Конец 1306 г. был трудным для Понтифика. Филипп продолжал требовать; в своей настырности добиваясь своего во что бы то ни стало. Он решил женить своего сына Филиппа на Жанне Бургундской; два будущих супруга были близкими родственниками, и для этого требовалось особое разрешение.
Во время своего пребывания в Лионе, во время коронации папы, король получил общее особое разрешение, чтобы его дети могли заключать, в определённых границах, союзы, запрещённые Церковью; это разрешение не казалось достаточным, и он потребовал специальное, ссылаясь на то, что этот брак многим представлялся скандальным, так как считали, и совсем напрасно, что Жанна была помолвлена с Людовиком, старшим сыном Филиппа. Папа сделал то, что хотел король, заверяя его в своем полнейшем благорасположении и называя его своим возлюбленным сыном, но воспользовался случаем, чтобы указать ему на то, в чём его поведение по некоторым вопросам было странным в его в глазах, в особенности по поводу его распри с королём Англии, распри, которая была близка к завершению, но которая продолжалась по вине Филиппа, который хотел сохранить в своих руках замок Молеон, несмотря на обоснованные возражения Эдуарда (письмо, датируемое 7 днём ид, 7 января 1307 г.). Климент много трудился, чтобы восстановить согласие между этими двумя королями, которые были ему дороги, его переписка хранит многочисленные следы этих забот, но Филипп был несговорчив; понадобилась смерть старого Эдуарда и женитьба его сына на дочери Филиппа, чтобы избавиться от всякой опасности войны между Францией и Англией.
Климент, будучи в настроении давать привилегии в своём письме от 7 января 1307 г., позволил себе дать, весьма мягко, весьма по-отечески, добрые советы королю Франции. Он настаивал на том, что если он использовал частные письма об особом разрешении, которые он получил для своего сына Филиппа, он должен был отослать обратно папе письма об общих особых разрешениях для королей Франции, пожалованные ему в Лионе. Помимо того, он призывал его использовать с величайшим благоразумием особые разрешения, которые папа пожаловал столь великодушно, и не пользоваться ими кроме как в случаях, когда он мог бы, с их помощью, заключить мир или добиться выгоды для христианского мира. «Да убоится он, верша злоупотребления, навлечь на себя гнев Царя царей!» [«Ad hec urgel nos oflicii nostri debitum, ut in hiis quorum non sine magnis et justis causis est tibi a nobis concessa facultas appetitum tuum ad modeste consideracionis limites perducamus.»].
Филипп Красивый отнюдь не всегда вёл себя по-королевски; ему нравилось использовать людей, которые, согласно идеям времени, казались недостойными его монаршего величества; предвосхищая в этом Людовика XI, которому нравилось поручать важные миссии простым людям. Климент делал ему за это упрёки:
«Мы не желаем обойти молчанием то, что мы не смогли смотреть без удивления на положение посланца, который доставил нам Ваше письмо. Узнав, на самом деле, что этот посланец относится к низшему сословию, и что даже он пришёл к нам, проповедуя на своём пути, мы поразились Вашей королевской осмотрительности, которая доверила подобному посланнику письма столь великой важности; мы помышляли об опасностях, с которыми он должен был столкнуться во время столь долгого путешествия по дорогам и при пересечении рек, и мы уведомляем Вашу королевскую щедрость позаботиться о том, чтобы в дальнейшем оправлять к нам посланников в соответствии с важностью дел, по поводу которых они приходят к нам [«Verum obmittere nolumus quod apud nos quadam admiracione non caret cum nuncii condicionem attendimus, per quem dicta tua littera est transmissa; audientes enim quod dictus nuncius humilis status erat et quod eciam venerat predicando, incepimus admirari de circonspectione regia quomodo tali nuncio litteram tam ardui negocii demittere voluisset, in quo eciam advertimus viarum et fluminum discrimina que talis nuncius in longo sic itinere incurrere potuisset. Magniiicencie igitur régie hoc duximus intimandum ut diligenter advertat quod secundum statum negocii pro quod mittere ad nos contigerit studeat deinceps nuncios ipsi negocio congruos declinare. Datum apud Vignandraldum, VII idus januarii, pontilicatus nostri anno secundo. ». Ms. 10919, fol. 60 и след. Baluze, t. II, p. 81.].
Но, увы! Эта твёрдость, которая, помимо прочего, касалась только формальных вопросов, не была долгой, или, скорее, она была расшатана и побеждена неслыханным упорством короля Франции! Мы видели, что Филипп Красивый требовал встречи с Папой; кардиналам святых Нерея и Ахилея и Святого Кира были поручены эти переговоры. Филипп предлагал в качестве места встречи два города, Тур и Пуатье, а в качестве времени – середину апреля, или 1 мая 1307 г. Кардиналы, которые окружали папу, предпочитали Тулузу.
«Несмотря на то, что это последнее место, писал Климент Филиппу, было для нас удобным и приятным по многим причинам, особенно по причине нашей телесной слабости вскоре после длительной болезни, от которой мы оправились по милости Божией, но последствия которой повлекли для нас многочисленные неудобства, из уважения к Вам мы выбрали Пуатье. Наши врачи единодушны в своих заявлениях о том, что при смене времени года нам понадобилось бы принять лекарство; по этой причине нужна тёплая погода, как в начале мая; соответственно, нам показалось, что если наша встреча начнётся с середины апреля, некоторые дела, которые мы должны сделать, не смогут быть успешно завершены до начала мая, времени, которое наши врачи нам назначили, чтобы принять лекарство. Мы нашли в этом две трудности: встретиться с Вами, что является нашим твёрдым намерением, и принять лекарство во время, которое нам назначили врачи, чем мы не можем пренебречь без тяжёлых последствий для нашего здоровья. Этого последнего неудобства, мы полагаем, вы желаете избежать, ибо ваша дружба должна заставить вас иметь сочувствие к нашим страданиям. Таким образом мы выбрали начало апреля, тогда мы будем находиться в Пуатье» [«Sed quia medicorum nostrorum in unum convenit consilium ut opus sit nobis in hac novitate temporis recipere medicinam, ad quam recipiendam tempus temperatum videlicet principium mensis maii arbitrantur, visum est nobis quod si vista nostra in medio mensis aprilis sumeret exordium, forsan que tractatanda sunt in vista infra principium mensis maii, quod tempus prefati nostri medici ad medicinam nostram prestiluunt ullatenus obmittendum, propter brevitatem temporis nonpossent ad effectum perduci.Et quia inter hec duo aslamur quiaetvistamperomnem modum tenere volumus, sicutconduximus et medicinam tempore prestituto a medicis sine gravi et evidenti corporispericulo utasserunt pretermittere non valemus. Cui periculo ut precaveatur desiderare te credimus, tanquam illum quem passionum nostrarum necesse est probata dilectio constituât socium et germanum, tempus eligimus videlicet principium mensis aprilis ut tune intremus Pictavis. » Пессак, 5 число февральских ид, II год понтификата. Ms. 10919, fol. 62v°.].
Филипп попросил, чтобы был предпочтён Тур, ссылаясь на следующие причины:
«Несмотря на то, что было решено, писал он Клименту V, увидеться в Пуатье, однако, учитывая численность нашей свиты и вашей, свиты кардиналов и людей двора, в месте нашей встречи будет такое стечение вельмож и простонародья, что нужен довольно крупный город, чтобы принять такую толпу. Тур, по соседству с Пуатье, насколько Вам известно, как мне кажется, должен в этом отношении быть предпочтительным. В самом деле, здесь и в окрестностях есть реки, дающие возможность лёгкого снабжения провиантом, многочисленные жилища, близость важных городов, изобилие съестных припасов и всего того, что служит для проживания, кротость и вежливость жителей, и то, что для нас является определяющей причиной – чистота и мягкость воздуха, которым сможет дышать, божественной милостью, ваша Достопочтенная Особа, поражённая, увы, с давних пор, различными бедствиями, и в котором она сможет почерпнуть новые силы. У нас есть, на некотором расстоянии от города, замок, который возвышается над долиной Луары, и который представляется нам очень подходящим для того, чтобы служить Вам резиденцией, и из нашего жилища мы сможем приходить туда свободно и секретно» [Письмо Филиппа Красивого Папе, без даты. Baluze, t. II, p. 88.].
Это было весьма заманчиво, даже слишком заманчиво для того, чтобы не возбудить недоверия. Эта перспектива таинственной встречи, которую король открывал папе, могла навести на размышления [Письмо Климента: Datum apud Pessacum, VII idus februarii, pontificatus nostri anno II. Baluze, t. II, p. 90.]; поэтому Климент стоял на своём. Не слишком понятна, какая причина могла побудить Филиппа предпочесть Тур Пуатье; возможно, он надеялся оказать, в первом из этих городов, большее воздействие на папу. То, что побуждает в это поверить – это то, что произошло в 1308 г., и о чём мы расскажем дальше. Этим новым настоятельным просьбам Климент противопоставил один-единственный ответ: заботу о здоровье; он заявил, что узнал из достоверного источника, что климат Тура является нездоровым, и что он должен принять лекарство во время, назначенное его врачом. Соответственно, он объявил королю, что он отправиться в Пуатье в первых числах апреля [«Tibi respondemus quod statu nostro et debilitate nostri corporis, que adhuc ex preteritis infirmitatibus nos contingit, ac civitatis Turonensis aeris i n tempérie, que ibidem dicitur invigere, prout non solum a quibusdam fratribus nostris, sed eciam ab aliquibus illarum partium indigenis necnon et a nostris medicis percepimus, suscipiendarum quoque necessario medicinarum a nobis de nostrorum concilio medicorum tempore opportuno, attente pensatis, de consilio eciam fratrum nostrorum civitatem Pictavensem et principium futuri proximo mensis aprilis ad hujusmodi fiendam vistam elegimus… Datum apud Pessaeum, XIII kalendas martii, pontificatus nostri anno 11°. » Ms. 10919, fol. 65 v°. Ср. Baluze, t. II, p. 91.] (письмо от 17 февраля 1307 г.). Что тут говорить о нездоровых условиях турского климата!
Филипп не признал себя побеждённым, он снова предложил папе поехать в другое место, нежели Пуатье; Климент сопротивлялся. День встречи приближался; он ссылается на то, что он понёс большие расходы, равно как и кардиналы, на снабжение продовольствием в Пуатье, и что он не мог бы изменить место встречи, чтобы он сам и кардиналы не понесли при этом существенные убытки. Он закончил так: «Пусть Ваша Щедрость простит нас и не замедлит приехать в Пуатье в назначенное время». (Письмо от 10 марта 1307 г. [Datum Burdegale, VI idus martii, pontificates nostri anno II. Ms. 10919, fol. 62v°. Cf. Baluze, t. II, p. 95.])
Наконец Климент отправился в путь, но по прибытии в монастырь Бэнь, в Сентонже, он заболел: врачи сочли, что нужно срочно пустить ему кровь. Он предупредил, таким образом, короля, что столкнулся с задержкой и прибудет в Пуатье только 7 или 8 апреля [«Cum de concilio physicorum necessitate nostri corporis hocadmodum exigente pro salute nostra vitendamus immédiate post Pascha resurrectionis dominice minucionem sanguinis celebrare, ut ipsorum physicorum verbis utamur, e t c . . Datum Beanie Xanctonensis diocesis, XVI kalendas aprilis, pontiilcatus nostri anno secundo. » Ms. 10919, fol. 67 r°. Ср. Baluze, t. II, p. 96.]. Столь желанная встреча произошла. Что же там случилось? Если мы обратимся к хронисту той эпохи, первому продолжателю Гийома де Нанжи, там обсуждались важные вопросы, и там, помимо прочего, было принято решение об аресте тамплиеров [«Circa Pentecostes rex Philippus locuturus papae Pictavim proficiscilur, et tune ab eo et a cardinalibus, ut dicebatur, super pluribus et arduis negociis deliberatum fuit ac eciam ordinatum, proesertim de Templariorum captione, prout sequens rei exitus declarabit. » Chronique de Guillaume de Nangis, édit. de la Société de l’Histoire de France, t. I, p. 358 et 359.].
Тот же хронист добавляет, что также подтверждается другими свидетельствами, что папа призвал в Пуатье великих магистров Храма и Святого Иоанна Иерусалимского. На самом деле на встрече в Пуатье речь шла об организации нового крестового похода; папа, кардиналы и король должны были изучить наиболее подходящие средства для того, чтобы сделать успешной экспедицию в Святую Землю. То, что на встрече в Пуатье Филипп рассказывал папе о преступлениях тамплиеров, является очевидным, и доказательство этого мы имеем в письме Климента от 24 августа 1307 г.
«Мы полагаем, что Вы не забыли, что в Лионе и в Пуатье, воспламенённые рвением в вере, вы говорили с нами, как лично, так и через посредников, о тамплиерах. Вы сделали нам сообщение по этому поводу посредством приора Мутье-Неф де Пуатье. Хотя мы не могли решиться поверить в то, что нам было сказано, настолько нам это казалось неслыханным и невозможным, всё-таки, так как мы слышали впоследствии некоторые вещи, мы вынуждены усомниться и приступить к этому делу по совету наших братьев, не без великой горечи, великого беспокойства и великого сердечного волнения. Но исходя из того, что магистр Храма и несколько прецепторов того же ордена, как из Вашего королевства, так и из других земель, узнав о том дурном мнении о них, которое Вы изложили нам и некоторым другим князьями, попросили нас, и не один раз, но многократно, и настоятельно, произвести расследование по поводу преступлений, которые им были, как они утверждали, ложно приписаны, отпустить им грехи, если они были виновны, и приговорить их, если они были виновны, во что они не верили. Что касается нас, чтобы ничто не оставить без внимания в вопросах веры, и особенно учитывая то, что Вы часто говорили в их отношении, по ходатайству магистра и тамплиеров, мы решили, сообразно мнению кардиналов, вернуться в Пуатье в следующую пятницу и начать расследование, или действовать другим образом, каковой наши братья сочтут более полезным.
Мы извещаем Вас о том, что мы решили, и мы дадим знать Вашей щедрости то, что мы будем делать в будущем по этому вопросу, умоляя во Господе Ваше Сиятельство позаботиться о том, чтобы должным образом сообщить нам, посредством письма или посланца, Вашу точку зрения, а также сведения, которые Вы смогли получить и всё то, что Ваше благоразумие сочтёт целесообразным сделать» [9-e календы сентября, II год понтификата. Ms. 10919, fol. 53r°. Балюз, t. II, p. 73, датировал это письмо 1305 г.
a Sane a memoria tua non credimus excidisse quod Lugduni et Pictavis de facto Templariorum zelo fidei devotionis accensus nobis, tam per te quam per tuos, pluries locutus fuisti, et per priorem monasterii novi de Pictavi aliqua intimare curasti. Et licet ad credendum que tune dicebantur, cum quasi incredibilia et impossibilia viderentur, nostrum animum vix potuerimus applicare, quia tamen plura incredibilia et inaudita ex tune audivimus de predictis, cogimur hesitare, et, licet non sine magna cordis amaritudine, anxietate ac turbacione, quicquid ordo postulaverit racionis, de consilio fratrum nostrorum facere in premissis, quia vero magister milicie Templi ac multi preceptores, tam de regno tuo quam aliis ejusdem ordinis cum eodem, audito, ut dixerunt, quod tam erga nos ; te quam erga aliquos alios dominos temporales super predicto facto multipliciter eorum oppinio gravebatur, a nobis nedum semel sed pluries, cum magna inâtancia petierunt quod nos super illis eis falso impositis, ut dicebant, vellemus inquirere veritatem, ac eos, si reperireutur, ut asserebant, inculpabiles, absolvere, vel ipsos, si reperirentur culpabiles, quod nullatenus credebant, condempnare vellemus. »].
Датируя это письмо 1305 годом, Балюз сделал его непонятным. Оно имеет первостатейную важность; оно доказывает, что вопреки общепринятому мнению, решение об аресте тамплиеров не было принято во время встречи в Пуатье, но что в конце августа папа решил произвести, по просьбе тамплиеров, следствие по поводу предъявляемых к ним претензий, без спешки.
«Так как Вы написали нам позавчера о Вашем намерении отправить к нам, к празднику Вознесения, некоторых лиц, по поводу того, что Жоффруа де Плесси, наш нотариус, и Гийом де Планон, Ваш рыцарь, сообщили Вашей Светлости, мы хотим, чтобы Ваше Сиятельство знали, что по совету наших врачей мы намереваемся принять некоторые подготовительные снадобья, затем очистить себе желудок к началу сентября, что, по мнению вышеупомянутых врачей, с Божией помощью, будет нам очень полезно. Таким образом, Вам не следует торопиться отправлять к нам Ваших посланников; Вы можете успешно это сделать к середине октября. Тогда, с Наивысшего позволения, мы займёмся исключительно Вашим делами, оставив все прочие в стороне.
III.
Между тем, дело приняло другой оборот, когда, 13 октября, все тамплиеры Франции были арестованы, утром в один и тот же час, по приказу короля. Ничто не предвещало подобного насилия, ибо как раз накануне великий магистр Жак де Моле находился, в присутствии короля, на похоронах графини Валуа, и был удостоен чести нести гроб вместе с другими князьями.
Решение арестовать тамплиеров, было принято в королевском аббатстве Мобюиссон; не все советники Филиппа Красивого придерживались этого мнения, в числе прочих хранитель печатей, Жиль Эсселен, архиепископ Нарбоннский, который сложил с себя полномочия, которые были тут же пожалованы верному слуге короля, неумолимому противнику Бонифация VIII Гийому Ногаре. Этот дворцовый переворот известен нам по следующей заметке, помещённой во главу реестра канцлеров Франции, в настоящее время хранящегося в Trésor des Chartes (Сокровищница Хартий – королевские архивы прим. пер.)[«Anno Domini MСССVII, die veneris post festum B. Mathie apostoli (23 septembre), Rege existente in monasterio regali B. Marie juxta Pontisaram, traditum fuit sigillum domino G. de Nogareto, militi, ubi tune tractatum fuit de capcione Templariorum» Reg. XLIV du Trésor des Chartes, fol. 3, Archives nationales, JJ. 44.].
Эта заметка говорит, что 23 сентября обсуждался арест тамплиеров; но не следует делать из этого вывод, что это было первый раз: есть доказательство противоположного в виде датировки писем, излагающих порядок пленения, которые также датируются 14 числом; но также можно предположить, что на заседании 23 сентября Жиль Эсселен, отказавшись подтвердить печатью эти письма, был замещён Ногаре.
