Первая обширная обработка сюжетов о Лисе и их сведение в некое целое произошли на французской почве, где в последние десятилетия XII в. стали возникать одна за другой небольшие поэмы, повествующие о том или ином эпизоде из жизни пройдохи и плута Лиса, затем, уже в начале следующего столетия, объединившиеся в достаточно связное повествование, к которому на всем протяжении XIII в. продолжали пристраиваться дополнительные эпизоды.
Автором первой из этих поэм был некий Пьер де Сен-Клу. Около 1175 г. он написал историю о приключениях Лиса и его антагонистов (ветви II и V). Новые поэмы из жизни Лиса, которые обычно называют «ветвями» (от франц. branches), не заставили себя ждать: за тридцать лет, до 1205 г., их было написано около двадцати [основные ветви старофранцузского «Романа о Лисе»]. Из авторов этих поэм известны священник из Croix-en-Brie — ветвь IX, и Ришар де Лизон [Richard de Lison] — ветвь XII.]
В середине XIII в. основной корпус «Романа» был завершен. Последующие продолжения и дополнения — это уже совершенно новые произведения, выступающие как намеренные парафразы и даже пародийные переосмысления памятника. [В XIV в. Jakemars Gielee пишет продолжение «Романа» — Renart le Nouvel, а некий клерк из Тура — Renart le Contrefait (50 000 строк). В конце XIV в. поэт Эсташ Дешан создает последнюю поэму о Лисе (3000 строк).]
«Роман о Лисе» возник в пору расцвета рыцарского романа как его комическая, во многом пародийная параллель. Это тоже «роман», т. е. повествование о приключениях, в том числе рыцарских и любовных. Но участниками их оказываются не люди, а звери, и ведут они себя не как утонченно-куртуазные рыцари и дамы, а как отъявленные пройдохи и мошенники или как глуповатые простаки, нередко грубые и жестокие. Тем самым «Роман о Лисе» примыкает к сатирическим жанрам средневековой литературы: если с басенной традицией у него много точек соприкосновения генетически, то к жанру фаблио он близок выбором персонажей, их трактовкой, теми комическими ситуациями, в которые эти персонажи попадают.
Чтобы было более понятно, какую ценность для историков имеют эти «романы», приводим ниже статью ведущего мирового эксперта по Средневековью и военно-монашеским орденам, профессора Кардиффского университета, Хелен Николсон.
Роман о Лисе» [Renart le Nouvel] Жакмарта Жиле
Образ военных орденов накануне потери Акры [1291]
В этой статье будет обсуждаться образ двух монашеских орденов на решающем этапе их истории, как их раскрывает современная им сатира. Военные ордены был уникальным процессом становлением монашеского идеала, ответом на необходимость вооруженной защиты христианских паломников в Латино-Иерусалимском королевстве от нападений местных бандитов [A. J. Forey, “The emergence of the Military Order in the twelfth century”, Journal of Ecclesiastical History, 36, (1985), 175-195; M. Barber, “The origins of the order of the Temple”, Studia Monastica, 12 (1970), 219-240.]. Для этой цели в период между захватом Иерусалима первым крестовым походом в 1099 году и потерей последней столицы королевства Акры в 1291 году было основано много подобных орденов, но самыми известными и важными были орден Храма Соломона, Госпиталь Святого Иоанна и Тевтонский орден.
Вопрос об их имидже имеет огромное значение по двум основным причинам. Во-первых, суд и упразднение в начале XIV века ордена Храма часто объяснялись его непопулярностью. Таким образом, выживание других военных орденов будет означать, что Храм был самым непопулярным орденом; но это еще предстоит установить. Во-вторых, недавнее исследование отношения к крестовым походам в XIII веке показало, что интерес к ним в этот период не снизился, как считалось ранее, и что на самом деле крестовые походы продолжали пользоваться поддержкой еще долгое время после потери Акры [E. Siberry, Criticism of Crusading, 1095-1274 (Oxford, 1985); N. Housley, The Italian Crusades. The Papal-Angevin alliance and the crusades against Christian lay powers 1254-1343 (Oxford, 1982), pp.151-6, 158-9, 162-70, 252-3, 257; S. Schein, “The West and the Crusade. Attitudes and Attempts, 1291-1312”, unpublished Ph.D. thesis, Cambridge, 1979, passim.]. Поскольку военные ордены, как защитники Святой Земли, были неотъемлемой частью крестового движения, любые изменения в их образе могут пролить свет на отношение к крестовым походам.
При изучении мнений и взглядов литературные источники предлагают богатую доказательную базу. Часто обсуждались трудности и опасности использования такого материала в качестве исторических свидетельств [E.g., D. A. Trotter, Medieval French Literature and the Crusades (1100—1300) (Geneva, 1987), p. 249; P. Menard quoting M.-T. Lorsin, Les Fabliaux: contes a rire du moyen age (Paris, 1983), pp. 46-7.]. Однако все исторические свидетельства должны оцениваться в соответствии с их собственными рамками, и, как показывает все большее число историков, изучение литературных источников может открыть до сих пор невиданные пути для исследования [P. Menard, Les Fabliaux, p. 46ff; E. Siberry, Criticism of Crusading, pp.4-11; J. Flori, “La notion de chevalerie dans les chansons de geste du XIIe siecle. Etude historique de vocabulaire”, Le Moyen Age, 81 (1975), 211-3; J. Flori, “Pour une histoire de la chevalerie: l’aboubement dans les romans de Chretien de Troyes”, Romania, 100 (1979), 23.]. В случае с Renart le Nouvel литературный источник одновременно подтверждает свидетельства хроник и документов и подчеркивает аспекты, которые в противном случае могли бы быть проигнорированы.
Именно этот текст имеет большое значение для иллюстрации образа военных орденов. В нем дается подробная и критическая картина двух наиболее значимых организаций – ордена Храма и госпиталя Св. Иоанна, в кризисный момент их истории, то есть незадолго до потери Акры в 1291 году. Сохранились четыре манускрипта этого текста, все написаны в конце XIII или начале XIV века, и ни один из них не является оригиналом. Самая старый и лучший по качеству манускрипт был скопирован для Ги де Дампьера, графа Фландрии [Jacquemart Gielee, Renart le Nouvel, ed. H. Roussel, Société des Anciens Textes Français (Paris, 1961), pp. 7-10; C. Regnier, review of H. Roussel, ‘Etude sur Renart le Nouvel du poète lillois Jacquemart Gielee’, thèse principale, Lille 1956, exemplaire dactylographie, Revue du Nord, 41 (1959), 117.]. Таким образом, оказывается, что поэма пользовалась едва ли не моментальной, хотя и недолгой популярностью, и что мнения, которые она выражает, были поддержаны высшей знатью Фландрии и северо-восточной Франции.
Жакмарт Жиле был фламандским поэтом и как он сам сообщает, писал, в Лилле в 1289 году [Renart le Nouvel, lines 7752-7757.]. Его поэма Renart le Nouvel основана на популярной сказке о Лисе, имя которой означает все, что противоречит чести и вежливости – хитрость, обман и беспринципность. Однако под пером Жиле сатира превратилась, оставаясь сатирой, в нравоучительный роман, в котором оплакивается слабость духовенства перед лицом Зла и их неспособность защитить мирян от его последствий.
Поэма посвящена окончательному триумфу Ренара над последними бастионами добродетели. По ходу поэмы верность рыцаря своему королю, своему другу и своей даме показана как зараженная и уничтоженная Ренаром. Что касается духовенства, Жиле изображает его уже находящимся во власти Ренара, безнадежным, плывущим на его корабле Порока, окутанным лицемерием, чтобы избежать разоблачения, обдуваемые ветром греха [Ibid., lines 3779-3809.].
Папа рулевой, ему помогают кардиналы, в то время как моряками являются клерки, священники, архиепископы, епископы, деканы, настоятели, монахи и чернецы. Однако, рассказав о триумфе Ренара над мирянами, Жиле возвращается к духовенству и подробно описывает его окончательное падение. Ренар одаривает их дарами (алчность, коварство, алчность, зависть и гордыня), и все они входят в его братство, и им разрешается носить его серую мантию лицемерия. Затем все отправляются в Haut Orguel [Верхний Оргюэль, Великая Гордыня], который раньше принадлежал Люциферу. Остались только монахи, потому что они слишком бедны, чтобы достичь Великой Гордыни. Сначала доминиканцы, а затем францисканцы просят Ренара присоединиться к их ордену, чтобы сделать их богатыми, но он отказывается, отдавая вместо этого каждому ордену одного из своих сыновей. Под предводительством молодого Ренарта доминиканцы достигают Великой Гордыни, но францисканцев все еще сдерживает устав святого Франциска. Однако они достигают Outrecuidier [Великие идеи], которая, как сообщает нам Жиле, находится всего в десяти лигах от Великой Гордыни [Ibid., lines 7199-7330.].
Чтобы читатели не сочли, что Ренар оставил кого-то без внимания, Жиле рассматривает две группы религиозных деятелей, до сих пор не упомянутых. Поместив своих сыновей в монашеские ордены, Ренар решает, что он примирится с Богом. Он заявляет о своем желании бедному отшельнику: “Я хочу исповедаться и примириться с Богом, загладить свою вину и принять религию”. Отшельник соглашается исповедовать его и слушает, пока Ренар сначала описывает жизнь, полную зла, а затем требует отпущения грехов и приема в скит. Когда, однако, Ренар обнаруживает, что отшельник не ест (как он думал) хорошей пищи, не пьет много вина и в его келье нет прекрасных дам, он заявляет: “Я ненавижу такую религию”, и отправляется домой, где его тепло приветствуют его жена и семья [Ibid., lines 7331-7432.].
Таким образом, согласно Жиле, отшельническая жизнь остается непорочной. Однако еще один бастион воспринимаемой духовной чистоты вот-вот рухнет. Слава Ренара распространилась по всему миру, и дошло до Акры, где ее подхватывают тамплиеры и госпитальеры. Смысл этого в том, что раньше они были свободны от этого [Ibid., lines 7469-7473; C. Regnier, review of H. Roussel, “Etude sur Renart le Nouvel”, 118.]. Оба ордена претендуют на Ренара и тут же подают в суд друг на друга. Они чуть было не подрались и решили обратиться к папскому суду [Renart le Nouvel, lines 7474-7490.].
В Риме проводится общий совет по их делу, на котором присутствуют монахи, настоятели, короли и графы, герцоги и епископы, рыцари, прелаты, архиепископы, кардиналы, патриарх Иерусалима и сам Ренар [Ibid., lines 7491-7506.]. Патриарх сразу же уходит [Ibid., lines 7523-7541.].
Затем начинают рассмотрение дела. Чтобы картина Жиле о двух орденах была лучше понятна, вместо того, чтобы обсуждать дело по частям, я передам ее полностью, в переводе, а затем обсудим вопросы, которые она поднимает.
Тут поднялся тамплиер, посчитав, что ему лучше это сделать, и сказал: «Господа, мы пришли сюда потому, что подали иск против госпитальеров. Сначала я буду говорить от нашего имени и умолять папу римского внимательно выслушать наши слова. Мы требуем Ренарта по праву. Ибо общеизвестно, что мы защитники и борцы за Святую Церковь. У нас есть сержанты и рыцари, мы должны иметь много наемников и тратим много золота и серебра, все для защиты Святой Церкви. В городах много домов, поместий и гарнизонов под властью многих могущественных лордов, которые часто причиняют нам много зла, поэтому мы нуждаемся в ком-то, кто поддерживал бы нас и отстаивал наши права против всех, ибо, если мы не будем преумножать богатства, у нас станет меньше сил, чтобы поддерживать Святую Церковь. Вместо этого нам всем придется бежать и покинуть землю Сирии. Султан Каира может придти сюда с флотом; осознайте это, Святой Отец. Наши люди защищают Святую Церковь и христианский мир от неверующих. Святой отец, все это правда, так что вы должны прийти к тому, что мы должны иметь Ренара, если он захочет вступить в орден. Святой Отец, пожалуйста, спроси его.”
[Строки 7549-85.]
Затем Папа задал вопрос Ренару, и тот ответил: «Я хорошо слышал, что они сказали. Я хочу услышать Госпитальеров”. Я останусь с теми, кто больше всего во мне нуждается, если, как я слышал, я буду свободен вступить в орден, потому что моя жена еще жива». Папа ответил, смеясь: “Я даю вам разрешение на вступление”. «Святой отец, тогда я приму религию, когда захочу, раз у меня есть на это разрешение от вас».
[Строки 7586-98.]
Потом встал госпитальер, человек мудрый и хороший оратор, он говорил громко и со знанием дела. «Господа, – сказал он, – как высокие, так и низкие, рассмотрите наше прошение и решите, разумна ли наша просьба». Тамплиеры просят Ренара, чтобы он был только на их стороне, но по многим веским причинам лучше нам иметь его , потому что мы существовали раньше, о чем у нас все еще есть документы. У нас есть записи от принцев и королей, и мы причиняем сарацинам гораздо больше вреда, чем тамплиеры. В случае необходимости мы становимся рыцарями и сражаемся с сарацинами на мечах; а благодаря нашему гостеприимству, полному милосердия, раненые и больные излечиваются, поднимаются; и те, кто был бы мертв, становятся здоровыми и сильными. И я много раз скажу, что если бы тамплиеры пожелали помочь нам, и если бы не завидовали нам, мы получили бы всю Сирию, Иерусалим и весь Египет; и Каир уже давно был бы покорен христианством; но они в союзе с сарацинами. Скажу больше – что если бы не наш дом, то христианский мир погиб бы, по крайней мере, в заморской его части. Без нас христиане едва ли могли бы продержаться полгода и все пошло бы прахом. Когда чужеземцы пересекают море, я совершенно уверен, что большинство из них становятся нездоровы от этого, и если бы они не подлечились в нашем доме, то погибли бы, и сто тысяч, которые сейчас здоровы и сильны и сегодня защищают нас, умерли бы. Святой отец, я говорю от имени нашего дома, поэтому попроси Ренара, Святой отец, быть хозяином и управляющим нами и нашим домом; ты хорошо понимаешь, говорю ли я разумно”.
[Строки 7599-7650.]
На это папа ответил: «Один из вас двоих потерпел неудачу, он вряд ли может разделить себя надвое». Ренар ответил: ‘Священник может служить у двух алтарей; я сделаю это; я надену оба одеяния. Одежда моя будет разделена посередине; справа я буду одет в одежду госпитальера, а слева – тамплиера. Слева я оставлю бороду, справа побреюсь, буду править ими обоими”. При этом среди них раздался громкий смех; они облачили его, как все слышали. В свою очередь, папа предоставил его им.
[Строки 7651-66.]
В этот момент появилась Фортуна со своим колесом. Ренар сначала отказался взбираться на него, потому что, по его словам, оно перевернется и сбросит его вниз. Фортуна ответила, что этого не будет; он низверг Веру и Верность, и они уже никогда не воскреснут; Гордыня положила Смирение к ногам Фортуны. Поэтому Ренар взбирается на колесо, “весь увенчанный”, с Гордыней справа от себя и Хитростью слева, одетый в одеяние тамплиеров и госпитальеров [Ibid., lines 7667-7720.].
Мы можем предположить, что эта картина правдива не только потому, что сатира должна быть правдивой, хотя и преувеличенной, чтобы быть эффективной, но и потому, что она подтверждается другими свидетельствами. Например, апеллируя к папскому суду по поводу своих притязаний на Ренара, тамплиеры и госпитальеры Жиле ведут себя именно так, как следует из текстов папских реестров XII и XIII веков. Опять же, хотя историки отрицают, что военные ордена находились в состоянии постоянной взаимной конфронтации, современники рассматривали их как непримиримых соперников, чьи споры нанесли Святой Земле много вреда. Чуть ли не подравшись из-за Ренара, ордена у Жиле ведут себя именно так, как, например, в хронике Матфея Парижского [Matthew Paris, Chronica Majora., ed. H. R. Luard, 7 vols., Rolls Series 57 (London, 1872-83), 4 pp.139, 256, 279, 291, 5 pp.745-6: written c.1245-1259.].
Стоит сравнить характеры, данные Жиле его тамплиерам и госпитальерами ибо, вопреки убеждению Джошуа Прауэра, они совершенно разные [J. Prawer, ‘Military orders and crusader politics in the second half of the XIIIth century’, in J. Fleckenstein and M. Hellmann, eds., Die Geistlichen Ritterorden Europas, (Sigmaringen, 1980), pp.227-8.]. Речь тамплиера прямолинейна, даже упрощенна; он очень похож на простого бойца. Госпитальер умнее, он опытный оратор, способный при необходимости превратиться в юриста, врача или солдата [For example, the order of the Temple is not known to have produced any lawyers during the twelfth or thirteenth centuries, whereas the Hospital produced at least one: J. Riley Smith, The knights of St. John in Jerusalem and Cyprus, c.1050-1310 (London, 1967), pp. 272-3.].
Тамплиер параноик, вопит о том, что его орден постоянно подвергается нападению и нуждается в защите от врагов. Госпитальер, с другой стороны, более действенен; он не только продвигает свой собственный орден, Госпитальер, напротив, более активен; он не только продвигает свой орден, но и перехватывает инициативу, нападая на тамплиеров, обвиняя их в союзе с мусульманами. Для аудитории Жили каждый из этих персонажей представлял свой орден, и поэтому мы можем видеть различия между ними как суммирование воспринимаемых различий между двумя орденами.
Аргументы, представленные каждым орденом, также подтверждаются имеющимися доказательствами. Угроза тамплиеров покинуть Святую Землю, если им не будет оказана помощь, за историю их ордена повторялась много раз и, очевидно, была хорошо известна [Chronique d’Ernoul et de Bernard le tresorier, ed. L de Mas Latrie, Societe de l’histoire de France (Paris, 1871), p. 161 (threat made in 1187); Die Register Innocenz’ III, ed. O. Hageneder and A. Haidacher, 2 (Rome and Vienna, 1979), no. 247 (1199); Register of Innocent III in Patrologiae Cursus Completus: Series Latina (hereafter PL), ed. J.-P. Migne, 221 vols (Paris, 1844-64), vol. 216 col. 56, year 12 no. 45 (1209); Burton annals, Annales Monastici, ed. H. R. Luard, 5 vols, Rolls Series 36 (London, 1864-69), 1 p. 494 (1260); Ch. Kohler and Ch. V. Langlois, ‘Lettres inedits concernant les croisades (1275-1307)’, Bibliothèque de l’école des chartes, 52 (1891), p. 56 (1275).]. Утверждение, что только орден Храма защищал Святую Землю, по-видимому, получил широкое распространение, поскольку орден всегда занимал больше места в хрониках крестовых походов, романах и chansons de geste, нежели Госпиталь. Однако, как указывает Жиле, к 1289 году образованный мирянин уже сомневался в этом [E.g., Die schriften des Kolner Domscholasters, spateren Bischofs von Paderborn und Kardinalbischofs von S. Sabina, Oliverus, ed. H. Hoogeweg, (Tubingen, 1894), p. 169ff; Oeuvres completes de Ru.tebu.ef, ed. E. Faral and J. Bastin, 2 vols (Paris, 1959-60), 1 p. 508 lines 327-335; Jean Renart, L’Escoufle: Roman d’aventure, ed. F. Sweetser (Geneva, 1974), lines 799, 1060, 1329; ‘Du bon William Longespee’, in A. Jubinal, ed., Nouveau recueil de contes, dits, fabliaux et autres pieces inedits… 2 vols (Paris, 1839-42), 2 pp. 339-53.].
Утверждение госпитальера о том, что его орден существовал задолго до прихода ордена Храма, может быть отсылкой к легенде об основании Госпиталя царем Антиохом в III веке до нашей эры [The Hospitallers’ Riwle, ed. K. V. Sinclair, Anglo-Norman Texts 42 (Oxford, 1984), lines 1-112.], но в любом случае верно, что уставы ордена госпитальеров датируются концом XI века, в то время как самые ранние уставы ордена Храма датируются 1120-ми годами. Обращение госпитальера к двойной роли ордена также имело реальное отражение; поразительно, что большинство ссылок ордена на свою гостеприимную роль появились в периоды военных неудач. Например, в 1290 г. Николай IV запретил все безлицензионные сборы милостыни для Святой Земли из-за злоупотреблений. В марте 1291 года он разрешил госпитальерам собирать милостыню, потому что они сообщили ему, что собирают не для Святой Земли, а для бедных и больных [J. Delaville le Roulx, Cartulaire General de l’ordre des Hospitaliers de St. Jean de Jerusalem 1110-1310, 4 vols. (Paris, 1894-1906), nos. 4082, 4149.]. За два месяца до того, как Акра окончательно пала, для ордена должно было быть очевидно, что гостеприимство имело больший общественный резонанс, чем бедственное положение Святой Земли. Конечно, некоторые жертвователи и приезжие были особенно впечатлены этой двойной ролью, особенно священник Иоанн Вюрцбургский в 1170 году, который насмехался над тем, что милостыня Храма не составляла и десятой части милостыни Госпиталя [John of Wurzburg in Migne, PL 155, cols 1085, 1086-7.].
Обвинение в том, что военные ордены сами несут ответственность за неудачи христиан в Святой Земле, было старо – его впервые выдвинули против тамплиеров сразу после Второго крестового похода 1147-8 гг. [John of Salisbury, Historia Pontificalis, ed. M. Chibnall (Edinburgh, 1956), p. 57: written 1164.]. В большинстве случаев тамплиеры, а позже и госпитальеры, были обмануты мусульманами [E.g., Roger of Howden, Gesta Regis Henrici Secundi, ed. W. Stubbs, 2 vols, Rolls Series 49 (London, 1868-71), 1 p. 130-1, note 10; Otto of St. Blasien, ‘Continuatio Sanblasiana’, ed. R. Wilmans, Monumenta Germaniae Historia Scriptores (hereafter MGHS), ed. G. H. Pertz etal., 32 vols (Hanover, Weimar, Stuttgart and Cologne, 1826-1934), 20 p. 327; Gervase of Canterbury, Historical Works, ed. W. Stubbs, 2 vols, Rolls Series 73 (London, 1879-80), 1 pp. 137-8; Chronique d’Ernoul, pp. 12-13; Albert Milioli, ‘Liber de temporibus et aetatibus et cronica imperatorum’, ed. O. Holder-Egger, MGHS 31, pp. 639-40.]. Но между 1209 и 1222 годами Оттон, монах Св. Блазиена [Otto St.Blasien], в своем отчете о немецком крестовом походе 1197 года обвинил всех палестинских франков, включая тамплиеров и госпитальеров, в дружбе с мусульманами [‘Continuatio Sanblasiana’, p. 327.]. Некоторые более поздние критики жаловались, что союзы тамплиеров и госпитальеров с мусульманами Дамаска или Каира наносят вред христианскому делу в Святой Земле [The emperor Frederick II in Matthew Paris, Chronica Majora, 4 p.302; Robert of Artois in ibid., 5 pp. 149-150; Odo, bishop of Tusculanum in L. d’Achery, ed., Spicilegium sive collectio veterum aliquot scriptorum, 3 (Paris, 1723), p. 625; cf. Delaville le Roulx, Cartulaire, no. 2149.].
Хотя нет никаких доказательств того, что военные ордена использовали это обвинение друг против друга, весьма вероятно, что они так и поступали. Такая клевета была естественным дополнением пресловутых ссор между орденами. Кроме того, оба ордена были вовлечены, как и в тексте Жили, в отчаянную борьбу за одно и то же – за пожертвования. Жалобы духовенства на третьем Латеранском соборе и на последующих местных соборах, а также местные споры и жалобы Матфея Парижского свидетельствуют о том, что ордены постоянно стремились получить все больше денег с Запада [E.g., Delaville le Roulx, Cartulaire, nos 392, 560, 2805, 3887, 4029; Matthew Paris, Chronica Majora, 3 p. 178.]. Есть некоторые свидетельства того, что ордены сознательно стремились поддержать свой престиж в глазах христианского мира, дабы привлечь пожертвования через головы других монашеских орденов, и кажется логичным, что для достижения этой цели они должны были прибегнуть к клевете друг на друга [See chapter five of my forthcoming Ph.D. thesis on attitudes towards the military orders, 1128-1291.]. Тем не менее, рассказ Жиле подразумевает, что и Тамплиер, и Госпитальер лгут, поскольку Ренар всегда лжет, когда это ему выгодно. Это наводит на мысль, что думающий фламандец или француз не верил, что орден Храма в одиночку защищает христианскую церковь, что Госпиталь был более чем благотворительным или эффективным в войне или что тамплиеры был единственными состоявшими в союзе с мусульманами.
На последнем изображении Ренара Гордыня справа, а Хитрость слева. Гордыня была, конечно, грехом, чаще всего связанным с воинскими орденами [E.g., Gerhoh of Reichersberg, ‘de investigatione antichristi’, ed. E. Sackur, MGH Libelli de Lite, 3 p. 384; ‘Annales Herbipolenses’, ed. G. H. Pertz, MGHS 16, p. 7; Guiot de Provins, ‘La Bible’, in Les oeuvres de Guiot de Provins, poete lyrique et satirique, ed. J. Orr (Manchester, 1915), lines 1745-1788; Ramon Llull, ‘Blanquerna’, in Obras Literarias, ed. M. Batllori and M. Caldentey (Madrid, 1948), p. 408, Bk. 4, ch. 80, para. 7.]. Их репутация коварных людей обычно выливалась в обвинения в предательстве, выдвигаемых против них европейцами, которые хотели оправдать своих собственных крестоносцев за вину в поражениях христиан на Святой земле. В жалобах также говорилось, что они действовали в качестве секретных агентов некоторых монархов, таких как Генрих II Английский во время кризиса после убийства Бекета или императора Фридриха II во время его войны против папства [Recueil des historiens des Gaules et de la France, ed. Bouquet et al., new edition ed. L. Delisle, 24 vols (Paris, 1878), 16 p. 426, no. 266, p. 431, no. 274; Recueil des actes d’Henri II, Roi d’Angleterre et Duc de Normandie, ed. L. Delisle and E. Berger, 3 vols. and introduction, (Paris, 1906-1927), 1 pp. 407-8, no. 262; P. Sambin, Problemi Politici attraverso lettere inedite di Innocenzo IV, Instituto Veneto di Scienze, Lettere ed Arti Venezia, Memorie Classe di Scienze morali e lettere, 31 (Venice, 1955), p. 66 no. 47.].
Жиле вообще не упоминает Тевтонский орден. Это не удивительно. Хотя этот орден играл важную военную роль на Святой Земле, он не был хорошо известен за пределами немецкоязычных регионов Европы, и как можно увидеть, французские и фламандские писатели мало знали о нем [E.g. Gilbert of Tournai, “Collectio de Scandalis Ecclesiae”, ed. A. Stroick, Archivum Franciscanum Historicum, 24 (1931), 56-7 para.17, criticizes the Temple and Hospital but hardly mentions the Teutonic order; cf. Menko, Cronicon, ed. L. Weiland, MGHS 23, pp. 555, 557-9.].
Таким образом, Жакмар Жиле сообщает нам о военных орденах 1289 года мало такого, чего нельзя было бы узнать из других, традиционно более приемлемых источников: хроник, хартий и папских реестров. Однако его рассказ добавляет живости и красок свидетельствам, содержащимся в этих источниках, и подчеркивает аспекты, которые были очевидны для современников и в противном случае могли бы ускользнуть от нашего внимания. Наиболее примечательным из них является тот факт, что ордены воспринимались как пребывающие в постоянных спорах между собой, хотя на самом деле этого не было, и что образ среднего тамплиера представлял его простоватым рыцарем, в то время как средний госпитальер считался хитрым человеком, который был ни то, ни другое, но кто мог умело отстоять обе роли. Этот второй пункт проливает некоторый свет на неспособность французских тамплиеров эффективно защитить себя перед лицом своих обвинителей во время суда над орденом.
По мнению Жиле и его покровителей, к 1289 году военные ордены были полностью развращены renardie (фр. – лисички) , без возможности искупления. Это удивительно, поскольку, хотя все акценты его критики поддерживаются другими писателями, ни один современный писатель не осуждает эти ордены так решительно. Возможно, Жиле, или его покровитель, имел личную обиду на них; однако, не зная точной личности покровителя Жиле, это не может быть доказано. Маловероятно, что Ги де Дампьер, к примеру, спонсировал это нападение на орден Храма, поскольку сам он был связан с магистром храма Гийомом де Боже и дружелюбно относился к самому ордену [Delaville le Roulx, Cartulaire, no. 3507; M. L. Bulst-Thiele, Sacrae Domus Militiae Templi Hierosolymitani Magistri: Untersuchungen zur Geschichte des Templerordens 1118/9-1314, (Gottingen, 1974), pp. 261, 362-3 nos. 3-4.]. Возможно, окончательное осуждение Жиле военных орденов сочетает в себе его осуждение духовенства и мирян, потому что эти ордена сочетали рыцарство и монашество. Однако, скорее всего, его особое осуждение военных орденов продиктовано святость. места их происхождения – Святой Землей и той высокой репутацией, которую они имели в прошлом, их собственных больших обязанностей и возлагаемых на них больших надежд. Их неспособность оправдать эти обязанности и надежды, а также разрушение их репутации поражениями на Святой Земле было гораздо более значительным, чем неспособность других монашеских орденов соответствовать своему призванию, даже как монахов. Когда Ренар отказался вести монахов к Великой Гордыни, он берег себя для военных орденов. В поэме Жиле капитуляция орденов Святой Земли перед Ренаром ознаменовала окончательную победу зла в мире.
Хелен Николсон / Helen Nicholson
Университет Кардиффа
P.S.
Иногда случались странные вещи – песонажи «романов о лисе» оказывались изображенными в совсем неподходящих для этого местах: на страницах церковных книг и стенах церквей. Об этом читайе в статьях: Загадка английского Часослова XIII века и Странные фрески в доме тамлиеров Меца, зарисованные и описанные г-ном де Солси в 1848 году
Анохин Вадим [Vad Anokhin] (с) Санкт-Петербург 2022
