Бургундское командорство Эпайли, на фоне других учреждений храмовников в Европе, выглядит несколько странно. Оно никогда не имело десятки дочерних командорств, но при этом, именовалось бальяжем ордена. Его персонал никогда не был многочисленным, и здесь на постоянной основе находилось всего несколько братьев ордена, но при этом храмовники возвели здесь часовню, превосходившую размером и убранством абсолютное большинство подобных часовен во Франции. Возможно, причина этому в том, что Эпайли служило одной из постоянных резиденций магистров Франции. Позже, во времена ордена госпитальеров, оно также стало резиденцией Великих Приоров Шампани. Предлагаем вашему вниманию статью Эдуарда Заборовского об истории этого командорства, о тех показаниях, которые дали храмовники Эпайли в ходе инквизиционного следствия, и о том, каким образом это командорство было связано с наиболее одиозными фигурами процесса над орденом тамплиеров.
Обстоятельства и время основания, пожалуй, самого статусного бургундского командорства Эпайли историкам неизвестны. В описи одного из архивов госпитальеров, относящейся к XVI веку, есть упоминания о документе датируемым 1200 годом, в котором Од – герцог Бургундский, подтверждает передачу в дар храмовникам Эпайли некоторых пастбищ, сделанную его вассалом Аймоном де Орикуром [здесь и далее, если не указано другое, в качестве основного источника использованы труды Жан-Бернара де Вевра: Jean-Bernard de Vaivre – La commanderie d’Epailly et sa chapelle Templiere, Memoires de l’Academie des Inscriptions et Belles-Lettres, t. XXXIII, Paris, Diffusion De Boccard, 2005; Jean-Bernard de Vaivre – Il faut sauver la chapelle de la Commanderie d’Epailly, Société de l’Histoire et du Patrimoine de l’Ordre de Malte, Nr. 16, 2005. pp 5-19; Jean-Bernard de Vaivre – Épailly: un établissement méconnu des ordres militaires en Bourgogne In: Comptes-rendus des séances de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres, 147e année, N. 2, 2003. pp. 661-676.; Jean-Bernard de Vaivre – Deux commandeurs de l’ordre de l’Hôpital, d’origine fribourgeoise, dans la Bourgogne du XIVe siècle In: Comptes-rendus des séances de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres, 146e année, N. 2, 2002. pp. 499-530].
К сожалению, сам этот документ до наших дней не сохранился, однако, в архивах сохранилось с десяток документов первой половины XIII века, свидетельствующих о различных дарениях сделанных тамплиерам из Эпайли со стороны окрестных сеньоров. Как в 1208 и 1210 годах храмовники получали пастбища и права выпаса от Милона, графа Бар-сюр-Сена. В 1210 году, им в дар, были переданы доходы от нескольких деревенек от Гиота де Вилье. В 1214 году «дом воинства Храма названный Эпайли» (Domus milicie templi que vocatur Espailli) получает право бесплатного помола зерна на мельницах принадлежащих Гуго, сеньору Тора. В 1232 храмовники получают пастбища от Виарда де Брион, а в 1233 такой же дар делает Тибо, сеньор Биерри. Иногда эти новые земельные владения находились во многих километрах от Эпайли, однако, храмовники активно проводили обмены земель и вскоре уже полностью контролировали пять окрестных приходов. Эта политика не могла не вызвать конфликтов с такими крупными бургундскими землевладельцами как цистерцианские монастыри и такие конфликты имели место. В 1218 году храмовники Эпайли ведут судебные тяжбы с самим Клерво, причем судебное решение было явно не в их пользу – тамплиерам запретили скупать или выменивать земли вблизи их монастырей. В период 1221 –1242 гг. разгорается, чуть ли не вооруженный конфликт с монахами из монастыря Вал-дез-Шу, поэтому поводу понадобятся даже специальные папские буллы. Кстати, этот конфликт будет тлеть еще сотни лет и станет настоящей «головной болью» для будущих владельцев Эпайли – госпитальеров.
К 1230 году Эпайли уже полновесное командорство тамплиеров. Именно в это время, здесь возводится удивительной красоты часовня. Однонефная, в три пролета, без трансепта, она имеет нетипичные для орденских командорств размеры. Обычно храмовники строили небольшие, очень аскетические часовни, но здесь совсем не тот случай. Ее неф тридцатиметровой длины и она изумительно декорирована. Зачем храмовникам Эпайли понадобилась здесь столь представительная часовня? Ведь она даже не могла служить в качестве приходской, поскольку Эпайли находилось в достаточном удалении от окрестных городков и селений. Ответом на этот вопрос, возможно, может служить тот факт, что первый командор Эпайли о котором нам известно, его звали брат Мартин, появляется в документах лишь в 1256 году. До этого момента, все документы связанные с Эпайли подписывали прецепторы (магистры) Франции, например, рыцарь Андре де Колюр бывший в этой должности в 1208-1219 годах или будущий Великий Магистр ордена Рено де Вишье, бывший прецептором Франции в 1242-1249 годах. Учитывая это, можно предположить, что часовня Эпайли изначально должна была соответствовать своему статусу – статусу часовни резиденции (возможно, одной из нескольких) прецепторов Франции.
Разумеется, командорство это не только часовня: здесь строятся жилище братьев, многочисленные хозяйственные постройки, роется пруд для разведения рыбы и даже, проводится водопровод из источника расположенного в километре отсюда. Хозяйственные здания храмовников давно исчезли, пруд пересох, хотя его следы еще отчетливо видны, а их источник, находящийся в соседнем лесу, до сих пор исправно снабжает Эпайли чистейшей водой, и, как уверяют его нынешние владельцы, он ни разу не пересыхал и не замерзал.
В 1280 году наставником Эпайли становится знаменитый Юг де Пейро. В это время он еще молод, ему только тридцать пять, и он с восемнадцати лет в ордене Храма. За его плечами служба на Святой Земле [Jules Michelet – Procès des Templiers, Paris 1841-1851, T.2 p. 14] и мощные связи в ордене – ведь его дядя, который, кстати, был полным его тезкой, в свое время занимал пост визитора (визитатора) [генеральный инспектор с широчайшими полномочиями – полномочный представитель Великого Магистра] ордена. Эпайли станет отправной точкой в карьере этого храмовника, затем он будет наставником мощнейшего бальяжа Бюр, а после станет магистром Франции и Англии. Вершиной его карьеры станет назначение в 1294 году на пост визитора Франции. В 1295 году Великий Магистр тамплиеров Жак де Моле делегирует ему очень значительные финансовые полномочия, что превратит Юга де Пейро в самого высокопоставленного и могущественного орденского сановника во Франции. Однако, даже, находясь на столь значительном посту, он совсем не забывает об Эпайли, судя по всему, он часто наведывается сюда и даже проводит здесь орденские капитулы. В это время, здесь уже другие командоры: Юга де Пейро сменяет Юг де Вилье, а затем и один из самых загадочных храмовников, в контексте процесса против ордена, племянник де Пейро – Юг де Шолон [Michelet, T.1 p. 628] (подробнее об этом персонаже в статье о сбежавших храмовниках)
Некоторые историки полагали, что Вилье и Шолон это одно и то же лицо, однако, думаю это утверждение ошибочно [это утверждает, например, Дез Орм см. De Trudon des Ormes – Liste des maisons et de quelques dignitaires de l’Ordre du Temple en Syrie, en Chypre et en France, d’apres les pieces du proces – Revue de l’Orient Latin, tome V, Paris , 1897, p. 238-240, однако современные историки с ним не согласны см., например Michel Miguet, Les Templiers en Bourgogne, Éditions de l’Armançon, 2009, p.112] На это указывает, например, тот факт, что сменивший Юга де Пейро Юг де Вилье был орденским каноником, и не просто каноником, а капелланом самого герцога Бургундского [Michelet, T.1 p. 350], в то время как де Шолон каноником явно не был. В начале XIV века Эпайли имеет в подчинении всего несколько дочерних командорств, но, тем не менее, называется орденским бальяжем. Это явно не дань его размерам и мощи, как в случае с бальяжем Бюр, но это показатель административного статуса этого командорства. Последний прецептор Эпайли рыцарь Лоран де Бон (о нем подробнее в статье о командорстве Морман) пробыл в этой должности совсем не долго – не более полугода. В октябре 1307 года, он и еще два храмовника из Эпайли – братья Этьен и Гарин де Корбон были схвачены и препровождены в королевские темницы. Обитало ли в Эпайли в момент арестов всего три храмовника или их было больше, но кому-то удалось бежать – неизвестно, но, похоже, при всей своей статусности, Эпайли никогда не было особенно людным местом.
КОМАНДОРСТВО ЭПАЙЛИ И ПРОЦЕСС ПРОТИВ ОРДЕНА ТАМПЛИЕРОВ
Как это ни странно, но в материалах процесса имеются показания лишь трех храмовников принятых в орден в этом командорстве. Два из них это вышеупомянутые братья Этьен (Стефан) и Гарин де Корбоны, которые были там же и схвачены. Показания Гарина сохранились лишь в сокращенном варианте [Michelet, T.2 p. 53] Это был уже не молодой человек, вдовец, имеющий взрослых детей. Интересно, что он по профессии он был каменотесом. В своих показаниях он заявил, что в орден его принимал Юг де Пейро, присутствовали также наставник Эпайли Робер Лескол (наставник именно командорства Эпайли, но не бальяжа Эпайли), орденский капеллан Этьен де Бисе и наставник командорства Сен-Марк брат Тома. Никто более, даже сыновья Гарина, на церемонию допущены не были. Далее Гарин показал, что во время церемонии приема в орден, после того как на его плечи накинули орденский плащ, он получил поцелуй в уста, а затем, поцеловал ведущего церемонию (Юга де Пейро?) «сзади через одежду». Во время церемонии он был вынужден плевать на крест и отречься от Христа, но, разумеется, он заявил, что плевал мимо, а отрекался словами, но не сердцем. Как и многие другие храмовники, после подобной церемонии, он побежал каяться мирскому священнику из Шатийона – брату Жакобу. Епитимья, наложенная Жакобом, не была очень строгой: сидеть на хлебе и воде во время шести главных религиозных праздников.
Показания его брата, Стефана де Корбона, сохранились в виде полного протокола, который я полностью привожу ниже [Michelet, T.1 p. 350 -353, перевод с латыни, специально для данной статьи выполнен д-ром Еленой Леменевой]:
После этого, на следующий мартовский день, то есть накануне праздника Богоявления, в присутствие тех же господ комиссаров, собравшихся в том же месте, был приведен для дачи показаний брат Симон де Корбон, сержант из Лангрского диоцеза – свидетель, уже приводившийся к присяге ранее. Орденского плаща на нем не было, поскольку его забрал у него после ареста Санский тюремщик; с тем был он, по его словам, допрошен господином епископом Орлеанским, местоблюстителем Санской кафедры, получил отпущение грехов и был примирен с церковью, а после Санского собора, на коем он присутствовал, позволил сбрить себе бороду; а лет ему, по его утверждению, около сорока.
По прочтении и старательном объяснении ему всех статей обвинения в совокупности и по отдельности, он ответил на них. По поводу первых четырех сказал следующее: что полагает, что братьев ордена принимали в орден так же, как его самого, но что достоверно этого не знает, поскольку не присутствовал ни при церемониях посвящения других членов ордена, ни на капитулах. Самого же его принимал в орден, как он утверждает, брат Юг де Вилье, тогдашний прецептор Эпайли, Лангрского диоцеза, в то время — капеллан герцога Бургундского, в часовне, называемой Дом Эпайли, вскоре после праздника Рождества Богородицы, тому восемнадцать лет назад, в присутствии покойных служилых братьев («братьев-сержантов») Хумберта, чью фамилию он не знает [Юг де Пейро?], Робера Лескола, Бернарда де Биси и Юга де Бюра, таким образом.: Допущенный в вышеназванную часовню, испросил он у них хлеба, воды и скромной одежды ордена, а они ответили, что просит он вещь великую и должен как следует ее обдумать. Отойдя в сторонку, они посовещались друг с другом, а когда вернулись к нему, он, преклонив колени, заново повторил свою просьбу и получил тот же ответ.
Наконец упомянутый прецептор дал ему орденский плащ и взял с него над какой-то книгой клятву повиноваться старшим, хранить секреты и раздавать из средств ордена положенную милостыню. После чего тот же прецептор взял с алтаря некий деревянный крест с изображением Распятого и приказал Симону плюнуть на него, свидетель же, немало этим обеспокоенный, плюнул не на крест, а рядом с ним, после чего по приказанию рецептора поцеловал того в спину, поверх всей одежды, однако тот не говорил ему, что так установлено правилами ордена, а сам Симон не спрашивал. Ни об отречении, ни о другом содержании пятой и десяти последующих статей ему ничего не сказали, и знает об этом не больше, чем показал, равно как и о том, что содержится в последующих статьях обвинения, 16 и 17.
Сказал он, однако, что во время его приема в орден рецептор и прочие присутствующие поцеловали его в губы; и что он верует в таинства алтаря [св. Причастие]; и верит, что многие из них веруют так же; но что упомянутого рецептора он не считает хорошим человеком из-за всего того, что тот приказал ему сделать. Затем сказал, что тот же рецептор велел ему, если придут члены ордена и им негде будет спать, пустить их к себе в постель, но что он не понял, что под этим подразумевалось что-то дурное.
Далее, содержание статей 33 и пяти последующих он считает соответствующим истине; хотя они и не давали отдельной клятвы не оставлять ордена, но в силу присяги, принесенной им на церемонии вступления, ему запрещено было покидать упомянутый орден во благо или во зло.
Далее, о содержании статей 40 и двадцати четырех последующих отвечал, что ничего не знает помимо того, что ранее показал о ложе [имеется ввиду обвинение о том, что братья должны были разделять ложе друг с другом] и о церемонии приема в орден, за исключением того, что братья опоясывали ночные рубашки некоей веревкой, но что ему такой веревки не выдали и он получил ее от какой-то сестры [ордена].
Далее, касательно содержания статей 45 и тридцати одной последующей отвечал, что ничего другого не знает, кроме уже показанного, за исключением того, что таинство запрещало им раскрывать секреты ордена, и что, если бы они были раскрыты, они, вероятно, могли потерять плащ и были бы с позором изгнаны из ордена, и что он сам слышал, как брат П. де Биси, капеллан упомянутого ордена и тогдашний наставник церкви Вулен, которому свидетель исповедовался, говорил, что не следует без разрешения старших по рангу исповедоваться никому, кроме членов ордена, потому что, как он утверждал, священники-миряне без разрешения не имели права отпускать им грехи, и, как полагает Корбон, священники [ордена] пренебрегали исправлением прегрешений и не сообщали о них Церкви.
Далее, на статью 97 ответил, что милостыня и странноприимство в ордене соблюдались усердно, в тех местах, где он сам побывал, то есть там, где его приняли в орден, а также в доме Солс д’Илан, Отенского диоцеза, где он пребывал
Далее, касательно содержания статей 98, 99 и 100 сказал, что не верит в их истинность.
Далее, о содержании статьи 101 и всех последующих ответил, что ничего не знает сверх уже сказанного, кроме того, что слышал от каких-то слуг братьев, возвращающихся с заседаний капитула, что капитулы проводятся в тайне; и верит, что приказания Великого Магистра соблюдались всеми членами ордена; и что в ордене пренебрегали исправлением прегрешений и донесением о них, и что отсюда-то и возникли скандальные ситуации, связанные с именем ордена; и что церемониал принятия в орден в таком виде, в каком он о нем рассказал, был известен всем братьям, но никому за пределами ордена; и что он слышал разговоры о том, что Великий Магистр и другие братья признались в нарушениях, но он не знает каких.
Далее, на вопрос о том, дал ли он эти показания за плату, по приказу, от страха, по любви, из ненависти или из стремления к временному удобству, прошлому или будущему, ответил, что нет, исключительно во имя истины; упомянутые господа комиссары наказали ему, повинуясь данной им в начале клятве, не обнародовать содержания этих своих показаний до тех пор, пока не будут опубликованы свидетельства; и следует учитывать, что упомянутый свидетель был в ордене крестьянином, как и утверждал, и кажется человеком очень простым; и исповедался, как он и сказал, в вышеозначенных грехах покойному ныне брату Пьеру Соте из ордена францисканцев, тогдашнему местоблюстителю Лангрской епархии, в церкви города Куртиля того же Лангрского диоцеза, примерно через полгода после своего вступления [в орден], и тот, хорошенько его отчитав, отпустил ему грехи и назначил епитимию: двенадцать пятниц поститься на хлебе и воде.
Был еще один тамплиер, принятый в орден в Эпайли. Принимал его все тот же Юг де Пейро и звали его Гильом де Бисе. Он, судя по всему, был каким-то родственником уже упоминавшегося капеллана Этьена де Бисе. Он был также капелланом, причем не просто капелланом, а личным капелланом великого магистра ордена Жака де Моле. Он давал показания дважды, в октябре и ноябре 1307 года. К сожалению, полного протокола его показаний не сохранилось, однако, из краткого отчета о них, ясно, что он дал типичные показания против ордена [Michelet, T.2 p. 297-298]. Однако в этих показаниях есть один интересный момент: как видно из показаний других орденских капелланов, их, как правило, освобождали от срамных поцелуев во время церемонии приема в орден. Но в случае с Гильомом этого не произошло, судя по его показаниям, он целовал наставника, и, причем не куда-то, а именно в зад – in fine spine dorsi.
И в заключение, несколько слов о прецепторах Эпайли. Показания последнего из них, Лорана де Бона не сохранились. Однако, обвинения против него были очень серьезными и многочисленными, но связаны они были не с Эпайли, а с его деятельностью на посту наставника командорства Морман. Первоначально, он, по-видимому, подтвердил их и раскаялся, однако, позже поползли слухи, что он желает дать совсем другие показания перед папской комиссией [Malcolm Barber – The Trial of the Templars, Cambridge University Press, 2006, p. 136-137]. Это ему сделать не дали, а отправили на костер в 1310 году [Michelet, T.1 p. 591]
Бывший наставник Эпайли, а затем Великий Везитор Франции Юг де Пейро на допросах признал многие обвинения против ордена и себя лично. Он ждал решения своей участи до 1314 года, поскольку судьбу пяти крупнейших сановников ордена должен был определить лично Папа Климент V. Булла Климента по этому поводу гласила, что Пейро и сотоварищи осуждаются на вечное заключение. Великий Магистр ордена Жак де Моле и прецептор Нормандии Жоффруа де Шарни выразили свое несогласие с приговором, заявив, что орден и свят и невинен, тем самым, отрекаясь от своих прежних признаний. Согласно существующей практике и воле Филиппа IV они были немедленно отправлены на костер, как вторично впавшие в ересь. Юг де Пейро не протестовал, и казалось бы, должен был сгинуть в темнице, где явно бы долго не протянул – ведь в 1314 году этому ветхому старику было уже шестьдесят девять лет. Как это ни странно, но даже через семь лет после этих событий он будет жив и в добром здравии [документ свидетельствующий об этом приведен в M. Ch.-V. Langlois – Registres perdus des archives de la Chambre des comptes de Paris, Paris, Imprimerie nationale, 1917. (Notices et extraits des manuscrits de la Bibliothèque nationale et autres bibliothèques, t. XL).]
Юг де Шолон бежал, причем, если верить показаниям его брата Жана де Шолона, бежал в составе загадочного отряда под руководством Магистра Франции Жерара де Вилье, и, что интересно, бежал, прихватив с собой сокровищницу Юга де Пейро (имеется ли здесь ввиду орденская казна, либо ее часть – неизвестно) [Heinrich Finke – Papsttum und Untergang des Templerordens, 2 Bde., Vorreformationsgeschichtliche Forschungen, IV, Münster 1907, pр. 74 -75; 339]. Бывший прецептор командорства Эпайли, а на момент арестов – наставник командорства Шатийон, сержант Робер Лескол также, возможно, бежал. Во всяком случае, ни один документ не говорит об его аресте.
ЭПАЙЛИ – КОМАНДОРСТВО ОРДЕНА ГОСПИТАЛЯ
Как почти все командорства тамлиеров, после роспуска ордена в 1312 году, Эпайли должно было перейти к ордену госпитальеров. Однако, первый командор госпитальеров Жан де Монтаньи появляется в документах об Эпайли только к 1328 году. Столь позднее появление здесь госпитальеров, можно объяснить некоторыми спорными вопросами по поводу нового статуса Эпайли. Дело в том, что в свое время Великий Магистр ордена Жак де Моле передал в дар доходы от Эпайли известному воину и дипломату Отто де Грансону, и госпитальеры были вынуждены компенсировать соответствующие потери его потомку.
В первой половине XIV века, в региональных структурах ордена госпитальеров произошла некоторая реорганизация и был образован Великий приорат Шампани. К середине XIV века приором Шампани становится Ферри де Фужероль, он же выбирает Эпайли в качестве своей резиденции. Он получает разрешение герцога Бургундского на фортификацию командорства и с жаром берется за дело. Эпайли окружается стенами и башнями, а в центре возводится небольшой замок командора. К часовне храмовников пристраивается небольшая боковая часовня Святого Жана, позже она будет использоваться как зал заседаний капитула Шампани. В этой же часовне, приор Шампани Ферри де Фужероль будет и похоронен в районе 1360 года. Его могила еще существовала в 1925 году, однако, на данный момент ее больше нет. Интересно, что племянник Фужероля, рыцарь Гийом де Фужероль, был в это же время наставником соседнего, очень крупного, командорства Бюр. Кстати, его захоронению повезло больше, оно прекрасно сохранилось в местной церкви.
После смерти Фужероля резиденцией приоров Шампани становится командорство Вулен, однако, в Эпайли проводятся ежегодные региональные капитулы. В период с 1400 по 1462 год все орденские капитулы проходили исключительно здесь. Здесь же, в часовне Эпайли, у алтаря, в этот период захораниваются все приоры Шампани. К началу XVI века Эпайли теряет свой статус, и превращается в рядовое командорство госпитальеров. Возможно, это связано с тем, что оно было серьезно разрушено в 1470 году, когда было захвачено королевскими войсками, в рамках войны между Людовиком XI и Карлом Бургундским. Однако, Эпайли остается местным административным центром, здесь есть даже тюрьма, ведь у госпитальеров, так же как и у тамплиеров ранее, было право осуществлять суд на окрестных землях, причем, с правом вынесения смертного приговора. По крайней мере один раз, в 1520 году, такой приговор был вынесен и приведен в исполнение, здесь же, в Эпайли. Командорство Эпайли останется в руках Мальтийского ордена до самой Революции, когда орден во Франции будет упразднен.
***
Как и другая собственность Мальтийского ордена Эпайли было конфисковано государством в 1792 году. К тому моменту оно полностью разграблено, а почти все захоронения разрушены и разбиты. Эпайли было продано частным лицам и фактически превращено в ферму, а его уникальная часовня использовалась в качестве амбара. В первой половине XIX века замок командора был снесен, а на его месте выстроена нынешняя усадьба. Такая же судьба должна была постигнуть и часовню Эпайли, когда в 1885 году владелец объявил о решении разобрать ее на камни. Однако департаментская комиссия по охране памятников истории запретила подобные действия, а с 1925 года командорство Эпайли получило статус памятника истории и архитектуры [Ministère de la Culture (France), Base Mérimée, No. IA00140771 www.culture.gouv.fr]. Сейчас Эпайли является частной собственностью, и доступа для публики туда нет.
Нынешняя владелица Эпайли бережно восстанавливает этот уникальный памятник истории и архитектуры. Существует и ассоциация «Друзей командорства Эпайли» куда, кстати, входят и такие всемирно известные историки ордена как Ален Демурже и Жан-Бернар де Вевр. Хотя французская Революция и последующие годы, нанесли тяжелый урон этому бывшему командорству ордена Храма, прекрасная и удивительная часовня храмовников существует и сейчас. Сохранились также и мрачные подземные залы, под усадьбой, построенные тамплиерами в XIII веке. В ходе небольшой экскурсии по этим подземельям хозяйка Эпайли указала мне на ту их часть, что перегорожена стеной с более поздней кладкой, за которой, возможно, находятся другие, неизвестные ей помещения, находившиеся под замком командора. К сожалению, из-за опасности обрушения свода, проверить эту теорию, сейчас возможности нет. Так что, кто знает, возможно, командорство Эпайли все еще хранит свои тайны.
Эдуард Заборовский. Рига 2012
