ПОСЛЕ ХАТТИНА
Как поступила Сибилла, узнав, что Саладин разбил армию ее королевства при Хаттине, заключил в тюрьму ее мужа и большинство союзников, казнил ее давнего сторонника Рейнальда де Шатильона, рыцарей-тамплиеров и госпитальеров, захваченных в плен в ходе сражения [1]?
Ни один из источников, относящихся к периоду между Хаттином и началом Третьего крестового похода, не дает полной картины событий, и все они сталкиваются с проблемами интерпретации. Chronique d’Ernoul [и следующие за ней различные версии Estoire de Eracles], по-видимому, основана на рассказах очевидца Эрнуля из первых рук, но невозможно определить, насколько сильно она была изменена по сравнению с оригиналом Эрнуля. Libellus de expugnatione terrae sanctae частично основан на рассказах очевидцев, но вместо того, чтобы оправдать братьев Ибелинов, как это было сделано в Chronique d’Ernoul, этот составитель считает Балиана частично виновным в сдаче Иерусалима. Современные европейские авторы записывали сведения из воззваний о помощи, сообщений очевидцев или тех, что они сами слышали впоследствии, будучи участниками Третьего крестового похода, но их информация была неполной, и они, как правило, враждебно относились к франкской знати. В Itinerarium Peregrinorum обосновывалась позиция королевы Сибиллы и короля Ги, содержались намеки на взаимодействие королевы с ее шурином Конрадом Монферратским, но подробности умалчивались. Латинское продолжение истории Вильгельма Тирского, написанное более чем через десять лет после событий, попыталось примирить разные версии, но не вполне успешно [2]. Для писателей, участвовавших в Третьем крестовом походе и поставивших перед собой задачу запечатлеть его для потомков, таких как Амбруаз и Monachus, события между битвой при Хаттине и началом осады Акры королем Ги в августе 1189 г. были лишь прелюдией к крестовому походу. В них излагаются завоевания Саладина, описывается оборона Тира Конрадом Монферратским, пленение и освобождение короля Ги, то, как Конрад отказался сотрудничать с Ги, и как начался Третий крестовый поход; но в них почти не упоминается или совсем не упоминается королева Сибилла [3].
Ни один из сохранившихся призывов о помощи после битвы при Хаттине не был отправлен от имени Сибиллы; их рассылали церковные лидеры, светская знать и члены орденов Храма и Госпиталя. Вероятно, руководители различных христианских церквей, представленных в Иерусалиме, также информировали своих единоверцев о происходящем. Безусловно, в мировой хронике, составленной Михаилом, патриархом Сирийской православной церкви 1166-1199 годов, содержится рассказ о битве и последующих завоеваниях Саладина [4]. Хроника коннетабля Смпада из Киликийской Армении, написанная, вероятно, после того, как его младший брат Хетум стал царем Киликийской Армении в 1226 году, содержит довольно подробную, хотя и несколько запутанную информацию о битве при Хаттине [5]. Мусульманские комментаторы дают наиболее полный отчет о событиях 1187-1189 годов, но поскольку они рассматривали франков как религиозных врагов, а большинство писали в похвалу Саладину, неудивительно, что их рассказы далеко не объективны.
Неясно, где находилась Сибилла сразу после Хаттина. Она не была в Тире, где собрались беглецы после битвы, поскольку щедрая привилегия, выданная генуэзцам «баронами Иерусалимского королевства с архиепископами и начальниками Храма и Госпиталя» в период между 10 июля и 6 августа, указывает на то, что она находилась в другом месте. Поскольку генуэзцы поспешили защитить город после Хаттина и были готовы служить королю и королеве, они получили право на свободный въезд и выезд из Тира для своих товаров и имущества, а те, кто давал эту привилегию, обязались, что она будет подтверждена королем и королевой. В числе свидетелей были граф Триполи, граф Жослен, сенешаль королевства, Рейнальд, сеньор Сидона, Балиан, Готье из Кесарии и «многие другие люди короля и королевы». Далее граф Раймонд и бароны королевства предоставили генуэзцам, а также пизанцам дополнительные привилегии в знак признания их помощи в обороне от Саладина и в обеспечение их будущей помощи [6]. Но где же была королева?
Хартии Сибиллы и Ги указывают на то, что они жили в Акре, а не в Иерусалиме. Но если Сибилла была в Акре, то она должны были покинуть город, когда он сдался Саладину без боя 9 июля. Lyon Eracles возложил вину за быструю капитуляцию на графа Жослена Эдесского [7]. В Chronique d’Ernoul, за которой последовала Estoire de Eracles, говорится, что Сибилла находилась в Иерусалиме после поражения при Хаттине, причем в городе было всего два рыцаря, спасшихся после битвы [8]. Сибилла могла отправиться в Иерусалим после сдачи Акры. Но если она и отправилась в Иерусалим, то затем покинула его, поскольку два западных автора [Ральф Коггешальский и автор латинского продолжения «Истории» Вильгельма Тирского] записали, что она отправилась в свой город Аскалон и подготовила его к осаде [9].
Нет ничего маловероятного в том, что Сибилла могла защищать свой город. Королевы и знатные женщины в латинском христианстве XII в. при необходимости выступали в качестве военачальников, защищая свои земли [10]. Королева Мелисенда была инициатором военных действий в своем королевстве, а ее младшая сестра Алиса, возможно, проводила собственную военную политику [11]. Женщины в государствах крестоносцев часто участвовали в боевых действиях, совершая набеги на врага или занимаясь самообороной при отражении набегов [12]. Военная служба была обязанностью франкских дворянок, владевших вотчинами, хотя от них не ожидалось, что они будут лично сражаться в поле; сеньор ожидал, что наследница выйдет замуж и ее муж будет нести положенную военную службу [13].
Знатные женщины следили за обороной крепостей. Сесилия ле Бурк, вдова Рожера Салернского, князя Антиохийского, одного из крупнейших землевладельцев Антиохийского княжества, прозванная «дамой Тарса», возможно, помогала организовывать оборону Антиохии в 1119 г. после гибели мужа в бою с мусульманским Иль-гази ибн Артуком из Мардина [14]. В Хронике Эрнуля рассказывается о том, как Стефания де Милли отправила продовольствие и личное послание Саладину во время осады его замка Керак в ноябре-декабре 1183 г. Стефания могла принимать участие в командовании обороной [15]. Эшива де Бурес, владычица Галилеи, защищала свой замок Тивериаду от осаждающих войск Саладина около недели с 27 июня по 5 июля 1187 г., сдавшись только после того, как 4 июля войска короля Ги были разбиты при Хаттине [16]. Ссылаясь на Estoire de Eracles, некоторые современные историки утверждают, что после битвы при Хаттине Мария Комнина также защищала свой город Наблус от Саладина, но на самом деле в Estoire de Eracles этого не сказано; там указано, что она эвакуировалась из Наблуса перед приближением Саладина и отправилась в Иерусалим, где ее нашел муж Балиан [17].
После взятия Акры, войска Саладина захватили ряд городов и крепостей, в том числе Наблус, Кейсарию и Яффу. 26 июля сдался замок Торон или Тибнин, 29 июля – Сидон, 6 августа – Джубайль [или Гибелет, округ Триполи], а затем Бейрут. Затем Саладин направился на юг, чтобы расчистить дорогу в Египет, минуя Тир, который, по его мнению, будет трудно захватить, поскольку там укрылись франкские военачальники [18]. Тем временем в Тир прибыл еще один родственник Сибиллы, действия которого окажут существенное влияние на ход войны и будущее самой Сибиллы [19].
Когда маркиз Вильгельм V Монферратский прибыл на Восток после того, как его внук Балдуин V стал единоличным королем Иерусалима, его второй сын Конрад также принял крест. Однако предложение брачного союза от императора Исаака II Ангела привело вдовца Конрада в Константинополь, где он был обручен с сестрой императора Феодорой. Император прибегнул к его помощи в организации обороны Константинополя во время попытки военного переворота в 1187 г., но впоследствии Конрад покинул город. Генуэзский автор Regni Iherosolymitani Brevis Historia писал, что Конрад уехал, потому что нажил слишком много врагов в Константинополе, подавляя переворот, а византийский историк Никита Хониат писал, что Конрад посчитал, что его недостаточно вознаградили за труды. Как бы то ни было, Конрад отправился в свое клятвенное паломничество в Святую землю вместе со своим генуэзским советником Ансальдо Бонвичино [согласно Brevis Historia] и на генуэзском корабле, принадлежавшем некоему Балдуино Эрминио. Когда его корабль прибыл к Акре, он понял, что город пал перед мусульманами, избежал захвата и поплыл обратно вдоль побережья к Тиру, где взял на себя командование городом [20].
У Конрада были очевидные юридические основания принять на себя командование одним из последних городов королевства, остававшихся под контролем франков. Он был младшим братом Вильгельма Длинный Меч, первого мужа Сибиллы, который, возможно, намеревался взять на себя управление королевством до своей ранней смерти в 1177 году. Конрад был ближайшим оставшимся в живых прямым родственником по мужской линии последнего помазанного иерусалимского короля, который мог править самостоятельно, Балдуина V, и гораздо более близким родственником короля-ребенка, чем регент граф Раймонд Триполитанский. Современный очевидец, автор Itinerarium Peregrinorum, описывает Конрада как «необычайно деятельного человека, энергичного во всех своих начинаниях». Если бы Конрад прибыл в королевство при жизни короля Болдуина V, он мог бы рассчитывать на регентство [21].
Согласно Бахаддину ибн Шаддаду, через два года Конрад говорил Ги де Лузиньяну, что он является лейтенантом королей за морем в его командовании Тиром и не может отдать его Ги без их разрешения [22]. В Brevis Historia дается объяснение этому заявлению: граф Триполи, граф Жослен, Рейнальд, сеньор Сидона, Паган из Хайфы, владыка Кесарии «и другие князья той земли» единодушно передали город Тир под опеку Конрада до прихода любого из четырех коронованных особ, а именно, императора Фридриха, короля Франции, короля Англии или Вильгельма, короля Сицилии [23]. Этот список перекликается с клятвой франкской знати, данной ранее королю Балдуину IV, советоваться с папой, императором и королями Франции и Англии о престолонаследии Иерусалимского королевства, но теперь уже с королем Сицилии, а не с папой. В Itinerarium Peregrinorum указано, что город Тир был доверен Конраду при условии, что он будет передан наследникам короля и королевства, что, по мнению автора, означает, что он должен быть передан Ги [24].
Однако другие авторы не знали о каком-либо официальном соглашении, по которому граф Раймонд и франкская знать передали Тир в управление Конраду. Хронист д’Эрнуль [за которым последовала Estoire de Eracles] и Ибн аль-Атир считали, что граф Раймонд оставил Тир и отправился в Триполи [25]. Ибн аль-Атир полагал, что когда Конрад прибыл в Тир, руководить обороной было некому. В Хронике Эрнуля записано, что Рейнальд Сидонский командовал вместе с кастеляном Тира, но, поняв, что им не выстоять против Саладина, они договорились о сдаче. Затем прибыл Конрад, Рейнальд Сидонский и кастелян Тира ночью бежали на корабле в Триполи, а Конрад по многочисленным просьбам населения взял на себя оборону Тира. Саладин осадил Тир, но был вынужден отступить [26].
ОСАДЫ АСКАЛОНА И ИЕРУСАЛИМА
Между тем, согласно Estoire de Eracles, Балиан Ибелинский нашел свою жену Марию в Иерусалиме и планировал отправиться в Аскалон забрав туда жену и детей. Поскольку Ральф Коггешальский и латинское продолжение Вильгельма Тирского утверждают, что Сибилла отправилась в Аскалон, то либо Балиан намеревался вместе с семьей отправиться с Сибиллой из Иерусалима в ее город Аскалон, либо она уже была в Аскалоне с детьми, и Балиан намеревался укрыть Марию и детьми у нее [27]. Но Балиан и Мария не пошли в Аскалон; Саладин атаковал его в рамках своей стратегии по очищению дорог в Египет от франков.
Все комментаторы сходятся во мнении, что защитники Аскалона сдались в обмен на обещание Саладина освободить короля Ги. Саладин вывел короля Ги перед городскими стенами, и тот умолял защитников сдать город в обмен на свою свободу [28]. Это была особенно эффективная тактика, так как Ги был графом Аскалона и прожил в городе несколько лет, он был лично знаком многим защитникам города и мог обратиться к ним как их личный повелитель и друг. Это имело бы еще больший эффект, если бы обороной командовала жена Ги, как утверждают Ральф Коггешальский и латинский продолжатель Истории Вильгельма Тирского [29]. Роджер Хауденский, участвовавший в Третьем крестовом походе, не упоминает об обороне города Сибиллой, но утверждает, что она лично сдала его, чтобы вызволить из тюрьмы своего мужа короля Ги [30].
Эти три автора указывали, что осада была долгой: Ральф из Коггесхолла считал, что Сибилла сдала город в следующем, 1188 году. Он относил начало осады к лету 1187 г. и заявлял: «позднее в следующем году она сдала город Саладину ради выкупа своего мужа и таким образом освободила его из темницы Саладина» [31]. Роджер Хауденский относит сдачу Аскалона к 1189 г. [32]. Латинский продолжатель Истории Вильгельма Тирского считает, что Саладин осадил город, но, обнаружив, что королева находится там и город полностью готов к осаде, перешел к осаде Иерусалима. После взятия Иерусалима он вернулся, но, зная, что королева находится там, и уже планируя взять Аскалон в обмен на освобождение короля, продолжил осаду Тира. Не сумев взять Тир, он вернулся в Аскалон. Не выдержав длительной осады, он предложил освободить царя Ги и сотню рыцарей в обмен на город. По мнению этого автора, Сибилла наконец сдала город, так как боялась, что Саладин поступит с ее мужем так же, как с Рейнальдом Шатильонским, и убьет его. Учитывая, что эти события происходят после того, как Саладин прекратил осаду Тира в начале января 1188 г., автор указывает, что Аскалон пал ранней весной 1188 г. [33].
Однако на самом деле Аскалон был сдан Саладину 4 сентября 1187 г., всего через два месяца после битвы при Хаттине. Эта дата определена, поскольку в Itinerarium Peregrinorum упоминается затмение, произошедшее в день сдачи [34]. Путаница с датой сдачи Аскалона могла возникнуть потому, что Саладин не сразу освободил Ги. Он вернул пленного короля в тюрьму и освободил его только в конце марта 1188 г. [согласно Chronique d’Ernoul] или в мае [согласно Itinerarium peregrinorum] [35]. Тамплиеры сдали Газу на том же основании – что в обмен будет освобожден магистр ордена – но магистр был освобожден только в начале лета 1188 г [36].
Согласно Хронике Эрнуля [за которой следует Estoire de Eracles], после взятия Аскалона Саладин велел Сибилле отправиться в Наблус к королю Ги, поскольку не хотел, чтобы она находилась в Иерусалиме во время его осады [37]. Это отражает латинскую христианскую легенду, сложившуюся вокруг Саладина и изображавшую его как идеального рыцаря повелителя, более благородного, чем христиане [38], но не было никаких причин, по которым Сибилле следовало подчиняться каким-либо указаниям Саладина. Более того, мусульманские комментаторы Имад ад-Дин и Ибн аль-Атир писали, что Сибилла во время осады Саладина находилась в Иерусалиме и выехала в Наблус к мужу – с разрешения Саладина – только после того, как город капитулировал. Они отметили, что в Иерусалиме также жила благочестивая гречанка, которой Саладин разрешил уехать со своей свитой и имуществом, и указали, что Стефания де Милли, владычица Трансиордании, также находилась в Иерусалиме во время осады [39]. Ибн аль-Атир сообщил, что Саладин разрешил защитникам Аскалона, их женщинам и детям уйти со всем своим имуществом в Иерусалим после сдачи города [40]. Он не упоминает, что королева Сибилла и ее дочери были в Аскалоне, но если Сибилла была среди этих беженцев, это объясняет, как она оказалась в Иерусалиме во время осады этого города.
Осада Иерусалима Саладином началась 20 сентября 1187 г. [41]. Латинские христианские писатели сообщают, что город был полон беженцев и в нем почти не было обученных воинов [42]. Мусульманские комментаторы, напротив, считали, что он был полон воинов [43]. Имад ад-Дин и Ибн аль-Атир понимали, что обороной руководил патриарх Иерусалима, «почитаемый франками и более важный, чем их король», а переговоры о сдаче вел Балиан из Ибелина, «чье положение в их глазах было равно положению короля». Имад аль-Дин также упоминает госпитальеров, тамплиеров и других баронов, бежавших из Хаттина [44]. Имад аль-Дин и Ибн аль-Атир изобразили Саладина отвергающим мирные предложения нескольких франкских вождей, которые обратились к нему с просьбой об условиях. Балиан из Ибелина добился условий капитуляции, лишь пригрозив, что жители Иерусалима разрушат мусульманские святыни, убьют своих пленных мусульман и будут сражаться до последнего человека. В ответ на эти страшные угрозы Саладин согласился разрешить франкам выкупать себя. Мужчины должны были заплатить десять динаров [во франкских текстах – безантов], женщины – пять, а ребенок любого пола – два. Те, кто не смог заплатить в течение сорока дней, должны были попасть в рабство. Город был сдан 2 октября 1187 года [45].
В Хронике Эрнуля, а затем в Estoire de Eracles мусульманские авторы согласны с тем, что наиболее активным руководителем осадной обороны был Балиан Ибелинский, а также патриарх Эраклий, тамплиеры и госпитальеры. В Chronique d’Ernoul рассказывается, что когда Балиан прибыл в Иерусалим, чтобы вывезти свою жену Марию и детей в безопасное место, патриарх попросил его остаться и взять на себя военное командование городом. Он так и сделал, посвятив в рыцари сыновей городских мещан и собрав деньги на оплату воинов путем изъятия серебра из церкви Гроба Господня. Он также добился от Саладина сопровождения жены и детей в Триполи, но оставался в городе до его падения. Lyon Eracles присвоили ему официальный титул baili в Иерусалиме и добавили рассказ о том, как он выторговал у Саладина безопасный проезд для сыновей Балдуина из Рамлы и Раймонда из Гибелета. В Chronique d’Ernoul утверждается, что Балиан выбил у Саладина наилучшие условия капитуляции и пошел на большие расходы, чтобы выкупить как можно больше жителей [46].
В Libellus de expugnatione terrae sanctae, где четко указано, что здесь он опирается на свидетельства очевидцев, говорится о «господине патриархе и других великих людях города» [domini patriarche et ceterorum magnorum ciuitatis], которые командовали обороной. Жители Иерусалима отправили к Саладину посланников с просьбой об условиях, но тот отказался. Тогда они отправили Балиана, а также Райнера из Наблуса и Фому Патриция [оба – соратники Балиана и бывшие свидетели документов для короля Амори], чтобы предложить Саладину 100 тыс. осанов, но он снова отказался. Тогда они отправили еще одно посольство в составе этих и других людей, убеждая Саладина поставить свои условия, иначе они будут держаться до тех пор, пока он не будет уничтожен. Тогда Саладин согласился на условия. Автор отмечает, что эти условия устраивали только патриарха и богачей. Жители города в целом были недовольны тем, что любой человек без десяти безантов оставался беспомощным, и заявляли, что предпочли бы умереть, защищая город, чем попасть в рабство. Кто мог представить себе, заявлял автор, что христиане могут добровольно отдать Святые места нехристианам, без тяжелых боев и кровопролития? Пусть погибнут те худшие из купцов, которые продали святой город и Христа, как погиб Иуда, когда его тело разорвалось и внутренности вывалились на землю. Пусть дети и жены тех, кто не пожелал защищать Христово наследство, останутся сиротами и вдовами на чужбине [47].
Ральф из Дицето, декан Лондона, писавший вскоре после событий, сообщает, что Эраклий, патриарх Иерусалима, Балиан из Наблуса и Рейнальд, сеньор Сидона, договорились об условиях капитуляции и передали Саладину Иерусалим, Аскалон, Дарум, Газу, Наблус, Яффу и другие крепости и города. По его мнению, у них было некоторое оправдание для капитуляции, так как они действовали с целью выкупа короля Ги и магистра ордена Храма. Брат короля [Эмери де Лузиньян] был освобожден сразу, а король и магистр – после Пасхи [48].
Однако в близком к современному рассказе в Itinerarium Peregrinorum, а затем в латинском продолжении истории Вильгельма Тирского роль Балиана в согласовании условий выкупа не упоминается. В этих сочинениях утверждалось, что патриарх и королева Сибилла занимали главенствующее положение в Иерусалиме во время осады его Саладином и сдались только потому, что к этому их призывали трусливые и боязливые обыватели [49]. Поместив Сибиллу в Иерусалим во время осады города Саладином, латинское продолжение противоречит своим более ранним и более поздним утверждениям, что она руководила обороной Аскалона, которая в этой версии событий продолжалась с момента осады Иерусалима Саладином до начала 1188 года. Помимо того, что это свидетельствует о том, что автору так и не удалось примирить различные версии событий, сведенные воедино в данном произведении, это также наводит на мысль о том, что автор стремился не ставить Балиану в заслугу события в Иерусалиме и показать, что у Сибиллы не было выбора при его сдаче.
Учитывая, что мусульманские источники согласны с тем, что Балиан согласовал условия капитуляции, Хроника Эрнуля вполне оправданно отводит ему ведущую роль в переговорах. Однако Libellus и Itinerarium Peregrinorum свидетельствуют о том, что современники были далеко не в восторге от решения Балиана. В Libellus Балиан и его товарищи по переговорам приравниваются к Иуде Искариоту, продавшему Христа врагам, а в Itinerarium Peregrinorum высказывается мысль о том, что город можно было бы отстоять, если бы его жители объединились в своем сопротивлении. Оба автора указывают, что город был потерян из-за греха его жителей [50]. Перед лицом столь жестокой критики автор Chronique d’Ernoul пытался объяснить и оправдать действия Балиана, хотя тот факт, что Балиан больше не играл никакой руководящей роли в королевстве, скорее поддерживая, чем возглавляя, говорит о том, что сдача города разрушила его репутацию среди латинских христиан в целом: теперь он был человеком, продавшим Cвятой город его врагам. Этот автор также стремился показать, что Сибилла не играет никакой роли и не несет никакой ответственности или заслуги в произошедшем, и постарался изобразить ее во время осады находящейся вне города.
Поскольку мусульманские источники сообщают, что Сибилла находилась в Иерусалиме во время осады, нет оснований сомневаться в том, что она там была. Как королева Иерусалима она должна была обладать властью в городе. Почему же она не играла ведущей роли в переговорах с Саладином?
На латинском христианском Западе короли встречались для переговоров на равных на нейтральной территории, например, на реке, на острове или на границе [51]. Однако в мусульманском Леванте в это время так не было принято. Когда Ричард Английский предложил встретиться с Саладином лицом к лицу, Саладин ответил [по словам его кади, Баха ад-Дина ибн Шаддада]:
Когда принцы встречаются, их последующая вражда позорна. Когда что-то улажено, тогда хорошо встречаться… [но не]… пока что-то не улажено и не создана прочная основа. В этот момент может произойти встреча, за которой последуют дружба и любовь [52].
Саладин не имел дела лицом к лицу с вражескими командирами, а рассчитывал иметь дело с посредником. Балиан д’Ибелин идеально подходил на эту роль. Будучи мужем мачехи королевы Сибиллы Марии Комнины, он был ближайшим родственником Сибиллы, не находившимся в тюрьме Саладина, если не считать Конрада Монферратского в Тире. Поскольку муж Сибиллы находился в плену, Балиан был in loco Parentis временно овдовевшей королевы и, таким образом, являлся очевидной мужской фигурой, способной действовать от ее имени. Кроме того, он был опытным военачальником, пользовавшимся уважением мусульман. Согласно Хронике Эрнуля, он был лично знаком с Саладином: общался с ним, чтобы получить гарантии безопасного на пути в Иерусалим, чтобы вывезти жену и детей в безопасное место, и получил от Саладина эскорт, чтобы проводить жену и их детей в Триполи.
Если Сибилла и пользовалась властью во время осады Иерусалима Саладином, то она делегировала задачу по согласованию условий мира своему отчиму. Тем не менее рассказ очевидца Libellus свидетельствует о том, что Балиан был не единственным участником переговоров; с франкской стороны в них участвовали и другие лица, в том числе переговорщики, выбранные жителями города [homines Ierusalem inhabitantes], а патриарх также играл командную роль. В любом случае, латинские христианские источники, в которых упоминается присутствие Сибиллы, говорят о том, что она не смогла спасти город, поскольку большинство или, по крайней мере, те, кто имел влияние в городе, хотели сдаться.
Мусульманские комментаторы радовались тому, что святой город перешел в руки мусульман и что Саладин очистил его святыни от франкской скверны, а в Itinerarium Peregrinorum сетовали: «Нет печали, подобной этой, когда они владеют Гробом Господним, но преследуют того, кто там похоронен» [53].
БЫВШАЯ КОРОЛЕВА ИЕРУСАЛИМА
Сообщения о падении Иерусалима быстро доходили до Запада. В середине октября антиохийский князь Боэмонд III отправил на Запад архиепископа Тарса, канцлера Антиохийского княжества, с просьбой о помощи и написал «всем христианам» сообщение о битве при Хаттине, где Саладин захватил короля и Истинный Крест, а также о том, что Аскалон и Иерусалим потеряны, хотя Антиохия все еще сопротивляется врагу [54]. В том же месяце Иосций, архиепископ Тира, отправил посольство в Европу, чтобы попросить помощи у лидеров латинского христианского мира. Согласно Бахаддину ибн Шаддаду, Конрад Монферратский представил на большом листе бумаги изображение Иерусалима, на котором был изображен Гроб Господень, к которому они приходят в паломничество и который они почитают. Там находится гробница Мессии, где он был похоронен после распятия, как они утверждают… Он изобразил гробницу и добавил к ней мусульманского кавалериста на коне, попирающего гробницу Мессии, на котором застоялась лошадь. Это изображение он выставлял за границей на рынках и в собраниях, и священники, обнажив голову и облачившись в мешковину, демонстрировали его, возглашая гибель и разрушение. Образы затрагивают их сердца, ибо они являются неотъемлемой частью их религии. Там пробуждались толпы людей, которых мог исчислить только Бог [55].
Бахаддин ибн Шаддад не уточняет, что архиепископ Тирский Иосций взял этот образец наглядной агитации с собой в проповеднический поход, но описание того, что его показывали на рынках и собраниях, вполне укладывается в рамки кампании Иосций, равно как и рассказ о его мощном воздействии. Выслушав обращение Иосция, сицилийский король Вильгельм II начал готовить экспедицию, снарядив флот под командованием своего адмирала Маргарита Бриндизийского. Затем Иосций отправился в Рим, где встретился с папой, теперь уже Григорием VIII, который 29 октября издал призыв к крестовому походу. Открыв его словами Audita tremendi [«Слушая, мы трепещем»], Григорий призвал всех христиан к покаянию, чтобы они могли справиться с врагами христианства. Григорий тогда еще не слышал о падении Иерусалима, но известие Иосциа только усилило бы воздействие его письма.
Уже через месяц граф Ричард Пуату, старший из оставшихся в живых сыновей английского короля Генриха II, принял крест [56]. Автор Itinerarium peregrinorum позже утверждал, что он был первым, кто сделал это, хотя на самом деле первым из последующих спутников Ричарда принял крест архиепископ Болдуин Кентерберийский еще в марте 1185 г. [57]. Но Григорий VIII не дожил до результатов своего призыва к крестовому походу. Он умер 20 декабря 1187 г., и его преемник папа Климент III продолжил его планы [58].
В то время как послы из государств-крестоносцев искали помощи на Западе, что делать Сибилле и беженцам из Иерусалима? Ибн аль-Атир и Имад ад-Дин утверждают, что после падения Иерусалима Саладин:
…освободил иерусалимскую царицу ….. Он также освободил ее богатства и свиту. Она попросила разрешения отправиться к своему мужу, который в это время был заключен в цитадели в Наблусе. Саладин дал ей разрешение, и она отправилась к нему и осталась там с ним [59].
В Itinerarium Peregrinorum это подтверждается до некоторой степени: после сдачи Иерусалима королева Сибилла отправилась с тамплиерами, госпитальерами, патриархом и большой группой изгнанников в Антиохию через Наблус, где Саладин позволил ей кратко встретиться с Ги, в отличие от более длительного пребывания, о котором говорят мусульманские комментаторы. Согласно Itinerarium Peregrinorum, Сибилла намеревалась затем отправиться в Европу – возможно, по совету Ги. Подобно канцлеру Антиохии и архиепископу Тирскому Иосцию, она могла отправиться на поиски помощи для своего мужа и королевства. Но она не смогла отплыть, так как Конрад Монферратский силой увел ее корабль в Тир: navem… marchisus violenter Tyrum abduxerit. К сожалению, «в интересах краткости» автор не приводит больше никаких подробностей об этом инциденте, не указывая даже, из какого порта Сибилла собиралась отправиться в путь [60]. В Иерусалимском королевстве только порт Тир оставался в руках христиан, но поскольку Конрад увел корабль в Тир, он явно находился в другом месте. Поскольку летом 1187 г. Саладин захватил все порты на сирийско-палестинском побережье к югу от Триполи, Сибилла, вероятно, находилась в Триполи, когда пыталась отплыть на Запад [61].
В Тире Конрад укрепил оборону города, заручившись поддержкой морских держав. В октябре в доме госпитальеров в Тире он издал ряд юридических документов с согласия церковных лидеров, временных руководителей тамплиеров и госпитальеров братьев Террикуса и Буреллуса, а также рыцарей и мещан Тира. Он подтвердил собственность и права, принадлежавшие пизанцам в Тире [подтвержденные им в июле или начале августа графом Раймондом Триполийским] и [если они будут возвращены христианами] в Яффе и Акре. Он также наградил различными правами и привилегиями мещан Сен-Жиля, Монпелье, Марселя, Барселоны и Нима, которые помогали защищать Тир, а в случае возвращения христианам других городов они получат там такие же права. Среди свидетелей были командор тамплиеров в Тире и пять его братьев, приор госпитальеров Сен-Жиль и два его брата, а также восемнадцать мирян, включая сеньора Хуго Тиберийского и его брата Ральфа, сеньора Вальтера Кесарийского, Элиаса vicecomes Назарета, Юстаса vicecomes Ладжуна, Губерт Непос, сенешаль маркиза Ансальдо Бонуичино [генуэзский советник Конрада], брат Ансальдо – Болдуин и Бернард де Темпло vicecomes Тира. Грамоты были составлены писцом Конрада Бандинусом [62].
Судя по этим документам, Конрад получал помощь от пизанцев и представителей других меркантильных городов Южной Европы и многих представителей франкской знати. Вальтер из Кесарии был одним из сеньоров, засвидетельствовавших грамоту графа Раймонда генуэзцам в июле или начале августа 1187 г., а братья Хуго и Ральф из Тивериады, возможно, попали в плен при Хаттине, но если это так, то были выкуплены. Конрад также поддерживал дружеские отношения с генуэзцами, а госпитальеры и тамплиеры сотрудничали с ним: он выпустил эти документы в доме госпитальеров в Тире, а, согласно более позднему письму Конрада архиепископу Болдуину Кентерберийскому, они передали ему деньги, которые король Англии Генрих положил им на хранение. Госпитальеры и тамплиеры также предоставили ему корабли [63]
Посылая архиепископа Иосция на Запад за помощью и выдавая подтверждения и привилегии европейским купцам в Тире, Акре и Яффе, Конрад действовал как регент королевства. Поскольку предыдущий регент [граф Раймонд Триполитанский] был уже мертв, Конрад мог претендовать на регентство по праву. Именно в этом контексте он отвел корабль Сибиллы в Тир и не позволил ей переправиться в Европу. Возможно, он считал, что королева не должна покидать христиан крестоносных государств: как коронованная глава королевства она должна оставаться на Востоке, чтобы служить центром для воинов, прибывающих с Запада, и поддерживать своим авторитетом христианских лидеров оставшихся государств, в частности, себя как ее шурина. Архиепископу Иосцию достаточно было отправиться за границу в качестве посла королевства; королева не должна была ехать лично.
В Itinerarium Peregrinorum не указано, что Сибилла делала дальше, подразумевается лишь, что она продолжила свой путь в Антиохию. В латинском продолжении говорится, что после сдачи Аскалона Саладину [весной 1188 г.] она отправилась к графу Триполи [64]. К этому времени граф Триполи был сыном антиохийского принца Боэмонда III, что, возможно, объясняет путаницу с местом назначения Сибиллы. Поскольку, вероятно, именно из Триполи она пыталась и не смогла отплыть на Запад, наиболее вероятно, что Сибилла осталась в Триполи. Гамильтон предположил, что она осталась в Триполи со своей мачехой Марией Комниной, но это не находит конкретного подтверждения у современных авторов [65]. В более поздней Chronique d’Ernoul и Estoire de Eracles говорится, что Сибилла находилась в Триполи, когда Саладин осаждал город летом 1188 г. [66]. Тогда Сибилла покинула Иерусалимское королевство и вернулась только весной 1189 г. Возможно, она была ответственна за выполнение своих обязанностей. Возможно, она передала ответственность за оборону королевства своему шурину Конраду, а сама вместе с дочерьми уехала в безопасное место и собирала войска, хотя ни один современник об этом не сообщает.
11 ноября 1187 г. Саладин начал осаду Тира, атакуя его как с суши, так и с моря. Согласно Itinerarium Peregrinorum, он вывел отца Конрада, Вильгельма V Монферратского, и предложил освободить его в обмен на сдачу Тира. В отличие от Сибиллы и защитников Аскалона при виде пленного короля Ги, Конрад не дрогнул и даже выстрелил в отца из арбалета – хотя Itinerarium Peregrinorum утверждает, что он стрелял, чтобы промахнуться. Когда Саладин пригрозил убить старого маркиза, Конрад ответил, что тогда «этот злой человек получит хороший конец», а он сам будет иметь мученика в качестве отца. В Chronique d’Ernoul [где эта сцена помещена во время осады Саладина в августе того же года] и большинстве версий Estoire de Eracles арбалет не упоминается, но Конрад отвечает, что его отец уже стар и прожил слишком долго; в Lyon Eracles Конрад также изображен стреляющим из арбалета в своего отца. Как бы то ни было, в ночь с 29 на 30 декабря защитники вышли из города на лодках и в морском сражении прорвали блокаду Саладина. Сухопутные войска Саладина предприняли попытку штурма, но Конрад приказал открыть ворота города, и рыцари во главе с Хуго Тиберийским и его братьями выскочили наружу и отбросили нападавших. В начале января 1188 г. Саладин отступил [67].
Это была первая победа франков над Саладином после окончания перемирия весной предыдущего года, и Конрад поспешил воспользоваться ею, написав в том же месяце письмо королю Венгрии Беле III с известием о победах Саладина, потере Святого Креста и завоевании Саладином Иерусалима, а также описав, как он отразил осаду Тира и перечислив крепости, которые еще держались против захватчика. Он также писал императору Фридриху и другим королям, баронам и важным людям Европы, а также в города Геную и Пизу. Аналогичным образом брат Террикус, временный магистр тамплиеров, находившийся в Тире после Хаттина, написал английскому королю Генриху письмо с известием не только о падении Иерусалима, но и об успешной обороне Тира Конрадом с помощью госпитальеров и тамплиеров и с перечислением крепостей, которые еще держались [68].
В Европе подготовка к крестовому походу шла полным ходом. 21 января 1188 г. английский король Генрих II и французский король Филипп II приняли крест в Жизоре после проповеди архиепископа Тирского Иосция. За ними последовали герцог Хуго III Бургундский, граф Филипп Фландрский и многие другие. Генрих занялся приготовлениями, отправив письма императору Фридриху Барбароссе, императору Исааку Ангелу и венгерскому королю Беле, чтобы договориться о проходе армии через их территории и снабжении войск провиантом. Он также написал патриархам Антиохийскому Америю и Иерусалимскому Эраклию, чтобы сообщить им, что он и его сын взяли крест и скоро отправятся в путь. В начале февраля архиепископ Кентерберийский Болдуин и епископ Рочестерский Гилберт проповедовали крестовый поход на совете в Геддингтоне [Нортгемптоншир] перед королем и его вельможами, и многие священнослужители и миряне приняли крест. Генрих также ввел налог, так называемую десятину Саладина, для всех, кто не принял крест. В марте архиепископ Болдуин отправился в проповедническое турне по Уэльсу, чтобы собрать рекрутов для крестового похода [69]. 27 марта 1188 г. император Фридрих Барбаросса провел собрание своих дворян в Майнце, на котором он принял крест, а за ним последовали представители церковной и светской знати. Далее Фридрих договорился с императором Исааком Ангелом о пропуске его армии через Византийскую империю и закупке провианта [70].
Возможно, именно находясь в Триполи весной 1188 г., Сибил писала императору Фридриху Барбароссе, предупреждая его о том, что константинопольский император находится в сговоре с Саладином:
Ее почтенному и самому прославленному господину Фридриху, милостью Божьей победоносному императору Рима и самому дружественному защитнику Святого Креста, Сибилла, бывшая королева Иерусалима, его покорнейшая, сильно униженная во имя Бога. [Такая форма обращения указывает на то, что она писала до освобождения Ги из тюрьмы, и может даже означать, что она уступила свои права на королевство своему шурину; но это также может означать, что, поскольку Иерусалим был потерян, она больше не могла быть его королевой].
Пощадите подверженных и покорите гордых. Я, ваша покорнейшая служанка [как я уже сказала выше], вынуждена сообщить вашему высочеству и верховному превосходительству о горе всего города и о позоре святых христиан. Ибо император Константинопольский, гонитель Церкви Божией, вступил в сговор с Саладином, обольстителем и губителем святого Имени, против имени Господа нашего Иисуса Христа.
Я сообщаю об этом, о чем не могу сказать без слез: для того, чтобы заключить порочное согласие и примирение, Саладин, вышеупомянутый враг Христа, послал греческому императору и гонителю святого Имени много подарков, очень приятных для мирских людей. Для умерщвления и уничтожения христиан, желающих возвеличить имя Божие, он послал 600 мер отравленного зерна и добавил к ним очень большой сосуд с вином, наполненный таким зловредным ядом, что, желая проверить его действие, он позвал человека, который был убит одним только запахом, когда сосуд был открыт.
Вместе с остальным я вынужден сообщить моему господину и другое. Вышеупомянутый император, желая увеличить наши несчастья и возвеличить гибель христиан, не позволяет везти из своей страны в Иерусалим пшеницу и другие необходимые продукты. Поэтому пшеница, которая могла бы быть отправлена им самим и другими, также заперта в городе Константинополе.
Однако в конце этого слезного письма я честно говорю вам, что вы должны верить самому верному носителю этого письма. Ибо он сам свидетельствует о том, что видел своими глазами и слышал своими ушами. Вот почему, склонив голову до земли и согнув колени, я прошу Ваше Величество, чтобы Вы, будучи главой мира и стеной для дома Израилева, никогда не верили императору Греции [71].
Письмо сохранилось только в виде копии в отчете о крестовом походе Фридриха Барбароссы, составленном Тагено, деканом собора Пассау. Тагено указал, что император получил письмо осенью или зимой 1189 г., что позволяет предположить, что Сибилла написала его летом 1189 года. Однако тот факт, что она написала письмо от своего имени, а не от имени своего мужа Ги, позволяет предположить, что оно было написано, когда Ги еще находился в плену: то есть до лета 1188 года. Кроме того, сильная антивизантийская позиция Сибиллы была бы более уместна в то время, когда она гостила у своих двоюродных братьев из Триполи и Антиохии, а не когда она была с Ги на пути к осаде Акры, как это было летом 1189 года. Хозяин дома Сибиллы в Триполи – сын антиохийского принца Боэмонда III – должен был глубоко не доверять византийцам после убийства его тети Марии в 1182 г. узурпатором Андроником. Несмотря на то, что византийский режим изменился с 1182 г., если Сибилла писала, будучи гостьей сына принца Боэмонда в Триполи или принца Боэмонда в Антиохии, она писала в среде, которая с подозрением относилась к влиянию византийского императора.. Кроме того, в письме могут быть отражены интересы ее мачехи Марии Комниной – особенно если Сибилла жила у нее в Триполи, как предполагает Гамильтон; Мария могла враждебно относиться к Исааку Ангелу, свергнувшему семью Комнинов [72].
Обвинения Сибиллы перекликаются с враждебным письмом, направленным на Запад в 1188 или 1189 г. французскими посланниками в Константинополе [73]. Действительно, византийский император заключил договор с Саладином, и Саладин подстрекал его к нападению на франков [74]. С другой стороны, Исаак не был враждебен к латинским христианам. Он договорился с пизанцами и генуэзцами о компенсации ущерба, понесенного ими в 1182 и 1187 гг. в результате нападения и убийства их представителей в Константинополе, а позднее он договорится и с венецианцами. Его вторая жена, Маргарита [византийцы называли ее Марией], была дочерью венгерского короля Белы и Агнессы Антиохийской. Свою сестру Феодору он обручил с Конрадом Монферратским, но, по всей видимости, Конрад покинул Константинополь до свадьбы. Он использовал наемников из числа латинян и прибегал к помощи Конрада Монферратского для подавления военного мятежа. Он положительно откликнулся на просьбы английского короля Генриха о предоставлении безопасного прохода и рынков сбыта для его крестовой армии, когда она проходила через его империю, и послал двух министров из своего дворца для согласования условий. Нет никаких свидетельств того, что он вступил в заговор против франков: его переговоры с Саладином должны были касаться уже существовавшей мечети в Константинополе и претензий Византии на протекторат над Святыми местами Иерусалима [75]. Исаак мог не посылать франкам продовольственную помощь, но в период дефицита зерна оно было необходимо в его собственной империи.
Если бы Сибилла хотела получить византийскую помощь, она могла бы предпочесть помощь Исаака Ангела, а не Комнинов, которые с большей вероятностью поддержали бы ее младшую сестру Изабеллу, Комнину по матери. Но из письма ясно, что сюзеренитет, который византийский император осуществлял над франкскими правителями крестоносных государств во времена Иоанна и Мануила Комнинов, закончился, и она не желала его восстанавливать. Ее письмо фактически предупреждало латинского императора о том, что любое соглашение, которое он может заключить с греческим императором в отношении государств крестоносцев, будет неприемлемо для франков.
Тем временем ее зять продолжал укреплять Тир. В мае 1188 г. в замке Тира Конрад выдал пизанцам новые привилегии. В одном из документов пизанцам из Societas Vermiliorum были подтверждены все их владения в Акко, включая собственность, принадлежавшую Генриху ле Баффлю и Иоселину Эдесскому. В качестве свидетелей выступили лорд Паган из Хайфы, Ловелл, бывший кастелян Тира, и Бернар де Темпло, vicecomes Тира. Вместе с тамплиерами [во главе с братом Террикусом] и госпитальерами [во главе с братом Буреллусом], а также Рейнальдом Сидонским, Вальтером Кесарийским и всеми военными, собравшимися в Тире, Конрад также передал ряд имущества и прав членам пизанского Societas Vermiliorum в знак признания их помощи в обороне Тира [76].
Давая такие вольности и подтверждая право собственности на имущество в городе, который в данный момент находился в руках Саладина, Конрад вел себя так, как будто он был королем. Опираясь на поддержку тамплиеров и госпитальеров, значительной части дворянства, двух мощных итальянских торговых городов и более мелких торговых держав, он представлял собой силу, с которой следовало считаться. Его пропагандистская кампания на Западе вскоре приведет в Святую землю большое количество воинов, что позволит ему возглавить эффективную борьбу с Саладином.
Саладин мог предпринять одно очевидное действие, чтобы помешать Конраду, подорвав его поддержку: он выпустил из тюрьмы короля Ги. Он также освободил Жерара де Ридфора, магистра тамплиеров, и маркиза Вильгельма V Монферратского.
ВОССОЕДИНЕНИЕ С ГИ: ПЕРЕНОС ВОЙНЫ НА ВРАГА
В Itinerarium Peregrinorum записано, что в обмен на освобождение Ги пришлось пообещать Саладину отказаться от королевства и пересечь море, отправившись в изгнание, но духовенство королевства решило, что клятва, данная под принуждением, недействительна, и анулировало ее. Автор описывает встречу Ги с Сибиллой на острове Арвад [или Руад], расположенном недалеко от Тортосы, в начале мая 1188 г., эмоциональную встречу с поцелуями, слезными объятиями и радостью по поводу их спасения от постигших их бедствий. Затем они провели год в Антиохии и Триполи, собирая армию крестоносцев, прибывших для помощи в отвоевании Иерусалима [77]. Что касается клятвы, то Ги мог бы утверждать, что он пересек море, отправившись в Арвад для встречи с Сибиллой.
Согласно Chronique d’Ernoul и Estoire de Eracles, именно Сибиллу побудили освободить Ги. В середине мая Саладин покинул Дамаск и отправился в поход в окрестности Триполи, захватывая крепости и поселения, но Триполи он не взял. Мусульманским комментаторам неясно, намеревался ли он осаждать этот сильно защищенный город или только хотел ослабить его, захватив внутренние районы и окрестные крепости. В любом случае, 1 июля он отправился на север, к Тортосе [78]. В отличие от этого, в Chronique d’Ernoul Саладин ведет полную осаду Триполи, которую снимают корабли, посланные королем Вильгельмом Сицилийским под командованием его адмирала Маргарита, и войска, присланные Конрадом Монферратским из Тира. По мере того как все большее число кораблей прибывало для освобождения Триполи, Саладин решил отступить. Однако перед уходом Сибилла, находившаяся в Триполи, потребовала от него выполнить обещания, данные им в отношении ее мужа при отъезде из Аскалона. Саладин ответил, что сделает это с готовностью, и отправил в Дамаск распоряжение, чтобы короля и десять рыцарей, которых он выберет в тюрьме, проводили в Тортосу [79]. В очередной раз в Хронике Эрнуля Саладин предстает рыцарственным и великодушным повелителем, решившимся помочь даме, попавшей в беду.
В Хронике Эрнуля говорится, что Саладин также приказал своим людям освободить маркиза Вильгельма Монферратского, доставить его в Тир и передать его сыну Конраду. Вместе с королем были освобождены магистр Храма, коннетабль Эймери [брат короля] и маршал Иерусалимского королевства. Саладин также отпустил Хэмфри Торонского к его матери, вдове принца Рейнальда Керакского [80].
Фактическое время этих освобождений неясно. Имад ад-Дин включил в свое повествование о событиях начала 1188 г. рассказ о том, как после взятия Саладином Иерусалима королева вместе со Стефанией де Милли, владычицей Керака, и ее невесткой Изабель умоляла Саладина освободить короля Ги и Хамфри Торонского и что Саладин согласился освободить Хамфри в обмен на сдачу Керака и Монреаля [Шаубака] – но их защитники отказались сдать крепости [81]. Керак был сдан только в ноябре 1188 г., и, согласно Бахаддину ибн Шаддаду, Хэмфри был отпущен на свободу [82]. Однако в Itinerarium peregrinorum говорится, что Хамфри был освобожден только после сдачи Монреаля [в конце апреля или начале мая 1189 г.], и на это также намекает Имад ад-Дин [83]. Мусульманские комментаторы не сообщают, когда были освобождены король Ги и магистр Жерар де Ридефор, подразумевая, что это произошло вскоре после сдачи Иерусалима в октябре 1187 г. [84]. Если магистр тамплиеров был освобожден во время осады Саладином Тортосы, как утверждает Chronique d’Ernoul, то странно, что он смог сразу же отправиться к своим братьям в башню тамплиеров в Тортосе и бросить вызов Саладину, как описывает Имад ад-Дин [85].
Взяв город Тортоса, но не захватив башню, Саладин продолжил поход на север к Джебале [86]. Когда армия проходила по узкой прибрежной дороге под замком госпитальеров Маркаб [Маргат], она была атакована флотом, посланным королем Вильгельмом Сицилийским под командованием адмирала Маргарита, который патрулировал побережье. Армии Саладина удалось пройти и достичь Джебалы 15 июля 1188 г.; крепость сдалась Саладину на следующий день [87]. Саладин продвигался вверх по побережью, захватив порт Латакию и ряд крепостей. Затем он мог осадить Антиохию, но вместо этого пошел на север и осадил замки тамплиеров Дарбсак и Баграс [или Гастон], которые сдались 26 сентября 1188 года. Теперь Саладин мог осадить Антиохию, но вместо этого антиохийские лидеры заключили восьмимесячное перемирие, согласившись сдаться по истечении этого срока, если с Запада не прибудет помощь [88].
В Itinerarium Peregrinorum, написанном в течение трех лет после этих событий, говорится, что король Ги отправился в Антиохию после своего освобождения и встречи с Сибиллой на острове Арвад. Однако в отредактированной, расширенной и продолженной версии этого сочинения, написанной, вероятно, Ричардом де Темпло и известной как Itinerarium Peregrinorum et gesta regis Ricardi, а также в Estoire de la Guerre Sainte, написанной, вероятно, Амбруазом, утверждается, что принц Антиохии специально пригласил его [89]. Если это правда, то Ги надеялся привлечь военную помощь в княжество для борьбы с Саладином. Одним из прибывших на Восток был старший брат Ги – Жоффруа де Лузиньян, который привел с собой подкрепление. Амбруаз и Ричард де Темпло согласны с тем, что Жоффруа де Лузиньян сначала отправился в Тир, но поскольку Конрад не пустил его в город, он отправился в Триполи, где и нашел своего брата [90]. В этих источниках нет сведений о том, сопровождала ли Сибиллу Ги, но поскольку она ранее была в Триполи и, возможно, в Антиохии, принц Боэмонд и его сыновья были ее кузенами, а позже она и ее дочери были с Ги при осаде Акры, можно предположить, что она путешествовала с Ги все время.
Освобождение Ги значительно подорвало позиции Конрада Монферратского, поскольку многие, кто признавал Конрада фактическим регентом королевства, считали, что его регентство закончилось с освобождением короля. В письме архиепископу Болдуину Кентерберийскому, которое Конрад написал 20 сентября, вероятно, в 1188, он жаловался, что из-за того, что он защитил Тир от Саладина, Ги де Лузиньян, бывший король Иерусалима, тамплиеры и магнаты Иерусалимского королевства завидуют ему, унижают его и лишают средств. [Ги стал «бывшим королем Иерусалима» по той же причине, по которой Сибилла была «бывшей королевой»: поскольку Иерусалим был захвачен Саладином, Ги больше не мог быть его королем]. Магистр Храма забрал у него финансовые средства, которые король Генрих посылал на помощь Святой Земле. Однако госпитальеры по-прежнему помогали ему защищать Тир, используя свою долю от средств короля Англии и собственные средства. Он направил к архиепископу магистра Бандануса [или Бандинуса], своего канцлера и доверенного секретаря, и Иоанна, отважного рыцаря. Болдуин должен был признать их своими «особыми легатами» и без колебаний поверить тому, что они сообщат ему от имени Конрада [91].
Аналогичные письма Конрад писал и императору Фридриху Барбароссе, прося его поторопиться с приходом на Восток, поскольку мусульмане были в ужасе от его прихода. Он жаловался на действия прежнего короля Ги и на тамплиеров, причинивших ему гораздо больше вреда, чем мусульмане, отобрав у него серебро, которое король Англии послал на помощь христианам. Возможно, это письмо побудило Фридриха поторопиться с приготовлениями [92].
В течение зимы осаждающим войскам Саладина сдались замки Керак, Сафад [Сафед] и Бельвуар [Каукаб]; Монреаль будет сдан поздней весной 1189 года. Тем временем Антиохия была усилена сицилийским флотом под командованием адмирала Маргарита. Саладин отложил наступление на Антиохию, пока вел переговоры с Рейнальдом Сидонским, который предложил сдать свой замок Бофор [или аш-Шакиф] на определенных условиях [93]. Пока шли переговоры, Саладин получил информацию о том, что король Ги направил армию к Тиру. Согласно Бахаддину ибн Шаддаду, Ги попытался войти в город, но Конрад ответил, что он – лейтенант королей за морем и не может отдать город Ги без их разрешения. [Как следует из генуэзской Brevis Historia, этими «королями» были император и короли Франции, Англии и Сицилии]. Имад ад-Дин слышал нечто подобное о реакции Конрада на прибытие Ги, и многие латинские христианские источники подтверждают, что Конрад отказался принять Ги в Тире. В Chronique d’Ernoul, в частности, говорится, что король и королева прибыли в Тир, и описывается их совместное недовольство отказом Конрада впустить их в город [94]. Конечно, если бы Сибилла полагала, что ее деверь исполняет обязанности регента, пока она с дочерьми благополучно находится в Триполи, собирая войска для борьбы с Саладином, она была бы ошеломлена его отказом впустить ее в Тир и отрицанием ее власти над городом.
Латинские христианские источники рассказывают о противостоянии, которое Ги разрешил, решив повести свою небольшую армию на осаду Акры. В Itinerarium peregrinorum и у Амбруаза говорится, что Ги находился в Тире четыре месяца, прежде чем отправиться в Акко [что означало бы, что он стоял лагерем под Тиром с конца апреля по конец августа], а в Chronique d’Ernoul Ги сразу же отправляет гонца в Триполи к рыцарям короля Вильгельма Сицилийского с приказом привести свой флот к Акре, поскольку он собирается его осаждать [95].
Эти источники свидетельствуют о том, что силы христиан были разделены. В письме «Теобальда префекта и Петра Леониса» к папе, включенном Ральфом из Дицето в свой труд, говорится, что король Иерусалима, тамплиеры, госпитальеры, архиепископ пизанцев и многие пизанцы начали осаду Акры против воли господина маркиза [то есть Конрада Монферратского, хотя фактически он еще не был маркизом, поскольку его отец был еще жив] и архиепископа Равенны, а также других христиан. В Itinerarium Peregrinorum говорится, что пизанцы восстали против Конрада и присоединились к королю; Амбруаз согласен с тем, что они присоединились к нему, но не упоминает о восстании и добавляет, что знатные германцы и братья Тиберии также вышли из Тира и присоединились к королю. Пизанцы, видимо, решили, что им следует поддержать коронованного короля. Потеря финансовой и морской помощи пизанцев была большим ударом для Конрада после всех его усилий заручиться их поддержкой. Роджер Хауденский записал, что король Ги получил поддержку тамплиеров и госпитальеров, а также всех христиан региона, которые разбежались от страха перед неверными, и начал осаду Акры по совету патриарха Эраклия [96].
Насколько могли судить мусульманские комментаторы, франки и крестоносцы представляли собой гораздо более единую силу, чем считали латинские христианские комментаторы. Баха’ аль-Дин ибн Шаддад и Имад аль-Дин сходятся во мнении, что после первоначальных разногласий король и Конрад договорились действовать против мусульман сообща. Ибн аль-Атир также сообщал, что Саладин считал, что король помирился с Конрадом и что они предложили объединить свои силы против Саладина. В то же время Саладин не хотел двигать свою армию, так как надеялся добиться капитуляции Бофора. В конце концов он понял, что Рейнальд Сидонский играет на время, не собираясь сдавать замок, и тогда приказал арестовать Рейнальда и отправить его в качестве пленника в Дамаск. Тем временем франки предприняли ряд боевых действий против войск Саладина, которые завершились тем, что их армия двинулась на осаду Акры [97].
Осада Акры началась 28 августа 1189 г. и продолжалась почти два года [98]. Роджер Ховеденский записал, что король Ги остановился вместе с королевой и их дочерьми в Тороне, древнем городище [Тель-Акко] к востоку от города, с одной стороны которого было море, а с другой – вершина кургана [99]. Рядом с ним расположились братья Ги – Жоффре и Эймери [100].
Тем временем в Европе короли, которых представлял Конрад, планировали свои походы на Восток. Император Фридрих Барбаросса отправился в крестовый поход в начале мая 1189 г. [101]. Планы королей Генриха II Английского и Филиппа II Французского, а также графа Ричарда Пуату были отложены из-за войны, последовавшей за смертью Генриха II 6 июля 1189 г. и наследованием Ричардом короны Англии. Король Сицилии Вильгельм умер в ноябре того же года [102]. Некоторые группы французских крестоносцев отправились в путь раньше королей: Стефан Сансерский, бывший жених Сибиллы, и его брат Теобальд Блуаский прибыли летом 1190 г. вместе со своим племянником графом Генрихом II Шампанским [103]. Двоюродный брат Сибиллы Филипп Фландрский и ее бывший жених герцог Хуго III Бургундский путешествовали с Филиппом II Французским и достигли Востока только после Пасхи 1191 г., уже после смерти Сибиллы [104]. До прибытия королей из-за моря не было надежды на разрешение спора между Конрадом и Ги.
Хелен Дж. НИКОЛСОН – профессор средневековой истории и экс-глава исторического факультета Кардиффского университета. Ведущий эксперт по военно-религиозным орденам и крестовым походам, включая историю тамплиеров
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Предыдущие версии этой главы были опубликованы под названием: Helen J. Nicholson, ‘Queen Sybil of Jerusalem as a military leader’, in Von Hamburg nach Java. Studien zur mittelalterlichen, neuen und digitalen Geschichte zu Ehren von Jurgen Sarnowsky, ed. Jochen Burgtorf, Christian Hoffart and Sebastian Kubon (Gottingen, 2020), pp. 265-276; и Helen J. Nicholson, ‘Defending Jerusalem: Sybil of Jerusalem as a military leader’, Medieval Warfare Magazine, 9.4 (Oct/Nov 2019), 6-13.
[2] О некоторых из этих проблем интерпретации см. в статье Кейна, ‘Between parson and poet’; Kane, ‘Wolf’s Hair’; Edbury, ‘Ernoul, Eracles, and the Collapse of the Kingdom of Jerusalem’; Nicholson, ‘The Construction of a Primary Source’.
[3] L’Estoire de la Guerre Sainte, pp. 406-415 (lines 2488-2786); The History of the Holy War, 1: 40-45, 2: 67-71 (lines 2484-2781); ‘Versus ex libro magistri Ricardi’, 460-474 (lines 101-607); ‘Monachi Florentini’, pp. cvi-cviii (lines 1-58).
[4] Chronique de Michel le Syrien, patriarche Jacobite d’Antioche (1166-1199), ed. and trans. J.-B. Chabot, 5 vols (Paris, 1899-1924), 3: 403-05, 407; Weltecke, Dorothea, ‘Michael the Great (the Syrian, the Elder), в Encyclopedia of the Medieval Chronicle, ed. Graeme Dunphy, 2 vols (Leiden, 2010), 2: 1110-11.
[5] Sirarpie der Nersessian, ‘The Armenian Chronicle of the Constable Smpad or of the «Royal Historian»’, Dumbarton Oaks Papers, 13 (1959), 141,143-68, at 150-53.
[6] ULKJ 3: 1339-46 (nos 769, 770, 771); Jacoby, ‘Conrad, Marquis of Montferrat’, pp. 190-191, 194-196, 203-204. В августе граф Раймонд также подтвердил права пизанцев на свои собственные земли: RRH, p. 176, no. 662.
[7] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 267-268; Phillips, The Life and Legend, pp. 187-188; La Continuation de Guillaume de Tyr, p. 56 (section 44). Эта статья не опубликована в the Chronique d’Ernoul, p. 174 (ch. 15), or ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 68 (Bk 23 ch. 45).
[8] ‘Encore estoit li roine, li feme al roi Guion, en Jherusalem’: Chronique d’Ernoul, p. 175 (ch. 13); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 70 (Bk 23 ch. 46).
[9] Ralph of Coggeshall, Chronicon anglicanum, p. 22; LFWT, p. 74 (Bk 1 ch.15).
[10] See above, Introduction
[11] WT 2: 720, 761, 838 (Bk 16 ch. 4, Bk 17 ch. 1, Bk 18 ch. 19); Buck, ‘Women in the Principality of Antioch’, p. 101.
[12] Некоторые примеры в An Arab-Syrian Gentleman and Warrior in the Period of the Crusades: Memoirs of Usamah ibn-Munqidh, trans. Philip K. Hitti (repr. Princeton, 1987), pp. 158-159; Usama ibn Munqidh, The Book of Contemplation: Islam and the Crusades, trans. Paul M. Cobb (London, 2008), pp. 141-142.
[13] Edbury, ‘Women and the Customs of the High Court of Jerusalem’, p. 286.
[14] Asbridge, ‘Alice of Antioch’, p. 31.
[15] Chronique d’Ernoul, pp. 103-105 (ch. 9); Barber, The Crusader States, p. 419 n.108.
[16] Barber, The Crusader States, pp. 299, 301, 307; Chronique d’Ernoul, p. 174 (ch. 13); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 68 (Bk 23 ch. 45); Continuation de Guillaume de Tyr, p. 56 (section 44); Ralph of Coggeshall, Chronicon anglicanum, p. 22).
[17] Ligato, Sibilla regina crociata, p. 206; citing Sylvia Schein, ‘Rulers and Ruled: Women in the Crusader Period’, in Knights of the Holy Land: The Crusader Kingdom of Jerusalem, ed. Silvia Rozenberg (Jerusalem, 1999), pp. 61-67, at pp. 66-67; Sylvia Schein, ‘Women in Medieval Colonial Society: The Latin Kingdom of Jerusalem in the Twelfth Century’, in Gendering the Crusades, ed. Susan B, Edgington and Sarah Lambert (Cardiff, 2001), pp. 140-153, at p. 147, citing ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 68 (Bk 23 ch. 46); see also ‘Libellus’, pp. 174-175, 178-179 (XVIII, XIX); IA, p. 326 (vol. 11.540); BD, p. 75 (section 79); ‘Imad, pp. 35-36 – none of which mention Maria Komnene defending Nablus.
[18] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 267-271; Phillips, The Life and Legend, pp. 188-189; Lewis, Counts of Tripoli, pp. 270-271.
[19] IA, pp. 328-329 (vol. 11.544). О времени прибытия Конрада Монферратского в Тир – конец июля или начало августа 1187 года – см.‘Conrad, Marquis of Montferrat’, p. 190.
[20] Hamilton, Leper King, p. 214; Harris, Byzantium and the Crusades, pp. 140, 162; Marianne McLeod Gilchrist, ‘Getting away with murder: Runciman and Conrad of Montferrat’s career in Constantinople’, The Medieval Journal, 2.1 (2012), 15-36, at pp. 18-21; Jacoby, ‘Conrad, Marquis of Montferrat’, pp. 190, 204; ‘Regni Iherosolymitani Brevis Historia’, pp. 144-145; IA, pp. 328-329 (vol. 11.544); IP 1, pp. 261-262 (Bk 1 ch. 7).
[21] ‘vir quidem singularis industrie et ad quevis aggredienda strenuus’: IP 1, p. 262 (Bk 1 ch. 7).
[22] BD, p. 91 (section 98).
[23] ‘unanimiter ciuitatem Tyri in eius custodiam posuerunt usque ad aduentum alicuius ex istis quatuor coronatis’: ‘Regni Iherosolymitani Brevis Historia’, p. 145.
[24] ‘cui tamen civitas eo tenore commissa fuerat, ut regi et regni heredibus redderenf: IP 1, p. 305 (Bk 1 ch. 26).
[25] Chronique d’Ernoul, p. 178 (ch. 16); IA, p. 328 (11.543); Lyons and Jackson, Saladin, p. 269; ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 72 (Bk 23 ch. 47).
[26] Chronique d’Ernoul, pp. 179, 182-183 (ch. 16); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, pp. 73, 76-78 (Bk 23 chs 48-51). The Lyon Eracles gives a slightly different account: La Continuation de Guillaume de Tyr, pp. 59, 61-62 (sections 46, 48-49). See also IP 1, pp. 262-263 (Bk 1 ch. 8); LFWT, pp. 73-74 (Bk 1 ch. 15): Латинское продолжение объединяет рассказ в Itinerarium peregrinorum с некоторыми деталями в Chronique d’Ernoul.
[27] ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 68 (Bk 23 ch. 46); The Lyon Eracles, напротив, заявил, что Бальян намеревался увезти жену и детей в Триполи.: Continuation de Guillaume de Tyr, p. 57 (section 45).
[28] IA, pp. 329-330 (11.545); ‘Imad al-Din in Abu Shama, pp. 312-313; IP 1, p. 263 (Bk 1 ch. 8); ‘Libellus’, pp. 186-191 (XXI); Chronique d’Ernoul, pp. 184-183 (ch. 16); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, pp. 78-78 (Bk 23 ch. 51); La Continuation de Guillaume de Tyr, p. 62 (section 49); Lyons and Jackson, Saladin, pp. 271-272; Phillips, The Life and Legend, p. 188.
[29] Ralph of Coggeshall, Chronicon anglicanum, p. 22: ‘Regina vero, Guidonis regis uxor, recepit se cum familia et duabus filiabus suis in civitate Aschalona, et eam munivit victualibus et bellatoribus; sedpostmodum anno sequenti tradidit civitatem Salaadino pro redemptione mariti sui, et sic liberavit eum a carcere Saladini’; LFWT, p. 74 (Bk 1 ch. 15): ‘Regina enim cum filiabus suis illic erat, et urbem, quantum temporum patiebatur angustia et moles miseriarum, viris, armis et victualibus communierat.
[30] ‘Eodem anno Sibylla regina Jerusalem dedit Saladino Scalonam pro redemptione Widonis de Lezinun, regis Jerusalem, mariti sui’: Roger of Howden, Gesta, 2: 93; virtually the same words in Roger of Howden, Chronica, 3: 20.
[31] Ralph of Coggeshall, Chronicon anglicanum, p. 22.
[32] Roger of Howden, Gesta, 2: 93; Roger of Howden, Chronica, 3: 20, under 1189.
[33] LFWT, pp. 74, 78, 89-90 (Bk 1 ch. 15, Bk 2 chs 1, 9).
[34] William Stubbs in Roger of Howden, Chronica, 3: cvi, n. 5.
[35] IP 1, p. 263 (Bk 1 ch. 8); Chronique d’Ernoul, p. 185 (ch. 16); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 79 (Bk 23 ch. 51); La Continuation de Guillaume de Tyr, p. 62 (section 49).
[36] ‘Libellus’, pp. 186-187; Lyons and Jackson, Saladin, p. 272. Gerard de Ridefort was free by July 1188: ‘Imad, p. 124.
[37] Chronique d’Ernoul, p. 185 (ch. 16); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 79 (Bk 23 ch. 51); La Continuation de Guillaume de Tyr, p. 62 (section 49).
[38] Margaret Jubb, The Legend of Saladin in Western Literature and Historiography (Lewiston, 2000), pp. 19-31, 44-47.
[39] ‘Imad al-Din in Abu Shama, pp. 332-333; IA, p. 333 (11.550).
[40] IA, p. 330 (11.546).
[41] IA, p. 331 (11.547); ‘Libellus’, pp. 198-199 (XXIII); Lyons and Jackson, Saladin, p. 273; Phillips, The Life and Legend, p. 190.
[42] IP 1, p. 264 (Bk 1 ch. 9); ‘Libellus’, pp. 198-199, 204-205 (XXIII); Chronique d’Ernoul, pp. 175-176, 215 (chs 15, 18); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, pp. 70-71, 86 (Bk 23 chs 46, 56).
[43] IA, p. 330 (11.546-47); ‘Imad al-Din in Abu Shama, pp. 320-321; BD, p. 77 (81).
[44] IA, p. 330 (11.546) (including quotations); ‘Imad al-Din in Abu Shama, p. 330.
[45] IA, pp. 332-334 (11.548-49); ‘Imad al-Din in Abu Shama, pp. 327-329.
[46] Chronique d’Ernoul, pp. 175-176, 186-187, 214-231 (chs 15, 16, 18); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, pp. 70-71, 81, 85-87, 88-98, 100 (Bk 23 chs 46, 54, 56, 59-62, 64); La Continuation de Guillaume de Tyr, pp. 57, 63, 65-73 (sections 45, 49, 52-59).
[47] ‘Libellus’, pp. 204-213 (XXIII-IV); paraphrased translation from pp. 210, 212. For Renier of Nablus and Thomas son of Johannes Patricius, burgher of Jerusalem see Edbury, John of Ibelin, pp. 18, 145-146; Kane, ‘Wolf’s Hair’, 110-111; Keagan Brewer and James H. Kane, ‘Introduction’ in The Conquest of the Holy Land by Salah al-Din, ed. and trans. Brewer and Kane, pp. 1-107, at 41-42 and n. 188, ULKJ 1: 337, 361, 435, 2: 575, 610, 632 (nos 150, 179, 236, 333, 349, 363); Cartulaire general, 1: 341, 363, 364 (nos 495, 530, 531).
[48] Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 56.
[49] IP 1, p. 263, 264 (Bk 1 chs 8, 9); LFWT, p. 75 (Bk 1 ch. 16).
[50] IP 1, p. 265 (Bk 1 ch. 9); ‘Libellus’, pp. 208-209 (XXIV); Kane, ‘Wolf’s Hair’, 112.
[51] Julia Barrow, ‘Chester’s earliest regatta? Edgar’s Dee-rowing revisited’, in: Early Medieval Europe, 10.1 (2001), 81-93; Paul Dalton, ‘Sites and Occasions of Peacemaking in England and Normandy, c. 900-c. 1150’, Haskins Society Journal, 16 (2005), 12-26
[52] BD, pp. 193-194; цитируется по Thomas Asbridge, ‘Talking to the Enemy: the role and purpose of negotiations between Saladin and Richard the Lionheart during the Third Crusade’, Journal of Medieval History, 39.3 (2013), 275-296, at p. 279.
[53] BD, pp. 77-78 (sections 81-82); IA, pp. 332-334 (11.549-553); ‘Imad al-Din in Abu Shama, pp. 330, 333-334; IP 1, p. 265 (Bk 1 ch. 9).
[54] RRH, p. 176 (no. 663), RRR no. 1247, accessed 23.04.21.
[55] BD, p. 125 (sections 136-37) (D. S. Richards’s translation).
[56] Barber, Crusader States, pp. 324-325; Mayer, ‘Henry II of England’, 737-738. For Audita Tremendi’ см. Crusade and Christendom: Annotated Documents in Translation from Innocent III to the Fall of Acre, 1187-1201, ed. Jessalynn Bird, Edward Peters, and James M. Powell (Philadelphia, 2013), pp. 4-9.
[57] IP 1, pp. 276-277 (Bk 1 ch. 17), and note 2, citing Giraldus Cambrensis, ‘De principis instructione liber‘, in Giraldi Cambrensis Opera, 8 vols, ed. James F. Dimock, J. S. Brewer, and George F. Warner, Rolls Series 21 (London, 1861-91), 8: 239.
[58] Barber, Crusader States, pp. 324-325.
[59] IA, p. 333 (11.550); similarly in ‘Imad al-Din in Abu Shama, p. 332. 60 IP 1, p. 23 (Bk 1 ch. 10).
[61] For brief descriptions of both Antioch and Tripoli, see Boas, Crusader Archaeology, p. 42.
[62] ULKJ 2: 859-77 (nos 519, 520, 521, 522); Jacoby, ‘Conrad of Montferrat’, pp. 196-199. On Conrad’s charters and Bandinus see Mayer, Die Kanzlei, 2: 434-91.
[63] Jacoby, ‘Conrad of Montferrat’, pp. 191-192, 204-205, 211-212; Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 61; Roger of Howden, Gesta, 2: 41; trans. Edbury, The Conquest of Jerusalem and the Third Crusade, pp. 166, 169 (nos 5b, 6a); ‘Otoboni scribae Annales’, in MGH SS, vol. 18, ed. Georg Heinrich Pertz (Hanover, 1863), pp. 96-114, at p. 101, line 50. For King Henry’s money helping the defence of Tyre see also IP 1, p. 269 (Bk 1 ch. 12).
[64] LFWT, p. 90 (Bk 2 ch. 9).
[65] Hamilton, ‘Women in the Crusader States’, p. 172.
[66] ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, pp. 120-121 (Bk 24 chs 11-12).
[67] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 279-283; Phillips, The Life and Legend, pp. 206-209; IP 1, pp. 266-269 (Bk 1 ch. 10); Chronique d’Ernoul, p. 183 (ch. 16); ‘Estoire de Eracles Empereur’, pp. 77-78 (Bk 23 ch. 50); Continuation de Guillaume de Tyr, pp. 61-62 (section 49); trans. in Conquest of Jerusalem, pp. 53-54.
[68] ‘Otoboni scribae Annales’, p. 102, lines 1-4; RRH, pp. 178-179, 181 (nos 669, 670, 676 note 1), RRR nos 1255, 1256, accessed 26 April 2021.
[69] Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 51-54; Roger of Howden, Gesta, 2: 33, 38-39; William of Newburgh, Historia rerum anglicarum, 1: 272 (Bk 3 ch. 23); RRH, p. 180 (no. 673); RRR no. 1254, accessed 26 April 2021; Bradbury, Philip Augustus, pp. 77-78; Warren, Henry II, pp. 607-608; Rhodes, The Crown and the Cross, p. 147; Peter W. Edbury, ‘Preaching the Crusade in Wales’, in England and Germany in the High Middle Ages. In Honour of Karl J. Leyser, ed. Alfred Haverkamp and Hanna Vollrath (Oxford, 1996), pp. 221-233; Hurlock, Britain, Ireland and the Crusades, 41-44, 56-58, 106-8. Для тех, кто присоединился к крестовому походу, смотрите Stephen Bennett, Elite Participation in the Third Crusade (Woodbridge, 2021).
[70] The Crusade of Frederick Barbarossa: The History of the Expedition of the Emperor Frederick and Related Texts, trans. G. A. Loud, Crusade Texts in Translation 19 (Farnham, 2010), pp. 16-18, 47-48.
[71] Слегка адаптировано из перевода в Letters of the Crusaders, trans. Munro, pp. 21-22; Latin text in ‘Tagenonis decani Pataviensis’, p. 410. Резюме в RRH, p. 182 (no. 681); RRR no. 1267. Accessed 28 April 2021 (both dating the letter to summer 1189).
[72] Hamilton,‘Women in the Crusader States’, p. 172.
[73] Tотчет посланников, отправленных королем Франции Филиппом к константинопольскому императору Исааку, Дицето датирует 1189 годом, а Роджер Хауденский – 1188 годом: Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 58-60; Roger of Howden, Gesta, 2: 51-53; RRH, p. 183 (no. 688), (date given as November 1189); RRR no. 1274, accessed 28 April 2021 (date given as c. 1189). Позднее летописец из Сент-Олбанса Роджер Вендоверский объединил письмо французских посланников с письмом Конрада Монферратского архиепископу Болдуину Кентерберийскому, написанным примерно в сентябре 1188 г.: Rogeri de Wendover Liber qui dicitur Flores Historiarum ab anno domini MCLIV, annoque Henrici Anglorum regis secundi primo; The Flowers of History by Roger of Wendover from the Year of Our Lord 1154, and the first year of Henry the second, king of the English, ed. Henry G. Hewlett, 3 vols, Rolls Series 84 (London, 1886), 1: 153-54. In fact Conrad’s letter did not discuss Emperor Isaac.
[74] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 251-252.
[75] Harris, Byzantium and the Crusades, pp. 139-141; Jacoby, ‘Conrad of Montferrat’, p. 215; Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 53.
[76] ULKJ2: 877-85 (nos 523, 524); Jacoby, ‘Conrad of Montferrat’, pp. 199-200.
[77] IP 1, pp. 268-269, 304 (Bk 1 chs 10, 11, 25).
[78] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 286-287; Barber, The Crusader States, p. 316.
[79] Chronique d’Ernoul, pp. 251-253 (ch. 21); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, pp. 120-221 (Bk 24 chs 11-12).
[80] Chronique d’Ernoul, p. 253 (ch. 21); ‘L’Estoire de Eracles Empereur’, p. 121 (Bk 24 chs 11-12).
[81] ‘Imad, pp. 105-107.
[82] Lyons and Jackson, Saladin, p. 291; Phillips, The Life and Legend, p. 215; BD, p. 88.
[83] IP 1, p. 275 (Bk 1 ch. 15); ‘Imad, p. 107. Saladin received the news that Shaubak had fallen on 5 May 1189: ‘Imad al-Din in Abu Shama, p. 397; Lyons and Jackson, Saladin, p. 295.
[84] ‘Imad, p. 106; IA, p. 60 (vol. 12.28); BD, p. 91 (section 98).
[85] ‘Imad, pp. 124-125.
[86] ‘Imad, pp. 124-125.
[87] ‘Imad, pp. 125-127; Roger of Howden, Gesta, 2: 54; Lyons and Jackson, Saladin, p. 287.
[88] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 288-291; Phillips, The Life and Legend, p. 213; IP 1, pp. 269-270 (Bk 1 ch. 13).
[89] IP 1, p. 269; IP 2, pp. 25-26 (Bk 1 ch. 11); L’Estoire de la Guerre Sainte, pp. 411-412 (lines 2669-2686), and see pp. 65-92 on authorship; The History of the Holy War, 1: 43 (lines 2664-2680), 2: 70.
[90] Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 54-55; Roger of Howden, Gesta, 2: 34; IP 1, p. 305; IP 2, pp. 26, 60 (Bk 1 chs 11, 25); L’Estoire de la Guerre Sainte, pp. 411-412, 414 (lines 2669-2686, 2751-2752); The History of the Holy War, 1: 43, 44 (lines 2664-2680, 2746-2748), 2: 70, 71; Vasselot, ‘A Crusader Lineage’, 110.
[91] Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 60-62, trans. Edbury, The Conquest of Jerusalem and the Third Crusade, pp. 168-169 (no. 6a); RRH, p. 181 (no. 676); RRR no. 1260, accessed 27 April 2021.
[92] ‘Continuatio I’, in Chronica Regia Coloniensis (Annales maximi Coloniensis), ed. Georg Waitz, Scriptores Rerum Germanicarum in usum scholarum ex Monumentis Germaniae Historicis recusi (Hanover, 1880), pp. 128-169, at p. 141 (section 38); RRH, p. 181 (no. 676), note 1.
[93] Lyons and Jackson, Saladin, pp. 291-293, 295-296; Phillips, The Life and Legend, pp. 217-218; IP 1, pp. 271-272 (Bk 1 ch. 14).
[94] BD, p. 91 (section 98); ‘Regni Iherosolymitani Brevis Historia’, p. 145; ‘Imad, p. 163; IP 1, pp. 305-306; Chronique d’Ernoul, pp. 256-257 (ch. 22); ‘Estoire de Eracles Empereur’, pp. 123-124 (Bk 24 ch. 13); IP 2, p. 60 (Bk 1 ch. 26); L’Estoire de la Guerre Sainte, pp. 412-413 (lines 2705-2728); The History of the Holy War, 1: 43-44 (lines 2700-2723), 2: 70-71; Roger of Howden, Gesta, 2: 93; Roger of Howden, Chronica, 3: 20; William of Newburgh, Historia rerum anglicarum, 1: 265 (Bk 3 ch. 20).
[95] IP 1, pp. 305-307; Chronique d’Ernoul, p. 257 (ch. 22); ‘Estoire de Eracles Empereur’, pp. 124-125 (Bk 24 chs 13-14); IP 2, pp. 60-62 (Bk 1 ch. 26); L’Estoire de la Guerre Sainte, pp. 413-414 (lines 2743-2755); The History of the Holy War, 1: 43 (lines 2739-2750), 2: 71.
[96] Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 70; IP 1, pp. 306-307; IP 2, pp. 61-62 (Bk 1 ch. 26); L’Estoire de la Guerre Sainte, p. 413 (lines 2729-2742); The History of the Holy War, 1: 44 (lines 2724-2737), 2: 71; Roger of Howden, Gesta, 2: 93; Roger of Howden, Chronica, 3: 20; Jacoby, ‘Conrad of Montferrat’, p. 200.
[97] ‘Imad, pp. 163-168; BD, pp. 91-97 (sections 98-104); IA, pp. 360-365 (12.27-35).
[98] IP 1, pp. 306-307 (Bk 1 ch. 26).
[99] ‘Gwydo rex Jerosolimitanus cum regina et filiabus suis hospitatus est in Thorono subtus versus mare, versus caput montis’: Roger of Howden, Gesta, 2: 95; similar in his Chronica, 3: 22.
[100] Ralph of Diceto, ‘Ymagines historiarum’, 2: 80.
[101] ‘The History of the Expedition of the Emperor Frederick’, in The Crusade of Frederick Barbarossa: The History of the Expedition of the Emperor Frederick and Related Texts, trans. G. A. Loud, Crusade Texts in Translation 19 (Farnham, 2010), pp. 33-134, at p. 47.
[102] Warren, Henry II, pp. 621-626; Bradbury, Philip Augustus, p. 77; IP 1, p. 278 (Bk 1 ch. 17).
[103] L’Estoire de la Guerre Sainte, p. 437 (lines 3509-3514); The History of the Holy War, 1: 56 (lines 3504-3508), 2: 81 and note 256;
[104] Rhodes, The Crown and the Cross, pp. 162-165; IP 2, p. 213 (Bk 3 ch. 4); L’Estoire de la Guerre Sainte, p. 470 (lines 4527-4532); The History of the Holy War, 1: 73 (lines 4521-4526), 2: 94.
