и его противниками.
Теперь арест тамплиеров, казалось, подвергает опасности это новое и , всё ещё, неустойчивое равновесие. Для того, чтобы избежать серьёзной опасности для церкви, Климент V решил, что он должен служить и нашим, и вашим. Действия Филиппа Красивого против авторитета папы должны были быть осуждены, но, с целью избежать возмездия от королевских советников, он выбрал умеренную форму протеста. С помощью буллы “Ad preclaras sapientie”, шедевром дипломатии, понтифик упрекал Филиппа Красивого, но в то же время предлагал ему выход. Французский король показал себя заслуживающим серьёзного порицания, позорящим память своего деда, Людовика Святого [Король был канонизирован Бонифацием VIII во время перемирия с французском монархией; смотреть L. Carolus-Barreґ, ‘Les enque€tes pour la canonisation de saint Louis de Greґgoire IX a` Boniface VIII et la bulle Gloria laus du 11 aou€ t 1297’, Revue d’Histoire de l’Eґ glise de France, 57 (1971), 19–29], но всё ещё мог исправить ошибку, совершённую из-за своей поспешности, возвратив церкви тамплиеров и их имущество, которое он незаконно удерживал.
Для того, чтобы добиться этого, понтифик послал двух своих представителей, кардинала Беренгара Фредоля и Этьена де Суизи, в Париж, чтобы поместить под опеку церкви, от имени папства [B. Barbiche, Les Actes Ponti.caux originaux des Archives nationales de Paris, 3 vols, vol. 3 (Citta` del Vaticano, 1982), 1305–1314, n. 2320.], людей и имущество ордена тамплиеров. Королевские юристы пытались оправдать арест, распространяя информацию, что все действия папа лично и полностью вверил королю, и булла с этим приказом была предана в королевский судом папским нотариусом Жоффруа де Плесси. Это был не первый раз, когда королевские советники подделывали настоящие папские документы: несколькими годами ранее предыдущий хранитель печати, Пьер Флот, утаил папскую буллу “Ausculta filii”, а потом выпустил очень оскорбительную фальшивую версию, чтобы настроить население против Бонифация VIII [Garfagnini, ‘Il ‘Tractatus de potestate regia et papali’’, 159–161.]. В любом случае, Климент V никогда не выпускал подобную буллу, и Филипп Красивый мог только признать, что это было неприятное недопонимание [Baluze, Vitae Paparum, vol. 3, 91–92.].
Беренгар Фредоль и Этьен де Суизи отправились в Париж, но их путешествие обернулось полным провалом: король отсутствовал, и они встретились с королевскими советниками, которые отказались выдать узников, и, конечно же, запретили им даже встречаться с тамплиерами [Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 115.]. Они вернулись обратно в Пуатье и доставили воистину шокирующие новости – у французской монархии не было намерений подчиняться прямому приказу папы – курия была погружена в кризис. Один источник утверждает, что 10 членов священной коллегии решили уйти в отставку, они хотели быть кардиналами и служить папе, который был выше мирских правителей, а не марионеткой в руках французского короля [Finke, Papsttumund Untergang vol. 2, 110–111.]. Если верить этому, то это был ужасающий момент, потому что это были те самые 10 кардиналов, котoрых Климент V избрал во время своего помазания на папство, в декабре 1305 года [Hierarchia Catholica Medii Aevi sive summorum ponti.cum, s.r.E. cardinalium, ecclesiarum antistitumserie ab anno 1198 usque ad annum1431 perducta, ed. C. Eubel, vol. 2 (Monasterii, 1913), 14.], его, так сказать, будущие коллеги и сотрудники, люди, которые, как он полагал, разделяли его политику и стратегические планы.
Уходя в отставку, они более или менее выражали свое недоверие папе, так что вся его политика могла быть расценена как провал. Трудно сказать, можно ли верить этому источнику, но давление на священную коллегию было настолько сильным, что подобная ситуация была вполне вероятна. После возращения Беренгара Фредоля и Этьена де Суизи у папы было две альтернативы: он мог удовлетворить желания 10 кардиналов отлучением Филиппа Красивого от церкви и ждать следующих событий, как в Ананьи, или же, он мог изгнать и заменить инакомыслящих кардиналов, опасаясь, что это приведёт к разногласию, или даже к избранию другого понтифика. Что бы он не сделал, всё было бы очень рискованным, так как могло вызвать раскол.
Война на истощение
В декабре 1307 года Беренгар Фредоль и Этьен де Суизи снова отправились в Париж, чтобы взять тамплиеров под опеку церкви, от имени папства. Вся эта миссия была результатом искусных уловок, и вся картина показывает, насколько упрощённым был портрет Бертрана де Го, написанный некоторыми историками – бесхребетный человек, бесконечно сосредоточенный на том, чтобы сделать приятное Филиппу Красивому. Так как первая и безрезультатная миссия в Париже породила такой смерч в курии, и так как папа не мог принять её во внимание, не причинив вреда церкви, он решил просто проигнорировать её. Климент V просто вёл себя так, как будто двух легатов никогда не посылали в Париж в предыдущем месяце, и послал их обратно к королю, как будто в первый раз. Но теперь Беренгар Фредоль и Этьен де Суизи были не просто двумя делегатами, скорее полномочными представителями, так как папа наделил их своим собственным правом отлучения от церкви Филиппа Красивого, и всего королевства французского, если король будет упорствовать в своём отказе доставить к ним тамплиеров [Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 111.].
По сравнению с мягкостью, которую папа проявил в своей протестующей булле “Ad preclaras sapientie”, эта мера кажется не очень к месту, но стоит вспомнить, что угроза отлучения была запасным актом, видом защитного оружия, которое папа использовал, дабы предотвратить очередной провал. В любом случае, это возымело эффект: 24 декабря Филипп Красивый написал папе, сообщая, что он согласится передать узников, и обещая, что не будет принимать участия в управлении имуществом тамплиеров [Baluze, Vitae Paparum, vol. 3, 92–94.]. Один источник утверждает, что 27 декабря кардиналы увиделись с Жаком де Моле и другими тамплиерами, которые отказались от всего, что прежде признали; великий магистр сказал, что он подтвердил все обвинения, потому что его страшно пытали, и показал раны на теле. Насколько можно этому верить? Мы не знаем, потому что кажется, что эта история была рассказана, дабы героически отомстить [Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 116–117.], и позднее, в августе 1308 года, Моле взял свои слова обратно, говоря, что его не пытали; но у исповеди великого магистра в Шиноне очень запутанный сюжет, и, позже мы увидим, что это было, большей частью, результатом дипломатической договорённости. В любом случае, появление Жака де Моле перед кардиналами было поворотным пунктом в судебном разбирательстве: вскоре после этого, в феврале, Климент V отстранил Гийома Парижского и всю французскую инквизицию [Мы знаем об этой санкции из буллы Subit assidue датированной 5 июля, 1308; смотреть Livre de Guillaume leMaire, ed. C. Port, Meґlanges historique. Choix de documents (Collection des documents ineґdits sur l’histoire de France), vol. 2 (Paris, 1877), 418–423.].
Доклад двух кардиналов так повлиял на папу, что он неожиданно остановил все процессы. В начале весны 1308 года кто-то из королевского окружения написал клеветническую брошюру, дабы вынудить папу приостановить судебное разбирательство; автор опровергает мнение, что показания Моле перед инквизитором не имеют ценности, потому, что великий магистр делал их под пыткой, и прилагает усилия, чтобы продемонстрировать, что понтифик ошибается. Генрих Финке приписывает этот короткий трактат Ногаре, в то время как Жорж Лизеран предполагает, что автором был Гийом де Плезьян, так как он содержит некоторые выражения, которые младший советник использовал в своём обиходе [Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 101–107; Lizeґrand, Le dossier, 70–83.]. Я думаю, что прав был Финке: нравоучительный стиль, надменная стойкость, невероятное удовлетворение, когда он показывает, что папа может быть не прав, незамедлительно напоминает о позиции Ногаре, в то время, как отношение Плезьяна к папству, по крайней мере, формально было мягче и иногда даже примирительней. Похоже на то, что трактат не был адресован кому-то конкретно. Он составлен в виде четырёх вопросов, на которые автор отвечает, искусно используя логику и знания гражданского закона себе на пользу. Всё наводит на мысль, что трактат нужно приписать Гийому де Ногаре. Несмотря на то, что наиболее шокирующие доказательства получены из другого источника: это абсолютно точно доказывает, что после Рождества 1307 года король был обязан обелить себя, открестившись от обвинения в пытках, применяемых к Жаку де Моле.
В течение следующих месяцев Климент V упорствовал в своём решении: никакого приговора тамплиерам не может быть вынесено, покуда они не предстанут перед ним, и не будут им лично опрошены, потому что он вообще единственный, кто имеет право на вынесение этого приговора [Finke, Papsttumund Untergang, vol. 2, 111; Barber, The trial, 77–79.]. Королевская партия начала давить на папу с целью добиться полного осуждения. Это была битва на двух фронтах: пока умный Гийом де Плезьян говорил прочувствованную речь перед консисторией в папском суде [Смотреть Plaisians’s harangues of May 1308, in Lizeґrand, Le dossier, 110–137.], кое-кто другой, скорее всего, Ногаре или нормандский юрист Пьер Дюбуа [Дюбуа, скорее всего был автором анонимной Populi Franciae ad regemsupplica tio, которая распространялась в конце мая 1308; смотреть Lizeґrand, Le dossier, 96–101.] организовывал широко распространённую компанию клеветы при помощи муссирования слухов. И у того, и у другого была одна и та же цель: поставить папу в невыносимое положение перед лицом священной коллегии и населением, тем самым заставить его уничтожить орден тамплиеров. Поэтому Клименту V сначала угрожали смещением с поста, а после того, как это не возымело действия, последовали и угрозы его семье [Lizeґrand, Le dossier, 90–92. On his family, see J. Bernard, ‘Le neґpotisme de Cleґment V et ses complaisances pour la Gascogne’, Annales du Midi, 61 (1949), 369–411.]. В июне 1308 года, поняв, что не справится с упрямством папы, Филипп Красивый наконец-то согласился выдать ему тамплиеров.
Лицом к лицу
Папское слушание, названное «Inquesta in Romana Curia super facto Templariorum», должно было быть проведено в папском суде, так что заключённые должны были приехать из Парижа в Пуатье, в телегах, прикованные друг к другу, в сопровождении эскорта солдат. Филипп Красивый выбрал около 72 узников, большей частью предателей или просто сержантов, для того, чтобы настроить понтифика негативно. В этой конвоируемой колонне были великий магистр и четыре главных сановника, захваченные в Париже. Неожиданно, по прибытии в королевский замок Шинон, руководители тамплиеров были задержаны там и не были доставлены в папскую курию в Пуатье. Из буллы «Faciens misericordiam» от августа 1308 года мы узнаём, что король клялся всем святым, что они слишком больны для того, чтобы продолжить путешествие, но это абсолютно точно была неправда. Шинонский замок находится очень близко к Пуатье, и в любом случае их могли доставить на повозках. Эта ситуация взволновала и разозлила понтифика.
Папское слушание, которого папа добился с таким трудом, выдерживая королевские нападки всю весну напролёт, должно было состояться без самых ценных и важных членов ордена. Скорее всего, король испугался дарования отпущения грехов, и его юристы предложили создать эту ситуацию, так как ни один вердикт не был бы признан хорошо обоснованным, покуда папа не услышит руководителей, так сказать, единственных людей, которые могли рассказать ему, как действительно обстояло дело. Бертран де Го ещё раз показал себя во всём блеске своего опыта, который он получил на дипломатическом поприще: тамплиеры наконец-то были здесь, и он решил провести это слушание, как будто бы всё было в порядке, и великий магистр действительно до него добрался. На самом деле, как мы увидим ниже, он нашёл хитрую увёртку, дабы выслушать Моле и других сановников, несмотря на сопротивление короля.
С 28 июня до 1 июля 1308 года, в Пуатье, тамплиеров слушала специальная комиссия кардиналов, которые поддерживали папу. Клименту V нужно было держать процесс под своим контролем, и он назначил наиболее доверенных людей; поэтому только двое из шести членов комиссии не были «им созданными», то есть были назначены кардиналами другим понтификом [Эмиссарами были французы Беренгар Фредоль – племянник папы, Этьен Суизи и Пьер ля Шапелль-Тайлефе, лондонец Томас Йорци итальянцы Ландольфо Бранкаччи из Неаполя и Пьетро Колонна. Смотреть Hierarchia Catholica, vol. 1, 12 (n. 10), 14 (n. 1, 2, 5, 7); Schottmu ller,Der Untergang, vol. 2, 13–14, 34–35, 55–56.]; но ему нужно было предотвратить возражения, которые выразила бы королевская партия, если бы он выбрал только своих людей, так, что он так же выбрал человека, глубоко вовлечённого в политику Филиппа Красивого, кардинала Пьетро Колонну, который бунтовал против Бонифация VIII и был отлучён [J. Coste, Boniface VIII en proce` s. Articles d’accusation et deґpositions des teґmoins (1303–1311), Publication de l’Ecole Francёaise a` Rome (Rome, 1995), 3–32.]. 2 июля папа провёл публичную консисторию и даровал полное и безоговорочное отпущение грехов тамплиерам, которые исповедовались и нижайше просили церковь о прощении. Это действие доказывает, что папа не думал, что узники абсолютно невиновны, иначе он оправдал бы их без представлений формального покаяния, но так же они и не были действительно виновны, иначе он никогда не даровал бы им своё прощение.
Так, если тамплиеры не были еретиками, в чём заключалась их истинная вина? Во время своего слушания Климент V задал некоторые вопросы, которыми пренебрёг французский инквизитор во время своего процесса: слушали ли тамплиеры мессу, принимали ли в святое причастие, ходили ли к исповеди и выполняли ли свои религиозные обязанности? Естественно, что папа больше всего хотел проанализировать веру и религиозные обычаи тамплиеров; королевская партия же, наоборот, собрала только те доказательства, которые помогли бы им добиться полного их осуждения. Так что, даже если тамплиеры говорили те же самые вещи Гийому Парижскому, скорее всего их так и не записывали. Тамплиеры признали, что во время церемонии приема в орден они отрекались от Иисуса Христа и плевали на крест, но повторяли понтифику снова и снова, что им угрожали тюрьмой и даже смертью, в любом случае, они никогда не соглашались с этим в душе своей, и, при первой же возможности, они исповедовались священнику и просили об отпущении. Климент V понял, что утверждения братьев слишком противоречивы, чтобы признать их на самом деле виновными, несмотря на то, что у рассказов об обряде приема в орден был явно богохульный вид. Ситуация в целом не могла быть принята серьёзно: они целовали крест с ярко выраженным поклонением после того, как плюнули на него, или отрицали божественность Христа такими словами: «От Тебя, кто Бог, я отрекаюсь». Другими словами, если тамплиеры и были еретиками, они точно были худшими верующими в свою веру.
Кардиналы, поддерживающие папу, отметили на полях Авиньонского документа под номером № 48 основные доказательства признаний тамплиеров, так что в общих чертах это позволяет понять, что они действительно думали о вине тамплиеров, эта последовательность записей очень важна, потому что она показывает, почему некоторые вопросы были подняты позднее, когда папа уже услышал большинство показаний под присягой и начал понимать истинное происхождение странных поступков тамплиеров. Мы знаем, что в 1311 году, почти перед началом собора в Вьенне, Климент V затворился на несколько недель в Моценском аббатстве, дабы проанализировать доказательства, представленные на процессе [Смотреть narratio of the bull Vox in excelso, in J.L. Villanueva, Viage literario aґ las Iglesias de Espan˜ a, vol. 5 (Madrid, 1806), 207–221.]. Мы не можем быть уверены были ли пометки написаны в это время, или же во время папского слушания в 1308 году, потому что Авиньонский документ № 48 не был скопирован с документа «Mundum» (другими словами, с пергаментов), но с других документов, составленных на бумаге (peciae) [В Авиньонском документе № 46 хорошо видны эти пометки, например, смотрите c. 438v, на левой стороне, hic incipit prima pecia. По этой технике пометок смотрите H.V. Shooner, ‘La production du livre par la pecia’, in: La production du livre universitaire au Moyen Age. Exemplar et pecia, Actes du symposium (Paris, 1988), 17–28.].
Это была черновая копия со слушания (minuta), а именно несколько страниц из дела, скорее всего, даже не переплетённых, где папские нотариусы записывали исповеди вкратце, во время того, как тамплиеры говорили. Эти подготовительные записи были утеряны [Папская канцелярия писала большое количество minutae, но совсем немного из них дошли до наших дней. Смотреть H. Bresslau, Handbuch der Urkundenlehre fuЁ r Deutschland und Italien, 2 vols, Italian version by A.M. Voci Roth, Pubblicazioni degli Archivi di Stato—Sussidi, 10 (Rome, 1998), 176–314], так что мы не можем знать были ли там пометки на полях, но, на самом деле, это не очень существенно. В Вьенне Климент V показал такое же отношение к тамплиерам, как и в Пуатье, тремя годами ранее, когда он лично опрашивал братьев: они были запятнаны плохими обычаями, которые нужно было изменить, но их нельзя было назвать еретиками [Смотреть буллу Vox in excelso in Villanueva, Viage literario: ‘Verum licet ex processibus habitis contra ordinem memoratum, ipse ut hereticalis per di.nitivam sententiam canonice condemnari non possit…’. Папа никогда не выпускал приговор осуждения ордену, расследования экстренно закончилось, беря во внимании нужды защиты церкви (‘non per modum di.nitive sententie, sed per modum provisionis seu ordinationis apostolice’)].
Материал для исследователей
Анализируя, как рассматривались заметки на полях и сравнивая их с другими признаниями тамплиеров на судебном разбирательстве, классифицированные по теме в специальном электронном архиве [B. Frale, Archivumdeposition umTem plariorumin processu (Venice, 2000), 9 MB; это была часть докторской, но пока она еще не опубликована)], возможно выделить то, что Климент V и его советники точно поняли: странный обряд принятия в орден был всего лишь ритуалом, традицией, бывшей обычной (с вариациями) в каждой военной группе со времён ранней античности [Смотреть A. Van Gennep, Les rites de passage (Paris, 1909); A. Brelich, Le iniziazioni (Rome, 1960); Les rites d’initiation, ed. J. Ries (Louvain-la-Neuve, 1986).]. Как ритуал вступления, это было разновидностью «тайного продолжения» после формальной церемонии принятия в орден, проведения которой описано в Уставах [Curzon, Re`gle, cit., xx 657–686; Frale, L’ultima battaglia, 169–178.]: обязательный экзамен, который каждый тамплиер должен был сдать (puncta), странная традиция (modus ordinis nostri), которая должна была показать новому брату насилие, которое пережили братья, когда были захвачены сарацинами, когда, другими словами, их заставляли отрекаться от Христа и плевать на крест [Смотреть о франкисканцах, Fidentius of Padova, in Barber, The trial, 185.]. Основной целью этого экзамена было укрепить душу нового адепта, и он принял очень реалистичную форму.
К этой первой части был добавлен ещё один экзамен, который должен был научить новичка полному послушанию и уважению, которое он должен был питать к старшим, целуя приора, который принимал его в низ спины, в пупок, и, в конце концов, в губы. Это, видимо, наиболее точная и правильная форма ритуала, которую можно вывести путём сличения всех возможных записей [Frale, L’ultima battaglia, 169–174.], но мы знаем, что приоры кое-что поменяли в этой схеме: частенько защищали своих родственников, избавляя их от наименее приятной части puncta, или же разыгрывали представление, как шуточное, подсмеиваясь над неофитом [Frale, L’ultima battaglia, 174–185.]. Со временем добавление стало достаточно грубым и иногда даже искажённым: поэтому Моле убеждал руководителей ордена искоренить это прежде чем оно навредило ордену. Он был прав, Ногаре и другие, которые прикладывали усилия, чтобы обвинить тамплиеров в ереси, не могли и мечтать о большем [Frale, L’ultima battaglia, 185–205.].
Мы уверены, что у папы были подозрения против тамплиеров до того, как Филипп Красивый арестовал их , как это показано в записях о ссоре с Моле весной 1307 года, позднее папа даже узнал, что тайный ритуал тамплиеров существовал около столетия [Finke, Acta Aragonensia, vol. 3, 185.]. После своего слушания папа понял, что не может осудить тамплиеров, так как они не были настоящими еретиками, несмотря на то, что они проклинали Христа в своем позорном ритуале; с другой стороны, он не мог провозгласить их невиновными, так как они всё таки отрекались от Христа, пусть и притворно. Понтифик не мог судить тамплиеров свободно, как ему бы этого хотелось, потому что, по доктринам церкви и каноническим законам, человек, который отрекается от своей веры, является вероотступником [F. Liuzzi, ‘Apostasia’, в: Enciclopedia Cattolica, vol. 1 (Rome, 1948), cols. 1674–1675; J. Boucheґ, ‘Apostasie’, in: Dictionnaire de droit canonique, vol. 1 (Paris, 1935), cols. 640–641; L. De Bruyne, ‘Eresia’, in: Enciclopedia Cattolica, vol. 5, cols 487–493.].
Во время поздней античности было много случаев вероотступничества. Из страха или угроз многие христиане впадали в язычество, чтобы избежать смерти, но они раскаивались, моля о прощении и апеллируя к тому факту, что их отречение было совершено по принуждению. Подобные эпизоды часто имели место во время ужасного преследований организованных Дециусом [P. Foucart, ‘Les certi.cats de sacri.ce pendant la perseґcution de Deґcius (250)’, Journal des Savants, 6 (1908), 169–181.] (Gaius Messius Quintus Traianus Decius – Римский император 249-251 гг. – прим. переводчика), и помогли создать движение донатистов [E. Bonaiuti, Il cristianesimo nell’Africa romana (Bari, 1928); S. Gasparri, Prima delle nazioni. Popoli, etnie e regni fra Antichitae Medioevo (Rome, 1997), 30–41.] в Северной Африке. Отцы церкви утвердили особую доктрину по этому поводу: вероотступничество было преступлением, которое можно было простить, но грешники должны были раскаяться и понести суровое наказание [Ciprianus, Epistolae, LV, c. XXVI, n. 1; Tertullianus, De pudicitia, c. XXII, nn. 12–15.].
