Пришлось бы потрудиться, чтобы найти, во всей истории Франции, событие, причины которого менее известны, и характер которого оценивается более противоречиво, чем процесс тамплиеров при Филиппе Красивом. Уничтожение столь могущественно военно-религиозного ордена само по себе серьёзная вещь, а сопровождавшие его проявления насилия предоставляют немалую пищу для размышлений. Соглашение мирской власти духовенства и светского могущества, Церкви и королевской власти, было необходимо, но это соглашение складывалось долго, и, возможно, оно не было вполне искренним. Были ли виновны рыцари Храма? Какие мотивы могли подтолкнуть короля Франции уничтожить их? Какие причины могли склонить Святой Престол к тому, чтобы провозгласить упразднение ордена?
Прежде всего, надлежит ограничить количество проблем, по которым должна вестись дискуссия. Виновность тамплиеров образует, сама по себе, вопрос, который заслуживает, и даже требует, особого исследования; поэтому мы будем помнить о нем, но до поры отложим. Ограничимся же на настоящий момент изучением вопроса, почему Филипп Красивый стремился к уничтожению Храма, и какими средствами он добился этого от Папы; ибо, изначально, прямо скажем, здесь имелись, с одной стороны, пылкая и твёрдая решимость, а с другой стороны – упорное и длительное сопротивление, которое, однако, завершилось поражением. Здесь есть загадки, которые требуется разъяснить, тем более что историческая традиция, опирающаяся на современные слухи, представляет Климента V вынужденным подчиниться Филиппу Красивому на основании секретного соглашения; это и есть, собственно говоря, история отношений Филиппа Красивого с Климентом V, которую мы намереваемся проследить с помощью неизданных документов, или же истолкованных не так, как это делалось до сегодняшнего дня.
Этот рассказ часто будет вызывать сожаление, и читатель не раз будет удручён зрелищем того неумолимого давления, которое внук святого Людовика пытался оказать на Верховного Понтифика; возможно, он пожелает больше твёрдости со стороны преемника Святого Петра, но он должен принять в расчёт обстоятельства. Во всяком случае, мы полагаем, что это тщательное исследование фактов, применяемое к той эпохе, когда папская власть, изгнанная из Рима, прибыла искать убежища по эту сторону Альп, будет поучительным, и дать увидеть, что независимость Святого Престола является необходимым условиям свободного осуществления духовной власти, и что когда эта независимость исчезла, для папства стало необходимостью бороться против требований или же других воздействий, которые его долг требовал отвергнуть, но которым его слабость порой вынуждала его подчиняться.
Климент V был, на самом деле, первым авиньонским папой. С середины XIII в. пребывание в Риме стало практически невозможным вследствие распрей между гвельфами и гибеллинами. В вечном Городе господствовала римская аристократия, разделённая на два лагеря; обычным местопребыванием пап стала Перуджа. Бонифаций VIII должен был удалиться в Ананьи, свой родной город, в надежде скрыться от насильственных действий Филиппа Красивого, которые, однако, здесь его и настигли. Именно в Перудже состоялся конклав, собранный для того, чтобы назначить преемника Бенедикта XI, который сменил Бонифация VIII в 1304 г.
Однако, несмотря на все давление, папство было, за исключением совсем уж исключительных случаев, защищено от какого-либо внешнего давления, что в Риме, что в Перудже, что в каком-либо другом итальянском городе. Но ситуация стала совершенно иной, когда оно удалилось в Авиньон. По старинной легенде, именно по приказу Филиппа Красивого Климент V перенёс за пределы Италии престол верховных Понтификов, и вот каким образом.
До наших дней принято было верить рассказу итальянского хрониста Джованни Виллани, который писал в середине XIV в, но который, умерев в преклонном возрасте, был очевидцем того, что произошло с начала этого века. Виллани был из Флоренции; он принадлежал к знаменитой банкирской конторе Петруччи, с самой юности путешествовал по многим европейским землям. Он обладал пытливым и рассудительным умом; но он нередко был вынужден собирать слухи, более или менее обоснованные, и принимать в качестве достоверных те факты, которые мы, обладающие элементами критики, которой у него не было, должны отбросить как подложные. Однако вот что рассказывает Виллани по поводу избрания Климента V; этот рассказ, если считать его достоверным, даст ключ к поведению этого папы и объяснение его очевидной капитуляции перед королём Франции.
Священная Коллегия вот уже как девять месяцев была собрана в Перудже; она не могла прийти к соглашению по поводу преемника Бенедикта XI. Две больших партии поделили между собой конклав – «бонифацианцы» и французы, то есть те, кто был на стороне Бонифация VIII и те, кто хоть и порицал оскорбление, нанесённое этому понтифику, хотел, чтобы к королю Франции отнеслись со снисходительностью, из опасения подтолкнуть его к расколу; ибо хорошо известно, что поведение Филиппа Красивого в Ананьи вызвало, во всей Европе суровое неодобрение. Главы французской партии, видя, что дело не как не может сдвинуться с места, предложили сделку. «Бонифацианцы» или итальянцы, как их ещё называли, должны были назначить трёх кандидатов не-итальянцев, среди которых французы должны были выбрать того, кто их больше устроит. Так и было сделано. Итальянцы представили троих кандидатов, в числе которых был Бертран де Гот, архиепископ Бордо.
Глава французской партии, кардинал де Прато, тайно и быстро предоставил этот список Филиппу Красивому и спросил его об его мнении, указывая при этом на Бертрана де Гота, хоть он и был врагом короля, как человека жадного до почестей и денег, от которого можно было многого добиться. Филипп, не теряя времени, назначил архиепископу встречу в монастыре, расположенном посреди Сентонжского леса. Согласие на встречу было дано с готовностью. После дружественного общения король обратился к прелату: «Смотри, архиепископ, в моих руках – возможность сделать тебя папой, если я того пожелаю, и именно поэтому я пришёл к тебе; если ты мне обещаешь даровать мне милости, которые я у тебя попрошу, я возведу тебя в этот сан. И чтобы ты был вполне уверен в том, что у меня есть власть, послушай». И он показал ему письмо и соглашение двух фракций конклава.
Архиепископ бросился на колени, вне себя от радости, и сказал ему: «Тебе стоит только приказать, я готов тебе повиноваться, и это всегда будет моей доброй волей».
Филипп ответил ему: «Вот те милости, о которых я тебя прошу:
« 1° Ты примиришь меня с Церковью, дав мне отпущение грехов за участие, которое я принимал в аресте Бонифация VIII;
« 2° Ты отменишь приговоры об отлучении от Церкви, вынесенные как против меня, так и против моих служителей;
« 3° Ты будешь даровать мне, в течение пяти лет, десятую долю доходов духовных лиц королевства;
« 4° Ты мне обещаешь уничтожить и свести на нет память о Бонифации;
« 5° Ты восстановишь в их званиях и чинах кардиналов Жака и Рене Колонна, и ты назначишь кардиналами некоторых из моих друзей.
« Есть и шестое важное условие, о котором я оставляю за собой право сообщить тебе в надлежащее время и надлежащем месте».
Архиепископ поклялся повиноваться, и по приказу короля кардинал де Прато назначил его папой.
Таков рассказ Виллани. В XV в. святой Антонин, архиепископ Флоренции, без колебаний принял его достоверность, перевёл его на латинский язык и вставил его в свою большую хронику; в XVII в. Райнальди признал за ней тот же авторитет и переписал её в своём продолжении Анналов Церкви кардинала Барония. В наши дни люди оказались менее доверчивыми. Двадцать пять лет тому назад г-н аббат Лакюри, из Сента, высказал сомнения по поводу встречи в Сен-Жан д’Анжели [Его научное изыскание датируется 1846 г.; новое издание было осуществлено в Сенте в 1859 г. (in-8°, 62 страницы).]; сомнения эти были развиты г-ном Рабани, профессором филологического факультета Бордо, в двух исследованиях, опубликованных одно в 1847 г., другое в 1858 г. [Clément et Philippe le Bel. Lettre à M. Charles Daremberg, sur l’entrevue de Philippe le Bel et de Bertrand de Got, à Saint-Jean-d’Angély. Paris, Durand, Didier, 1858, in-8°, 199 страниц.] Г-н Рабани обнародовал важный документ, позволявший утверждать, что Филипп Красивый и Бертран де Гот не могли встретиться в Сентонже в эпоху, указанную Виллани; это был журнал пастырских Визитов [Т.е. инспекционных поездок в подчинённые приходы (прим. пер.).] архиепископа Бордосского, c 17 мая 1304 г. по 22 июня 1305 г. Оригинал, к которому обращался в XVII веке Андрэ де Шэнь, а в следующем столетии бенедиктинские авторы Gallia christiana, больше не существует, или, по крайней мере, неизвестен; но в архивах департамента Жиронда хранится его краткое изложение, носящее обманчивое название: Инвентарь карт архиепископства. Этот документ дает, таким образом, все доказательства, какие только можно пожелать; места пребывания Бертрана де Гота вписаны сюда день за днём; он не был в Сентонже в мае месяце, который Виллани указывает как время мнимой встречи Филиппа и Климента.
Но если Бертран де Гот не был в Сентонже, то он был в Пуату, и вероятно, можно поверить, что плохо осведомлённый итальянский хронист заменил Пуату на Сентонж, располагавшийся по соседству, и что встреча имела место в первой из этих провинций. Путь следования Филиппа Красивого, опубликованный в XXI томе сборника Recueil des Historiens de France, в соответствии с подлинными грамотами или реестрами канцелярии, свидетельствует о том, что Филипп не приезжал и не мог приехать в апреле и в мае 1305 г. ни в Пуату, ни в Сентонж. Встреча в Сен-Жан д’Анжели должна, таким образом, быть отнесена к разряду басен.
