Королевство Иерусалимское славилось всем, чем угодно, кроме одного – нравы в этом Святом городе явно святостью и не пахли. И как следствие, взаимоотношения между полами, пребывающими в браке, отличались подозрительностью и явным деспотизмом. Вот что писал Жак де Витри, монах-августинец, а по совместительству историк:
«Будучи людьми подозрительными и уязвленными ревностью, они держат своих жен под замком и следят за ними столь тщательно, что к ним с величайшим трудом могут пройти собственные братья и родственники. Им [т.е. женам] запрещено ходить в церкви и участвовать в торжественных процессиях, слушать проповедь слова Божия и делать те дела, которые относятся к спасению души. Церкви им дозволяют посещать не более раза в год. Некоторые все же дозволяют своим женам ходить в баню, три раза в неделю, но под строгим надзором. Наиболее состоятельные и знатные, желая казаться еще христианами, воздвигают алтари у постелей своих жен, приказывая невежественным, жалким клирикам и капелланам служить там мессу».
Нельзя сказать, что положение женщин в крестоносных государствах Утремера было таким уж бесправным [мы сейчас не говорим о простолюдинках]. Скорей наоборот, франкский женский бомонд пользовался всеми привилегиями, полагающимися людям их положения, и придерживались этикета, ими же и установленного. Этикет этот назывался Иерусалимские ассизы и представлял собой своего рода «конституцию» королевства, регламентирующую права и обязанности всех слоев и сословий. Начиная с короля. Европа дошла до этого многими веками позднее. Так что знатные дамы, в особенности наследницы или единоличные владетельницы фьефов [земельных владений], жили вполне себе свободно и могли оказывать влияние не только на само общество, но и на круги, близкие к Haute Cour – королевскому совету, состоящему из баронов и духовенства. А то и напрямую – к ним прислушивались…
И если уж рассказывать о ком-то из них конкретно, то лучшей кандидатуры кроме Мелисенды и не найдешь. По сути, она осталась первой в галерее ярких женских образов Иерусалимского королевства за все время его существования.
Мелисенда была дочерью короля Балдуина II. Отец, очевидно понимая, что сыновей у него уже не будет, заранее готовил ее к трону. С этой целью в 1129 году он объявил ее соправительницей, добившись согласия в Haute Cour. И до смерти Балдуина в 1131 году они правили совместно.
Для укрепления династии и трона [читай, королевства] было решено найти подобающую кандидатуру для брака. С этой целью во Францию, к королю Людовику VI, была отправлена представительная делегация. Ее возглавил Гуго де Пейн – великий магистр ордена тамплиеров. Пример того, насколько храмовники пользовались авторитетом и доверием монарха. Французский король предложил кандидатуру Фулька, графа Анжуйского. Поговаривали, что таким образом Людовик избавлялся от возможного соперника, ибо Фульк, в силу своего происхождения, мог выдвинуть претензии на французский трон. Строптивый граф настаивал на том, что править он будет единолично, как и подобает королю. Балдуин принял это требование – кандидатура и впрямь была очень подходящей. Но впоследствии, когда графу Фульку как говорится, отступать было уже некуда, пересмотрел свое решение. Дело в том, что Фульк, будучи вдовцом, имел сына от первого брака. Иерусалимский король очень опасался, что Фульк, заняв престол, может найти какой-нибудь повод, чтобы развестись, и тогда династия сменится – королевский трон займет анжуйский отпрыск.
Пышная свадьба состоялась 2 июня 1129 года. Мелисенда была коронована и миропомазана у Гроба Господня вместе с супругом Фульком V Анжуйским. В 1130 году у них родился первенец, будущий король Балдуин III, тут же объявленный наследником престола, а Мелисенда единственным опекуном над юным принцем. Фульк при этом даже не упоминался. Таким образом Балдуин II решил сохранить трон за династией.
Однако Фульк думал иначе. И после смерти короля фактически стал отодвигать Мелисенду в тень, интригами пытаясь лишить ее поддержки Haute Cour, уважением которого она давно пользовалась и тем самым лишить ее статуса регентши. В 1134 году грянул скандал – Фульк обвинил ее в супружеской измене. И не с кем-нибудь, а с ее двоюродным братом – Гуго II де Пюизе, графом Яффы. Это был самый могущественный барон Латинского королевства. И, кстати, имевший гораздо больше прав на трон, нежели Фульк. Однако духовенство и знать встали на сторону королевы, отрицая факт прелюбодеяния. Об этом упоминает и Гильом Тирский. Положение Фулька резко ухудшилось. Масла в огонь подлила и неудавшаяся попытка покушения на Гуго, заказчиком которой все единодушно признали Анжуйского. И тогда партия королевы пошла ва-банк – организовав в 1135 году нечто дворцового переворота. Подробностей никто не знает, но после этого Фульк стал ниже травы тише воды и больше не пытался лезть в управление королевством без предварительного согласия Мелисенды.
Амори, второй сын Мелисенды и Фулька, родился в 1136-м. Поговаривали о восстановившемся мире в королевской чете. Так это было или нет, но Мелисенда оплакивала мужа и носила по нему траур, когда тот трагично погиб в 1143 году на охоте.
Теперь она стала полноправной королевой.
Считается, что время правления королевы Мелисенды было золотым веком в истории королевства. При ней наконец-то достроили комплекс Храма Гроба Господня, она пользовалась известностью, как покровительница искусств. Блеск, роскошь, куртуазность… подвиги во славу прекрасных дам…
Власть опьянила эту незаурядную женщину, она настолько свыклась со своей верховной ролью, что когда пришло время совершеннолетия юного Балдуина III, наотрез отказалась передавать власть законному наследнику трона, нарушив тем самым все каноны королевства.
Но Балдуин III вырос настоящим сыном своей матери, таким же волевым и наделенным разумом. К тому же проявлял большие способности, как полководец. Видя, что матушка не собирается передавать бразды правления в его руки, он решил, с опозданием, но все же действовать. В 1152-м [хотя совершеннолетие наступило еще в 1146] Балдуин явился к иерусалимскому патриарху Фульку с требованием повторно короновать его [первый раз он был коронован в тринадцать лет, еще до совершеннолетия, вместе с матерью, в качестве соправителя. Как некогда и сама Мелисенда с графом Анжуйским], но на этот раз отдельно. Патриарх был креатурой Мелисенды и отказал ему. В знак протеста король-консорт увенчал свою голову лавровым венком и в таком виде продефилировал по городу.
Запахло крупным конфликтом, грозившим потрясти устои королевства. Был срочно созван Haute Cour, принявший соломоново решение. Королевство поделили на два административных района. Балдуин получил северные территории, включая Галилею, Акру и Тир, а королеве достались Иудея с Самарией, включая Иерусалим. Прям как в библейские времена — два царства. Но несмотря на все это, Балдуин остался недоволен. Как законный король, наследник своего венценосного отца, он собирался править всей страной единолично. Через несколько недель, собрав своих сторонников, он вторгся во владения Мелисенды. Началась самая настоящая гражданская война. И это при наличии сильных врагов, окружавших королевство почти со всех сторон.
Манассе Иерж, коннетабль королевства [главнокомандующий] и верный слуга королевы был захвачен в замке Мирабель и сослан подальше. Другие города сами открывали ворота. Так поступили и в Иерусалиме. Мелисенда с сыном Амори укрылась в Башне Давида — городской цитадели и, очевидно, ожидала штурма. К слову об Амори. Младший брат Балдуина выступил на стороне своей матери и неотступно при ней находился. Про сути — это была вторая гражданская война, но уже семейного масштаба.
Положение было критическим — вот вот могла начаться резня. В дело вмешалось духовенство и им удалось уговорить Балдуина начать мирные переговоры. На этот раз итоги последовавшего соглашения удовлетворили короля. Мелисенде отдали на веки вечные город Наблус, а Боэмунд обязался более не чинить ей препятствий. Война закончилась.
В 1054-м они окончательно примирились. И ей еще не раз приходилось принимать регенство на королевством, когда Боэмунд отправлялся в очередной поход. Настоящая была королева!
Умерла она 11 сентября 1161 года и похоронена в храме Успения Пресвятой Богородицы в Гефсимании, когда-то восстановленном по ее указу. Имущество свое, по примеру своей матери, она завещала православному монастырю.
Напоследок процитирую Гильома Тирского:
«она была женщиной, наделенной великой мудростью. Она обладала практически всеми знаниями, которые требовались для управления государством. Она явно превзошла то положение, которое предписано представительницам ее пола, прикладывая свою руку к величайшим деяниям и стремясь превзойти знаменитейших князей, которым она действительно не уступала. Ибо, в годы несовершеннолетия своего сына, она правила королевством с такой неусыпной мудростью и вниманием, что показала себя достойной преемницей своих великих предшественников; в годы ее правления народ наслаждался процветанием и благоденствием»…
Анохин Вадим [Vad Anokhin] (с)
Санкт-Петербург 2020-21
При перепечатке статьи указание на источник обязательно
