История расположенного в Бургундии командорства тамплиеров Морман достаточно странна и загадочна. До того как стать собственностью храмовников оно успело побывать и скромной придорожной обителью, и командорством госпитальеров, и мощным августинским аббатством. Причины передачи его ордену тамплиеров вызывают много вопросов, но еще больше вопросов вызывает роль этого командорства в контексте процесса против храмовников. Именно здесь проводились наиболее многочисленные тайные церемонии приема в орден – судя по материалам процесса, по этому показателю Морман уступает только Парижу. Именно по поводу этого командорства существуют показания в поклонении идолу. Именно храмовники этого командорства были заживо сожжены на костре. Кроме того, история Мормана оказалась связанной с именами наиболее странных и одиозных фигур процесса. И это все при том, что Морман находился в руках тамплиеров всего лишь в течении семи (!) лет!
Построенная на старой римской дороге, обитель Морман возникла, вероятно, в середине XI века. Первые упоминания о ней относятся ко времени первого крестового похода, когда, отправляющейся на битву с неверными, местный сеньор Гуго де Шатовиллан делает различные дарения этой обители. В 1120 году все тот же Гуго, благополучно вернувшийся из похода, делает вновь многочисленные дарения Морману, а заодно производит некоторую реорганизацию [Claude Courtépée, Edmé Béguillet – Description Historique et Topographique du Duché de Bourgogne – F.E.R.N., 1968 (reprint), p.274]. Отныне, эта обитель находится под управлением общины каноников-августинцев и носит название Сен-Мари де Морман. Кстати, Гуго де Шатовиллан жертвует не только Морману, перепадает и тамплиерам, которые получают от него мельницу и другие дарения в 1135 году [César Lavirotte – Mémoire Statistique sur les Etablissements des Templiers et des Hospitaliers de Saint-Jean de Jérusalem en Bourgogne Société Française d’Archéologie Paris, 1853, p.236].
Морман совмещает несколько функций: это и приют для паломников, и госпиталь, и богадельня. Собственно, само название Морман (Mormant, также Morment, Mormentum) происходит от латинского mollimentum – успокоение. Морман быстро развивается: здесь строится новое, большое здание больницы и приюта, а в середине XII века августинцы возводят в Мормане церковь посвященную Святому Николаю. Со временем у Мормана появляются также и свои дочерние заведения, так, местным каноникам принадлежит, например, больница в Лангре, а в деревеньке Бонневу они основывают хоспис. Вероятно, такое успешное развитие было обусловлено многочисленными дарами, получаемыми Морманом, что, в свою очередь не могло не привлечь алчных взглядов конкурентов на почве богоугодной деятельности. Так, в 1225 году епископ Лангра Гуго де Монреаль неожиданно передает Морман ордену госпитальеров. В качестве причины столь неожиданного шага называется бедственное положение обители, хотя явно основной мотивацией послужили две тысячи парижских ливров полученные епископом от ордена госпитальеров [Joseph Delaville Le Roulx – Les Hospitaliers en Terre Sainte et à Chypre (1100-1310) – Ellibron Classics, 2005 (reprint), p. 155-156]. Госпитальеры основывают здесь свое командорство, и даже присылают сюда своего прецептора – брата Гарина. Однако, происходит грандиозный скандал – августинцы апеллируют к самому римскому папе Гонорию III, а затем и к его приемнику Григорию IX, упирая на то, что госпитальеры не выполняют своих обещаний и свернули всякую благотворительную деятельность в Мормане. Как это ни странно, папа аннулировал решения лангрского епископа в 1227 году и вернул Морман августинцам. Госпитальеры оспаривали это решение, однако папский вердикт в 1230 году окончательно поставил точку в этом вопросе.
Августинцы продолжают здесь прежнюю деятельность и в 1263 году здесь происходит очередная реорганизация – декретом папы Урбана VII обитель превращается в полноправное августинское аббатство. Дальнейший период существования аббатства Морман, вплоть до начала XIV века, покрыт мраком: нам неизвестны ни имена его настоятелей, ни какие либо факты его хозяйственной деятельности. Но, судя по тому, что многие его филиалы оказались в конце XIII века в других руках, можно предположить, что Морман находился в состоянии глубокого кризиса, причем не только финансового. Нам доподлинно неизвестно, что произошло с этим аббатством, но намек на то, что существовали и другие проблемы, кроме экономических, содержит послание папы Бонифация VIII от 7 апреля 1300 года. В этом послании Папа передает Морман ордену тамплиеров, отмечая при этом, что их миссия состоит в том, чтобы «восстановить дом Морман, разрушенный как в прямом смысле, так и духовно, небрежностью и бесхозяйственностью его аббатов и каноников».
КОМАНДОРСТВО ТАМПЛИЕРОВ МОРМАН
Итак с 1300 по 1307 год, в течении всего лишь семи лет, Морман принадлежал тамплиерам. Картуляриев командорства Морман не сохранилось, поэтому все наши сведения о Мормане периода тамплиеров мы черпаем из документов процесса над орденом. Эти, достаточно отрывистые свидетельства, говорят нам о том, что Морман был не только очень крупным центром храмовников Бургундии, но и очень важным, даже можно сказать статусным, командорством ордена. Документы процесса свидетельствуют, что здесь на постоянной основе находилось около двадцати орденских братьев, не считая донатов и слуг ордена. К тому же Морман был и важным религиозным центром ордена – показания тамплиеров на процессе, упоминают аж трех орденских священников проводивших здесь церемонии и службы. В этом качестве в документах фигурируют брат Этьенн де Эпайли (fratre Stephano capellano ejusdem domus) [Jules Michelet – Procès, Paris 1841-1851, T.1 p. 188, хотя в других показаниях он просто сержант – T II, p. 265, 396], брат Жульен де Кюзе (fratre Juliano capellano dicte domus) [Ibid T. I, p. 188], и брат Готье де Бюр (dominus Gualterius de Bures presbyter capellanus) [Konrad Schottmüller – Der Untergang des Templer-Ordens, 2 vols. (Berlin. 1887) II. p. 184], причем последнего называют также инфирмарием ордена. По материалам процесса не менее десяти храмовников вступили в орден здесь, в часовне Мормана, причем некоторые из них, на момент процесса, находились за морем, в составе боевого крыла ордена.
Если вчитаться в список персон специально прибывавших сюда на эти тайные церемонии приема в орден, можно встретить важнейших орденских сановников, а также лиц, чья роль в будущем процессе против ордена выглядит весьма противоречиво, и даже загадочно. Возьмем, например, данные им на Кипре, показания Гвидо де Ленгла [Ibid T. II, p. 175], который вступил в орден в часовне Мормана в 1301 году. Церемонию вел уже упоминавшийся брат Юлиан, а вот руководил ею никто иной, как Гуго де Пейро – Великий Визитор ордена, по сути, главный храмовник Европы. На процессе он признает многие обвинения против ордена и будет осужден на пожизненное заключение, что впрочем, не помешает этому ветхому старику быть в добром здравии и через двенадцать лет после процесса. Впрочем, подробнее о де Пейро будет рассказано в одной из следующих статей, а пока взглянем на других, кого упоминает Гвидо де Ленгл, вот что сказано в его показаниях:
Interrogatus de astantibus in dicta receptione respondit, quod fuerunt astantes hii, frater Ayme Osilier marescalcus, frater Hugo de Gelona et dominus Julianus, capellanus et presbiter dicte domus.
В качестве присутствующих он упоминает орденского маршала Эймо де Озилье и некоего брата Гуго де Гелона. В 1301 году де Озилье еще не был маршалом, но был магистром Бургундии. Судьба его весьма примечательна, через год он уедет на Кипр, где действительно станет маршалом ордена тамплиеров, а после ареста во Франции Великого магистра Жака де Моле в 1307 году, фактически останется номинальным руководителем ордена до самого его роспуска в 1312 году. В 1316 году он умрет в тюрьме на Кипре, но в тюрьму он будет заключен совсем на за то, что был тамплиером, а за то, что, даже «находясь под следствием» умудрился поучаствовать в заговоре против короля Кипра, за что и поплатился [Jochen Burgtorf – The Central Convent of Hospitallers and Templars: History, Organization, and Personnel 1099/1120-1310, Brill, 2008. р. 165, 175].
Давайте теперь взглянем на брата Гуго де Гелона – храмовник с таким именем не появляется более ни в одном документе, но, я абсолютно уверен, что историкам ордена он прекрасно знаком. Полагаю, что мы имеем дело с исковерканным кипрскими писцами именем Гуго де Шолон. Он приходился племянником Гуго де Пейро и был прецептором соседнего командорства Тор. На пару с дядей они участвовали во множестве церемоний принятия в орден, и именно по поводу этих церемоний с их участием существуют наиболее правдоподобные показания об их еретическом и богомерзком содержании. Здесь нельзя удержаться, что бы не поведать, одну, абсолютно анекдотическую, историю, которая имеет самое непосредственное отношение к командорству Морман. Первым командором Мормана был рыцарь Лоран де Бон. Как то раз, соблазнившись взяткой в пятьдесят турских ливров, он, на пару с Гуго де Шалоном, решили принять в орден некоего Рено Бержерона. Однако в деле были некоторые трудности, а именно, у Рено была в наличии красавица-жена.
Это не смутило двух прохиндеев, в конце концов, устав это устав, а деньги это деньги – они пообещали принять его в орден вместе с женой. Какова же была ярость Рено Бержерона, когда на церемонии приема в орден, от него потребовали принести обет целомудрия! Любвеобильный Бержерон сообщил храмовникам все, что о них думает, и покинул часовню. Позже, они все таки уговорили его вернутся и продолжить церемонию, пообещав разрешить, их с женой, совместное проживание. Бержерон все же несколько сомневался в правильности подобного приема в монашеский орден, и затем исповедовался по этому вопросу орденскому капеллану. Но капеллан был тоже свой человек, и сообщил, что это если и грех, то небольшой и ограничился легкой епитимьей. Кстати, если верить показаниям Бержерона, то его прием в орден сопровождался плевками на крест и непристойными поцелуями [Malcolm Barber – The Trial of the Templars, Cambridge University Press, 2006, p. 186, оригинальный текст показаний смотреть в Michelet – Procès, TI, p 591-595]. Что же касается Гуго де Шолона, то его дальнейшая судьба, в связи с процессом тамплиеров, весьма загадочна и таинственна. Дело в том, что самые убийственные показания против ордена дал Жан де Шолон [Heinrich Finke – Papsttum und Untergang des Templerordens, Münster 1907, p. 339], прецептор командорства Немур. В этих показаниях, а они сейчас хранятся в архивах Ватикана [ASF, Register Aven. N 48 Benedicti XII, tome I, folios 448-451], он сообщил и то, что Гуго перед самыми арестами бежал, причем, бежал вместе с сокровищницей Великого Визитора ордена Гуго де Пейро [Edward Zaborovsky – The Mysteries of the Templars trial: the twelve fled Templars].
От этих очень странных показаний Жана де Шолона можно было бы отмахнуться – чего не скажешь под угрозой хорошей пытки, но они частично подтверждаются записями, сделанными во время процесса, королевским архивариусом Пьером де Этампом, которые хранятся сейчас во французской Национальной Библиотеке. Согласно двум запискам [BNF, Latin 10919, документы 84v и 236v] Пьера де Этампа, Гуго де Шолон не только действительно сбежал, причем не один, а во главе целого вооруженного отряда, но и собирался убить короля Франции Филиппа Красивого. В 1303 или 1304 году первый командор Мормана Лоран де Бон становится прецептором Эпайли, пожалуй, главного командорства Бургундии. Существующие справочники не говорят нам о том, кто стал следующим наставником Мормана в 1304-1305 годах [De Trudon des Ormes – Liste des maisons et de quelques dignitaires de l’Ordre du Temple en Syrie, en Chypre et en France, d’après les pièces du procès – Revue de l’Orient Latin, tome V, Paris , 1897, р. 241-242]. Однако, все на свои места расставляет фраза из показаний уже упоминавшегося нами Жана де Шолона, где он говорит, что до того как стать прецепторм Немура, он был прецептором Мормана: Et dixit, quod erat preceptor de Nemoris tempore capcionis et ante fuit preceptor de Marmot.
Жан де Шолон, пробыл в этой должности совсем недолго. После 1305 года его на этом посту сменяет рыцарь Гийом де Лоррейн (Гильельм Лотарингский), об этом сообщает в своих показаниях храмовник Пьер де Сен-Мамет вступивший в орден в Мормане в 1305 году, в возрасте тридцати пяти лет [Michelet – Procès, TI, p. 186]. К сожалению, об этом храмовнике нам ничего неизвестно, показания Сен-Мамета это единственный документ где он упоминается как прецептор Мормана. Возможно, его можно идентифицировать как бывшего наставника командорства Бове-ан-Гатине, занимавшим этот пост в 1284 году и о котором также упоминает лишь один единственный документ [Ibid , TI, p. 49]. В этом случае можно констатировать, что он был уже очень немолодым человеком.
По какой такой причине нищее, находившееся в духовном кризисе аббатство было столь стремительно превращено храмовниками в один из важнейших орденских центров нам абсолютно непонятно, и поскольку репутация этого места оставляла желать лучшего – это даже выглядит несколько загадочно. Отметим и ту странность, что при наличии стольких священников и такого количества важных церемоний часовня Мормана описывается в показаниях как ветхое здание с убогой утварью. Однако, здесь стоит подметить, одну интересную деталь – при всей бурной жизни этого командорства, здесь не были забыты традиции помощи странникам и неимущим. Вот, что говорится в показаниях тамплиера Гуго де Бюра:
В домах ордена, где я пребывал, и особенно в Мормане, в Лангрской епархии, милостыня творилась так, как следует: три раза в неделю. Каждому бедняку давали полбуханки хорошего хлеба. Также блюлось гостеприимство [Raymond Oursel – Le Procès des Templiers, Club du meilleur livre, Paris, 1955, p 153; Michelet – Procès, TI, p. 205].
МОРМАН В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССА ПРОТИВ ОРДЕНА ТАМПЛИЕРОВ
13 октября 1307 года тамплиеры Мормана, как и другие бургундские тамплиеры были схвачены и арестованы, а затем этапированы в тюрьмы Парижа. Нам неизвестно, сколько именно тамплиеров Мормана было арестовано, списки личного состава тех или иных командорств не сохранились, а протоколы допросов местных храмовников зачастую упоминают лишь то, что он был из диоцеза Лангра. Поэтому мы сосредоточимся на показаниях тех тамплиеров, которые указывают Морман в качестве места своего приема в орден Храма. Вот достаточно типичные показания – они принадлежат Жану де Шатовийяру, и даны им 9 ноября 1307 года:
Далее, брат Жан де Шатовийяр, тридцати лет от роду, поклявшись таким же образом говорить правду, на процессе, касающемся веры, по поводу себя и по поводу других, и допрошенный об образе и о времени своего принятия, сообщил под присягой, что он был принят в Мормане, в Лангрской епархии, братом Лораном де Боном, прецептором вышеупомянутого дома, четыре года тому назад, после дня святой Магдалины, в присутствии брата Жюльена, капеллана вышеупомянутого дома, и некоторых других, чьи имена он не помнит. Он также сказал под присягой, что после того, как он дал много обещаний касательно соблюдения добрых статутов вышеупомянутого ордена, ему возложили плащ на плечи, и что потом тот, кто его принимал, допустил его к поцелую в уста, как и все присутствовавшие братья; и ему не приказывали и не предписывали ничего другого, как он сообщил об этом под присягой.Совершено в вышеупомянутые год, назначенное время, месяц, день, понтификат и в вышеупомянутом месте, в присутствии благочестивых и честных особ, братьев Жана де л’Иля, приора Труа, Феликса де Файо, из ордена Проповедников, Жана де Фаррьера, Гийома де Шока и Этьена де Макона, призванных к сему свидетелей [Georges Lizerand – Le Dossier de L’Affaire des Templiers, Société D’Édition « Les Bellles Lettres », Paris, 1964, p. 42; Michelet – Procès, TII, p. 369].
Примерно такие же показания, дал Анри де Фавероль, вступивший в орден в Мормане в 1301 году, или Эгид де Лавенкур, оба также были приняты Лораном де Боном. Подобные показания можно найти и в материалах процесса, который проводился на Кипре. Так, Яков де Валебруна, орденский сержант, показал, что был принят в орден в Мормане, прецептором Лораном де Боном девять лет тому назад. Во время церемонии принятия в орден он получил братский поцелуй в уста от наставника, дал обычные обеты повиновения и целомудрия, и обещал не покидать орден без разрешения Папы, магистра и конвента. Он никогда не слышал ни о каких нарушениях в ордене, и всегда считал его благим учреждением. Спрошенный об идоле, которому якобы покланялись храмовники, он сказал, что никогда не слышал ни о чем подобном [Anne Gilmour-Bryson -The Trial of the Templars in Cyprus, a complete English edition, Leiden: Brill, 1998, p. 106-107; Schottmüller II. p. 184]. Уже упоминавшийся нами храмовник Гвидо де Ленгл, также принятый в орден в Мормане, сказал, что принес обеты целомудрия, повиновения и послушания, и обещал во всем подчинятся ордену, который, в его глазах, был праведным и благородным. Он никогда не слышал ни о каких нарушениях в ордене, а также, ни сам лично, ни от других людей, никогда не слыхал о поклонении идолам [Ibid, p 91-92; Schottmüller II. p. 175]. Впрочем, учитывая, что процесс на Кипре был скорее видимостью, чем инквизиционным судопроизводством, такие показания вполне понятны.
Однако совсем не все показания были столь благодушны и непорочны. О богохульном попирании креста сообщил тамплиер Пьер де Сен-Мамет, а показания другого храмовника – Жана де Тайлефера, орденского сержанта, возраста около двадцати пяти лет, можно считать даже сенсационными. Кстати, стоит заметить, что он, судя по всему, пытался бежать – протокол упоминает, что он был в простой крестьянской одежде, а его борода была сбрита. Впрочем, давайте предоставим слово самому Жану де Тайлеферу:
Инквизиторы: Сколько лет Вы пребывали в ордене Храма?
Брат Тайлефер: Около трёх лет перед моим арестом. Я был братом сержантом.
Инквизиторы: Где и кем Вы были приняты?
Брат Жан: В епархии Лангра, в доме Храма под названием Морман, который недавно приобрели; я был принят братом Этьеном, его капелланом, в присутствии шести или семи братьев, имён которых я не припомню, ибо я их не видел и не знал до дня моего принятия в орден; а потом я поселился в амбаре ордена под названием Бельвю, в той же епархии; я оставался здесь год, а потом перешёл в другое командорство, под названием Biena (Бон), где я и был арестован.
[далее следуют ответы брата Жана де Тайлефера на вопросы заданные ему на основании опросного списка состоящего из 127 обвинений]
Брат Жан: (статья обвинения 1 – по поводу отречения от Христа во время процедуры приема в орден). В день моего принятия в орден, по приказу капеллана, который меня принимал, я отрёкся от Христа, только один раз; но что касается этого отречения, я совершил его устами, а не сердцем. Затем мне приказали плюнуть на крест; я плюнул, но только один раз. И не на него: в сторону, из почтения к кресту.
Инквизиторы: И как же выглядел этот крест?
Брат Жан: Из дерева, очень старый и окрашенный.
Инквизиторы: Творили ли над Вами какое-либо насилие во время этой церемонии?
Брат Жан: Нет. Но они мне грозили, если я не отрекусь, бросить меня в такое место, что я не увижу больше ни моих рук, ни моих ног.
Инквизиторы: Присутствовал ли там кто-либо, кроме орденских братьев?
Брат Жан: Нет.
Инквизиторы: В какой час состоялось Ваше принятие в орден?
Брат Жан: На заре. В часовне, где я был принят, имелись две зажжённые свечи; то есть она не была полностью освещена, однако я хорошо различал крест; хочу сказать, что я не помню орнаментов и цветов росписи, которая имелась там наверху: она была старой и обветшавшей.
Инквизиторы: Были ли Вам даны [во время этой церемонии] какие то другие указания?
Брат Жан: Нет.
Инквизиторы: Сколько лет Вам было в то время?
Брат Жан: Около двадцати лет. Они застали меня врасплох, для того, чтобы заставить меня осуществить эту процедуру, они сказали, что сообщат мне на ней полностью правила Ордена
Инквизиторы: И они сделали это?
Брат Жан: Нет, ибо в дальнейшем я больше не ходил ни к ним, ни на их капитулы: за это меня иногда упрекали. Я не присутствовал ни на одном другом приёме в орден; я, однако, полагаю, что все они происходили одинаково…
Инквизиторы: Что заставляет Вас так думать?
Брат Жан: Ну, вообще, я об этом ничего не знаю.
По статьям обвинения со 2 по 9 , свидетель заявил, что ничего об этом не знает. статьи обвинения 10 -13 (по поводу попирания креста, и т.д.):
Брат Жан: Я узнал от брата-сержанта ордена, родом из Лангра, который, перед тем, как отправиться за море, пребывал в Мормане (имени его я не помню), что орденские братья топтали время от времени крест ногами и заставляли топтать [других]; однако я никогда не был свидетелем этого, и никто не заставлял меня это делать.
Инквизиторы: Где эта беседа имела место, и в чьём присутствии?
Брат Жан: В Боне. Мы были одни. Это было утром.
Инквизиторы: В какое время?
Брат Жан: За год до моего ареста.
Свидетель ничего не знает о статьях с 14 по 23, кроме того, что в том, кто касается его, он в самом деле верит в таинство Евхаристии. статьи обвинения 24-29 (по поводу власти Великого Магистра отпускать грехи):
Брат Жан: Некоторые орденские братья — я больше не помню точно их имена — говорили, что Великий Магистр имеет власть отпускать им их грехи, и точно так же капелланы; от гостей и других людей я никогда этого не слышал.
Статьи обвинения 30 – 33 (по поводу непристойных поцелуев):
Брат Жан: Во время приёма меня в орден тот, кто меня принимал, поцеловал меня в рот, в пупок и сзади, в крестец, выше поясницы; я полагаю, что так же обстояло дело и для других.
статьи обвинения 34 – 39 (по поводу клятвы не покидать орден; и т.д.).
Брат Жан: В тот же самый день мне приказали поклясться никогда не покидать орден, и мне сказали, что с этого времени я считаюсь давшим обет. Это принятие в орден состоялось в тайне, при закрытых дверях; на нём не присутствовал никто, кроме орденских братьев, и я полагаю, что в случае с другими церемониями приёма в орден дело обстояло точно так же; так как я это слышал от нескольких мирян, я полагаю, что эта тайна была причиной больших подозрений, которые витали над орденом. От кого, где я это слышал?… об этом я ничего в точности не помню, но в любом случае это происходило перед арестом.
По поводу статьях с 40 по 45, свидетель ничего не знает; он ничего не слышал об этом до своего ареста.
Cтатьи обвинения 46 – 64 (по поводу поклонения идолам):
Брат Жан: В день моего приёма в орден на алтарь часовни поместили нечто вроде головы, и сказали мне, что мне следует ей поклоняться.
Инквизиторы: Эта голова, была ли она изготовлена из золота? Из серебра? Из бронзы, или из дерева? Было ли это золото, или что-нибудь ещё?
Брат Жан: Я об этом ничего не знаю, ибо я не находился к ней слишком близко; однако можно было различить человеческое лицо.
Инквизиторы: Какого она была цвета?
Брат Жан: Красная, или вроде того.
Инквизиторы: Окрашенная, или нет?
Брат Жан: Я не заметил.
Инквизиторы: Какой величины?
Брат Жан: Будто человеческая голова.
>Инквизиторы: Кто сказал Вам ей поклоняться?
Брат Жан: Капеллан, который принимал меня в орден; я не видел, чтобы ей кто-либо поклонялся, и я не знаю, в честь кого она была сделана; я никогда её не видел при других обстоятельствах.
Инквизиторы: В какой час Вам её показали?
Брат Жан: В час моего принятия в орден. В тот же самый день мне вручили шнурок из белой нити, которым, как говорили, была опоясана эта голова; капеллан велел мне носить его днём и ночью поверх моей рубахи. Но я этого не сделал и выбросил его. Я полагаю, что похожий шнурок вручали другим братьям, в день их приёма в орден, и что им велели « поклоняться голове »… Но я не знаю, о какой голове шла речь.
Статьи обвинения 65 – 72 (по поводу обязательства хранить полную тайну):
>Брат Жан: Во время моего принятия в орден мне запрещали что-либо рассказывать об этом принятии кому-либо другому; я полагаю, что это происходило таким же образом при приёме в орден всех братьев, хоть я и не видел, как это свершалось; однако я слышал от капеллана, что если кто-либо посмеет раскрывать эти вещи кому-либо, и даже братьям ордена, которые не присутствовали на церемонии, его закуют в кандалы и бросят навечно в тюрьму; тем не менее, я никогда не видел, чтобы кто-либо был заключён в тюрьму по такому поводу.
Статьи обвинения 73 – 75 Свидетель отвечает, что он ничего не знает. статья обвинения 76:
Брат Жан: Я полагаю, что в этой статье говорится правда; все эти обряды, по поводу которых я дал показания, свершались скрыто и тайно.
статьи обвинения 77 – 96 (по поводу соблюдения нечестивых обрядов во всех провинциях ордена):
Брат Жан: Тоже верно, по-моему; но я не видел и не знаю ничего другого, кроме того, что я вам сказал.
Статьи обвинения 97 (по поводу милостыни):
Брат Жан: В домах ордена, где я находился, подавали милостыню и блюли гостеприимство; по поводу других мест я ничего не знаю, но я полагаю, что значительное число орденских братьев охотно подавали милостыню.
статьи обвинения 98 – 111 (о собственности и тайных собраниях.). Свидетель заявляет, что он ничего не знает, кроме того, что он уже сказал.
статьи обвинения 112 – 117 (разное).
Брат Жан: Я слышал, что ордонансы, изданные за морем Магистром и Конвентом исполнялись. Больше я по этим статьям ничего не знаю.
Статьи обвинения 118 (многочисленные побеги из ордена):
Брат Жан: Я сам удостоверился, что некоторые братья покидали орден; я не знаю, по какой причине. Что касается меня, орден мне не нравился из-за этих заблуждений и дурных обычаев, по поводу которых я дал показания; я был доволен, когда меня арестовали вместе с остальными, сейчас конечно в гораздо меньшей степени, так как я уже долго в тюрьме! Именно потому, что орден мне не нравился, я бросил в тот другой день свой плащ перед вами наземь.
Статьи обвинения 119 – 127 (по поводу признаний).
Брат Жан: Я полагаю, что в этих статьях говорится правда; некоторые миряне мне говорили (их имён я теперь не припомню), что эти заблуждения были раскрыты в Лионе, когда там встретились Монсеньор Папа и Король, Наш Господин.
Инквизиторы. Вас побуждали давать такие показания, или требовали этого?
Брат Жан. Нет. [данная реконструкция допроса произведена Урселем на основании протокола приведенного Мишле – смотреть: Oursel – Le Procès des Templiers, р. 134-140; Michelet – Procès, TI, p. 187-193]
Какие из вышеприведенных показаний Жана де Шатовияра или Жана де Тайлефера считать правдивыми – будут спорить еще долго. К сожалению, среди сохранившихся протоколов нет самых важных. Так, хотя главный подозреваемый по командорству Морман, рыцарь Лоран де Бон, и был в заключении в Париже вместе со всеми остальными, его протокол почему-то не сохранился. Случайность? С Лораном де Боном связана еще одна запутанная история, причем, приключившаяся с ним прямо в темнице. В феврале 1310 года, тамплиерам, находящимся в темнице Санса было направлено некое письмо, где от лица главных тюремщиков тамплиеров, Филиппа де Воэ и Жана де Жанвиля, выражались требования покорности и угрозы тем храмовникам, кто посмеют отрицать ранее сделанные признания. С этим письмом ознакомились многие из заключенных, но адресовано оно было персонально Лорану де Бону. Выбор де Бона в качестве адресата этого послания, скорее всего, может свидетельствовать о высоком его положении и авторитете среди храмовников. Впрочем, позже Филипп де Воэ и Жан де Жанвиль опровергли свое авторство этого письма, а сам Лоран де Бон признал, что никто и никогда не побуждал его лгать [Barber – The Trial, p. 136-137].
Было ли это письмо гнусным актом запугивания, или просто фальшивкой мы уже не узнаем. Судьба же самого, первого командора Мормана была печальной: позже, во время работы папской комиссии, он выразил желание даже не защищать орден, а просто провести консультации по этому вопросу с Великим Магистром ордена Жаком де Моле. Этого ему сделать не удалось, он был заживо сожжен на костре под Парижем, в том же 1310 году, вместе с еще шестерыми храмовниками [Ibid, p. 179]. Судьба остальных тамплиеров Мормана покрыта мраком, полагают, что многие из них могли быть в числе пятидесяти четырех тамплиеров сожженных у монастыря Сен-Антуан 12 мая 1310 года. Однако, поскольку никакого списка этой группы казненных не сохранилось, это всего лишь предположение. Что же касается последнего командора Мормана рыцаря Гийома де Лоррейна, то ему, вероятно, удалось бежать, возможно в составе того самого таинственного отряда под командованием Гуго де Шолона.
МОРМАН – КОМАНДОРСТВО ГОСПИТАЛЬЕРОВ
После процесса и роспуска ордена тамплиеров Морман вторично попадает в руки госпитальеров. Кто именно принимал Морман и в каком состоянии он находился нам неизвестно. Первые упоминания о Мормане этого периода относятся лишь к 1338 году, когда его командором был рыцарь-госпитальер Жирар де Монтагни. Кстати, этот самый Жирар позже станет Великим Приором Шампани и Визитором Германии. При госпитальерах Морман это второстепенное орденское учреждение: в XIV веке он подчиняется командорству Ля Романь, в XV командорству Тор, а в XVI командорству Бон [Jean-Bernard de Vaivre – Deux commandeurs de l’ordre de l’Hopital, d’origine fribourgeoise, dans la Bourgogne du XIVe siecle, In: Comptes-rendus des seances de l’Academie des Inscriptions et Belles-Lettres, 146e annee, N. 2, 2002. p.504-505]. С началом столетней войны положение Мормана становится настолько плачевным, что госпитальеры уходят отсюда и строят свой замок неподалеку, в местечке Леффо. С этого момента, Морман уже больше никогда не примет паломников и страждущих, однако, не смотря на это, госпитальеры держат его церковь действующей и службы здесь проходят регулярно.
Госпитальеры возвращаются в Морман в начале XVI века, а его командором становится, вернувшийся с Родоса, рыцарь-госпитальер Пьер де Босредон. Под его управление попадают все окрестные учреждения ордена, и во всех он проводит масштабные строительные и восстановительные работы. Его энтузиазму во многом способствует его высокое положение при французском дворе – он был камергером короля Людовика XI. Босредон кардинально перестраивает Морман. Вместо старой церкви он возводит новую, состоящую из двух часовен – Святого Марнуля и Святого Антуана. Он перестраивает жилища братьев и возводит новый дом командора. Помещения бывшего приюта и госпиталя он перестраивает под великолепный зал капитула. При этом, все постройки Босредона, далеки от архитектурной аскетичности: здания были декорированы резными колоннами, вычурными каминами, фресками, ну и конечно родовыми гербами самого Пьера да Босредона. Не забывает он и о хозяйственной стороне вопроса: в Мормане возводят хлебопекарню, голубятню, кузницу и даже небольшой стекольный заводик. Времена эти были еще не самыми спокойными, и Босредон не оставляет без внимания вопросы фортификации Мормана. Его окружают высокими стенами, во внешних стенах существующих зданий прорезаются бойницы, а в центре командорства сооружается прямоугольная башня, где устанавливается артиллерия. Все это выглядит настолько грозно, что Морман отныне называют замком. Босредон умрет в 1513 году, и будет похоронен здесь же, в Мормане. Крипта с его захоронением частично сохранилась до нашего времени.
После Босредона Морман постепенно теряет значение и приходит в упадок. Хотя до самой Революции Морман принадлежит Мальтийскому ордену, к началу XVIII века это уже просто ферма, сдаваемая в наем. Во время Французской революции его церковь разрушена, а захоронения разбиты. В 1796 году Республика продает Морман по кускам, трем различным землевладельцам. К этому времени он представляет из себя руины, а от бывшей церкви остаются только остатки нефа. Владельцы разбирают оставшееся на камни: и церковь Мормана, и дом командора, и башня и остальные укрепления исчезают с лица земли. До нашего времени сохранились лишь два здания: бывшее здание приюта с залом капитула и жилое здание с рефекторием. В этом же здании, как полагают, и располагалась когда то старая часовня храмовников, в которой в XIV веке рыцарь Лоран де Бон проводил свои, возможно еретические, церемонии приема в орден. Оба здания построены в XII веке и отчасти перестроены в XV [Ministere de la Culture (France), base Merimee, Notice no PA00079132 www.culture.gouv.fr]. В 1989 году они получили охранный статус памятников истории. Эти строения много повидали на своем веку: и августинских монахов, и тамплиеров, и госпитальеров, но сейчас эти строения просто частная собственность, используемая в качестве сараев для рухляди.
Эдуард Заборовский,
Рига, 2011
