Работа известного русского историка Самуила Лозинского (1874 – 1945) «Средневековые ростовщики» практически неизвестна широкой публике. Она была издана в 1923 (!) году, маленьким тиражом (в издательстве «Сеятель» – Петроград) и с тех пор не переиздавалась. Нижеприведенный текст представляет собой фрагменты этого редкого труда.
Пользуясь особым уважением за свои «злоубийства», орден храмовников, по примеру монастырей, получал в дар от верующих всевозможного рода преподношения, в первую очередь, разумеется, значительные участки земли. К этим донациям нужно прибавить и то, что давалось храмовникам на временное хранение.
Дело в том, что в Средние века церковные помещения считались под особым покровительством, я потому всякое нападение на них каралось особенно сурово, так как оно приравнивалось к святотатству. Эта защита тем более, должна была распространяться на храмы ордена, что они и фактически прекрасно охранялись тамплиерами, считавшимися особенно мужественными рыцарями. Храм тамплиеров был, таким образом, как бы двойной крепостью: его охранял божий мир, его защищал и меч рыцаря, Неудивительно поэтому, что сюда миряне относя ни все то, в целости чего они были особенно заинтересованы. Дома тамплиеров были в глазах многих своеобразными складочными местами, куда бережно передавались наиболее ценные предметы, могущие стать приманкой для тех, кто не привык отказываться от завладения дорогой, но чужой вещью. Лучшего запора, чем вывеска тамплиеров, в те времена нельзя было и придумать.
Так, в парижском храме ордена тамплиеров хранился ради вящей безопасности в дни царствования Людовика Святого образцовый ливр (фунт), который был идеальной монетой для французского королевства того времени. Когда в Руане была введена та же монета, представитель руанской власти явился в парижский храм для проверки веса новой монеты с идеальной, образцовой Людовика Святого. Оригинал договора, заключенного в 1258 г. между Людовиком Святым и послами английского короля Генриха III, хранился в помещении тех же тамплиеров, что и образцовая монета, так как и он представлял большую ценность [L. Delisle, Memoire sur les operations financieres des Templiers в Memories tie 1’Institut National de France, том 33, часть II.]. В 1261 г. на десять .лет: была положена в парижский храм тамплиеров английская корона в виду того, что король боялся держать ее при себе в Лондоне при том недовольстве, которое охватило значительную часть английских баронов. Лишь в 1272 г. Генрих III получил обратно свои драгоценности, тщательно проверив инвентарную опись с той распиской, которая была выдана тамплиерами в 1201 г. французской королеве, игравшей роль посредницы между храмовниками и английским королем. Когда Филипп Красивый, нуждаясь в деньгах во время войны с Англией, стал в 1296 г. конфисковывать хранившиеся в парижских монастырях и духовных учреждениях значительные суммы епископа винчестерского, то он в храме тамплиеров нашел 440 ливров, спрятанных там названным епископом.
Но не только парижский храм ордена считался надежной кротостью; такой же репутацией пользовался и лондонский. Так, Иоанн Безземельный в 1204 и 1205 г.г. отдавал туда на хранение свои драгоценности а в 1214 г. он отправил туда тайный договор со своей тетей королевой Беренжер. Когда вице-канцлер Англии отправился 16 мая 1220 г. в Канторбери, он оставил королевскую печать в лондонском храме, не находя нигде более надежного места. В том же году гроссмейстеру ордена английский король поручил держать в храме значительную сумму денег, а в 1237 г. сестре императора была внесена часть приданого в размере десяти тысяч серебряных марок из хранившегося в лондонском ордене капитала. В 1263 г. английский наследник (будущий Эдуард I) ворвался в храм тамплиеров в Лондоне и, несмотря на протесты «братьев», открыл ряд сундуков и забрал около десяти тысяч фунтов стерлингов, принадлежавших купцам и баронам, в свое время туда их поместившим. Иногда, в храме ордена хранились деньги лишь короткое время, как бы на текущем счету. Так, в 1266 г. дублинский архиепископ распорядился о выдаче флорентийским купцам 100 фунтов стерлингов и 550 марок из денег, находившихся на его счету в лондонском храме. Подобные приказы в XIII веке получали храмовники в Сен-Жилле, Монпеллье, Рошели, Сент-Вобурге и т. д. Так, в одном завещании от 18 октября 1254 г., мы читаем: «специально те суммы, которые я вложил в храм ордена тамплиеров в Монпеллье, завещаю своей дочери Филиппе (et specialiter ea, que deposui in domo milicie Templi de Moute Pessulano, reddantur et restituentur Filippe, filie mee) [L. Delisle цит. сочин] Когда тамплиеры отправлялись в долгий путь, например, на борьбу с мусульманами на Востоке, они нередко брали с собою хранившиеся у них фонды. Так, в 1250 г. во время египетского крестового похода их заставили дать 30.000 фунтов для выкупа попавшего в плен Людовика Святого. Не желая выдать этой суммы, храмовники ссылались на то, что без согласия вкладчиков их суммы носят неприкосновенный характер, и спорящие стороны сошлись на том, что при получении денег храмовники должны были проявить видимость сопротивления «конфискации» чужого имущества, хранящегося на судах у берегов Египта. Храмовники держали «на текущем счету» иногда даже недвижимое имущество.
Так, в 1158 г. французский король Людовик VII, и английский король Генрих II, условившись о величине приданого своих детей, которые должны были через несколько лет вступить в брак между собою, предоставили три поместья парижскому ордену как бы в секвестр (tanquam in sequestro custodirentur) до дня свадьбы. Из текущих счетов храмовники подчас выдавали по частям согласно приказу вкладчиков. Так, Иоанн Безземельный внес в кассу храма в Ла-Рошели 2500 фунтов с тем, чтобы ежегодно из этой суммы выдавалась в размере 500 фунтов пенсия герцогине Ангулемской. Этот же король отправил в тот же храм очень значительную сумму денег, которую частями должны были получать бароны, проживавшие во Франции и всегда готовые перейти на ее сторону, если король Иоанн Безземельный не будет аккуратно их подкупать своими пенсиями. Когда графиня Лейчестер не соглашалась признать заключенного между английским королем Генрихом III и Людовиком Святым договора, Генриху пришлось внести в Парижское отделение ордена 15 тыс. марок, служивших гарантией, что интересы вдовствующей графини не будут нарушены упомянутым договором. В начале царствования Филиппа Красивого буржский прево Камюс де Мэлан должен был внести 200 ливров в кассу ордена тамплиеров в обеспечение штрафа за проступки, в которых его обвиняли; в 1290 г. парламент разрешил половину суммы выдать обратно Мэлану с тем, чтобы вторая половина была перенесена на счет короля. С течением времени в кассах тамплиеров скопилось так много денег, что во Франции для обозначения большого богатства говорили: «богат как рыцарь-тамплиер».
Хранились ли эти суммы в кассе тамплиеров, как мертвый капитал, или они пускались в оборот в целях наживы и обогащения ордена? Официальные книги духовников не дают определенного ответа на этот вопрос, но факты, значения которых не может скрыть никакое лицемерие, с достаточной ясностью свидетельствуют о том, что тамплиеры далеко не разделяли церковного учения о том, что деньги не должны рожать денег (pecunia pecuniam раrеrе nоn potest). Прежде всего, устанавливается тот факт, что тамплиеры давали деньги взаймы и во время второго крестового похода, например, король Людовик VII прибег к ним за займом. В 1205 г. несколько купцов, прибывших из Кагора в Лондон, должны были уплатить за право ввоза товаров 20 марок: эти деньги они одолжили у лондонских тамплиеров. Двое из этих купцов имели какие-то коммерческие дела с парижскими тамплиерами. Английский король Иоанн Безземельный часто обращался за ссудой к тамплиерам, и по его обратным взносам можно сделать заключение, что ссуды эти были не безвозмездны, и что ему приходилось платить проценты. Когда, Иоанн вызвал к себе на помощь рыцарей из Пуату, он просил в долг у тамплиеров Лондона 1100 марок и тысячу марок у духовников Пуату; по видимому, словесные заявления короля вернуть ссуды были найдены недостаточными, и Иоанну пришлось в виде залога дать известное количество золота.
Иногда к храмовникам за ссудой обращались даже монастыри. Когда в начале ХПI века Клюнийский монастырь переживал денежный кризис, он получил сначала 2000 серебряных марок от Иннокентия III, а в 1216 году тысячу от парижских тамплиеров, при чем поручительницей за ссуду явилась графиня Шампани. Константинопольский император Балдуин II, под залог креста, взял у сирийских духовников огромную сумму серебра. На острове Кипр, в 1249 г. у местных тамплиеров, был сделан заем в 3750 турcких фунтов с обязательством их вернуть на предстоящей ярмарке в Ланьи в Шампани. За невозвращение трех тысяч фунтов в срок Жофруа из Сержина и его сын обязались уплатить тамплиерам штраф в размере взятой суммы. Так как оба до срока умерли, а вдова сына вышла замуж за Жана из Арти, то тамплиеры привлекли к ответственности Жана и его жену; их присудили к немедленному внесению трех тысяч фунтов, при чем вопрос о штрафе, убытках и процентах подлежал обсуждению суда через некоторое время.
Имея отделения во многих странах и являясь по существу интернациональной организацией, орден храмовников очень рано взял на себя задачу перевода денег с места на место, при чем, перевод этот часто носил лишь бумажный характер, так как подлежавшие пересылке деньги на самом деле не посылались, а лишь переводились со счета одного лица на счет другого, либо со счета одного учреждения на счет другого. Так Иоанн Безземельный переправлял деньги из Англии во Францию и обратно через посредство тамплиеров, которые, получая в Англии от короля деньги, извещали своих французских собратьев о выдаче равнозначной суммы представителю английского короля во Франции. В этом отношении услугами ордена пользовались и папы. Так, в 1208 г. Иннокентии III поручил им выдать иерусалимскому патриарху тысячу фунтов. Переписка Гонория III свидетельствует, что он собирал следуемую курии десятину при посредстве тамплиеров; особенно часто через них посылались деньги в Святую землю во время Крестовых походов. Так, когда в 1188 г. была установлена так называемая саладинская десятина (специально для организации борьбы с султаном Саладином), представители духовно-рыцарских орденов вошли в комиссию для сбора этих денег по всей Англии и для отсылки их на место назначения. Точно так же Иннокентий III в 1201 г., введя налог в размере 1/50 доходов ряда аббатств на предмет помощи крестоносцам, поручил провести его в жизнь тамплиерам, в кассу которых стекались на время все поступления. В таком же направлении действовал Гонорий III, когда установил специальное обложение в размере 1/20 доходов на дело борьбы с азиатскими мусульманами. В силу распоряжения Гонория, епископы Нойона и Мо, как и клюнийское аббатство, отослали собранные ими деньги парижскому отделению тамплиеров. В 1281 г. в тамплиерской кассе накопилось так много денег для крестоносцев, что папа Мартин IV, против которого возник бунт в Риме, распорядился выдать 100 тыс. фунтов французскому королю Филиппу Смелому для набора войска в целях подавления римского бунта. Впрочем, папы сносились с храмовниками по денежным делам вне всякой связи с духовными предприятиями.
Так, Григорий X, взявший у купцов ссуду в 15 тыс. серебряных марок, поручил парижским тамплиерам вернуть эти деньги к определенному времени. К храмовникам обращались за мелкими ссудами отдельные крестьяне, при чем они обычно давали в залог свои земельные участки, остававшиеся в руках ордена навсегда в случае невозможности уплаты в срок взятого займа. В этом отношении между деятельностью монастырей и храмовников наблюдается полная аналогия, и документы разных орденов свидетельствует о крайней распространенности этого вида финансовой деятельности среди всех представителей церкви. Французские тамплиеры были настолько опытны в финансовых делах, что нередко они находились во главе финансового управления королевства и исполняли функции, соответствующие функциям современных министров финансов. Так, в царствование Филиппа Августа в течение 25 лет королевская казна управлялась казначеем ордена храмовников братом Гаймаром (Haimard), которому удалось, между прочим, после присоединения Нормандии к Франции, установить в новой провинции ходкую по всему королевству монету и вытеснить старую; казначей тамплиерского ордена и управляющий финансами французского короля Гаймар в то же время исполняет всякие финансовые поручения римской курии, направляется в Рим к Иннокентию III для переговоров о сборе всяких десятин, следит за правильным поступлением денег на дело Крестовых походов и выдает ссуды как духовным, так и светским лицам. В 1222 г., Филипп Август, назначает его одним из трех своих душеприказчиков. [Luchaire, Philippe-Auguste, 1834. Delisle, цит. сочин.]
Приемником Гаймара, в качестве министра финансов Франции, был опять-таки казначей ордена тамплиеров брат Жан де Милли, исполнявший эти функции с 1228 г. по 1231 г. В царствование Людовика Святого личная королевская касса находилась в парижском храме тамплиеров, и понятно, что нередко деньги, принадлежавшие королю, попадали к тамплиерам, равно как орденские поступления стекались в казну Людовика. Так, в 1238 году тамплиеры получили королевских денег: тысячу фунтов от мэра Бовэ, 341 фунта б солидов и 6 денариев и из Орлеана, 2487 фунтов вторично из Бовэ, 800 фунтов из Вара, свыше 670 из Шалона и свыше 319 из Шамтосо. Однако, в 1240 году Людовик, недовольный поведением тамплиеров во время битвы при Газе (в Сирии), прекратил совместное пребывание ордена и казны, но по видимому, вскоре отменил свое решение, и тамплиеры снова продолжали получать всякого рода поступления за счет королевской казны [Е. Boutarie Saint Louis et Alphonse de Poitiers, 1870 E.Bleger, Saint Louis et Innocent IV, 1893. Sepet, Saint Louis, 1898]
При преемнике Людовика казна также находилась в храме и даже почти совершенно слилась с кассой ордена, так что чиновники получили приказ отправлять из провинции королевские деньги в тамплиерскую кассу в Париже. Само собою понятно, что главный казначей ордена был в то же время и главным казначеем королевской кассы и сосредоточивал в своих руках отчасти финансовое управление страной. Сила и богатство тамплиеров вызывали зависть среди очень многих, и история ордена представляет ряд нескончаемых столкновений между рыцарями и духовенством, не желавшим признавать их равными себе. Что они были действительно крайне богаты, в этом нет сомнения, однако прав, по видимому, Ли [Ли, История инквизиции в Средние века, 1911—12], когда он говорит, что многие в своей оценке богатства тамплиеров заходили слишком далеко, и что контраст между их вчерашним процветанием и сегодняшним падением невольно заставлял современников прибегать к разным преувеличениям, к которые Ля относит, между прочим, слова Виллани о том, что «могущество и богатства тамплиеров были неисчислимые». Однако и позднее мы находим аналогичные оценки имущества ордена. Так, аббат Иоганн Триттенгейм категорически заявляет, что орден тамплиеров был самым богатым из всех монашеских орденов не только деньгами, но и землями, городами, и замками, разбросанными по всем странам Европы. Вильке в переводе на довоенные, современные деньги определяет доход храмовников в двадцать миллионов талеров и утверждает, что в одной Франции они могли выставить армию в 15.000 всадников [Wilcke, Gesehichte des Ordens der Tempelherren, 1860],
Цеклер, приводит еще более увеличенные цифры: по его определению, доход тамплиеров не был ниже 54 миллионов франков, и орден без сомнения насчитывал свыше двух десятков тысяч рыцарей [Otto Zockler, Kritische Geschiehte der Aszese, 1897]. Гавеман утверждает, что тамплиеры по своему могуществу и богатству, смело могли конкурировать с самыми сильными князьями христианского мира [Havemann, Geschichte des Ausgans des Templersherrenordens, 1846], а Мальяр де Шамбюр полагает, что в момент уничтожения ордена тамплиеров в нем было до тридцати тысяч человек и они пользовались доходами в 8 миллионов турских ливров. Оспаривая эти цифровые данные, Ли со ссылками на подлинные документы констатирует, что в 1244 г. орден тамплиеров во всем христианском миру имел лишь девять тысяч замков, что составляет сравнительно с девятнадцатью тысячами замков ордена госпитальеров не такое уже большое богатство. Тем не менее, замечает Ли, благосостояние Ордена было более, чем достаточно, чтобы возбудить алчность королевских хищников, в первую голову Филиппа Красивого, известного также под именем Фальшивомонетчика, который и покончил с орденом, выдвигая против него обвинение в ереси в то время, как в действительности преступление тамплиеров состояло в том, что они, подобно самому королю, всего более на свете заботились об увеличении своего богатства. Что это можно было поставить в вину духовному ордену, – на этот счет сомнений быть не должно; но что Фальшивомонетчик наложил свою карающую руку на тамплиеров, – это одна из тех гримас истории, которые тем более отвратительны, что они сопровождаются низким лицемерием и гнусной ложью: Филиппу никогда не было никакого дела до каких-либо ересей и единственным мотивом, которым он руководился в своей политике по отношению к тамплиерам, была низкопробная корысть, стремление овладеть чужим богатством.
