Обратимся к трактату Дюбуа. В изображении Дюбуа тамплиеры не только покровители п соучастники убийц, но сами убийцы, преступления которых требуют самого тяжкого наказания. «Разве не полезно так наказать преступление, чтобы легкость прощения не дала основания совершить проступок вновь?1» [Notices et extraits p. 181. «Nonne sic expedit maleficia punire quod pena unius netus multorum existat et quod venie facilitas incentivum retribuat delinquendi?”] — восклицает Дюбуа.
Из трактата можно понять, что пана в своих посланиях королю Франции пытался представить тамплиеров как людей, впавших в сравнительно легкое заблуждение и подлежащих в силу этого только церковному суду. Папа, но словам Дюбуа, утверждал, что тамплиеры твердо придерживались католической веры, расходясь с ее догматами лишь в некоторых положениях. Дюбуа, решительно отвергая подобные утверждения, заявлял, что тамплиеры не могут называться даже еретиками, так как они поставили себя вообще вне церкви, вне ее власти и, следовательно, вне ее суда.
По мысли автора, само поведение тамплиеров требует решительных действий прежде всего со стороны светской власти, а не церковной, в компетенцию которой не входят дела отступников подобного рода. Таким образом, в противоположность автору богословского трактата, Дюбуа считал, что тамплиеры уже потеряли право на рассмотрение их дела и церковном суде.
«Как должно поступать в подобном случае,— пишет Дюбуа,— учит своим примером глава сынов Израиля Моисей, любимец бога, который разговаривал с ним лицом к лицу, когда из-за подобного же отступничества сынов Израиля, поклонявшихся золотому тельцу, он сказал: «Пусть каждый из вас возьмет меч свой и убьет ближнего своего»,—так сказал он и приказал сделать для вечной памяти и страха перед содеянным, не спросив разрешения своего брата Аарона, который был верхов ным священником, назначенным по приказанию бога» [Notices et extraits, p. 180—181.].
Смысл приведенного отрывка совершенно ясен. Говоря о Моисее и Аароне, Дюбуа имел в виду короля и папу и считал, что король во Франции, выступая в качестве защитника веры, может уничтожить орден отступников, не обращаясь за разрешением к папе. Интересно, что оба автора для доказательства своих прямо противоположных по смыслу выводов приводят из священного писания один и тот же пример с Моисеем, приказавшим убить отступников. Но автор богословского трактата ни слова не говорит о верховном священнике Аароне, разрешения которого, по словам Дюбуа, не спросил: Моисей. Более того, он приравнивает слово Моисея к слову папы, т. е. считает его священником [R. Scholz. Die Publizistik , p. 511: «Nullus ergo secularis princeps sine rocepto pape, quia sine precepto Moysi potest de crimine heresis aliquem indicare et condempnare».].
Дюбуа как бы полемизирует с богословом, когда пишет в своем трактате: «Если скажут, что Моисей сделал это как священник и что священником был, ибо написано: «Моисей и Аарон в священнослужителях его»,— ответит народ: нет основания считать, что Моисей был священником, он был законодатель или хранитель закона, принявший имя священника по праву, о котором закон гласит: «Право есть искусство добра и спра ведливости»» [Notices et, extrails, р. 181. «Jus est ars boni et aequi» цитата заимствована Дюбуа у римского юриста Ульпиана. Возможно, Дюбуа при написании своего произведения был знаком с трактатом богослова Парижского университета и имел его в виду. Это предположение тем более вероятно, если считать, что трактаты Дюбуа появились, весной 1508 г. (см ниже, стр 223).].
Дюбуа, прибегнув в трактате к примерам из «Институций» римского права, дал в руки короля юридическое основание, с помощью которого тот мог вести борьбу за свои интересы. Задача, за осуществление которой взялся король, по мнению автора, священна, ибо, творя суд и справедливость, король способствует наступлению блаженства на земле. В этом трактате Дюбуа мысль о праве вмешательства светской власти в дела духовной власти, которая проходит через все произведение, выражена четко и смело.
Трактат «Quaedam proposita pape rege super facto templaroirum» представляет собой письмо, написанное папе от имени короля [Notices et extraits, № XXIX.]. Неизвестно, было ли оно действительно отправлено Клименту V как послание короля, или произведение получило известность только во Франции. Ясно, что король знал об этом трактате Дюбуа, так как издатель нашел его в королевских архивах [Ibid., p. 106.]. В этом трактате, написанном несравненноживее предыдущих, высказаны новые интересные мысли. Антипапская направленность, вообще характерная для произведений Дюбуа, здесь выступает особенно резко. Автор от имени короля яркими красками рисует картину создавшегося опасного положения. Угроза идет со стороны тамплиеров, так как «нестойкие [в вере] в большом количестве и повсеместно колеблются по их примеру» [Ibid.б p. 185.]. Опасность, по словам Дюбуа, усугубляется поведением папы, который медлит оказать сопротивление врагу — тамплиерам. Это рождает соблазн в других верующих, ибо «все они суть единое тело во Христе, суть члены, которые взаимно страдают и действуют. И не может быть, чтобы боль одного члена не терпели другие» [Ibid., p. 184.].
Некоторые верующие, пишет Дюбуа, видя, что пана пребывает как бы в сомнении, «также впали в сомнение относительно греха тамплиеров, который столь ясен и очевиден» [Ibid., p. 183.]. Молчание папы в ответ на неоднократные обращения короля в Рим по поводу тамплиеров заставляет всех думать, что папа покровительствует тамплиерам, тем более что последние, по словам Дюбуа, этим всюду бахвалятся.
Дурной пример тамплиеров и неправильное поведение папы, который не спешит воспрепятствовать злу, колеблют устои римской церкви и подрывают ее авторитет. Соблазну нужно противодействовать ,убеждает папу Дюбуа, так как только в этом залог всякого спасения. Нужно противодействовать даже в том случае, если при этом утрачивается что-либо дорогое для тебя: «Если око твое соблазняет тебя, то вырви его»,— приводит Дюбуа слова из Писания [Ibid., p. 183—184.]. Дюбуа от имени короля призывает папу не медлить с решением, ибо «плевелы уже можно отделить от жатвы, вырвав их и бросив в огонь» [Ibid., p. 182.].
В этом трактате особенно много религиозных образов н сравнении. Произведение адресовано лицу, облеченному высшим духовным авторитетом. Дюбуа, очевидно, сознательно подлаживается под тон и стиль посланий духовных лиц. Дьявол, пишет Дюбуа, пришел, чтобы подкопать дом, «основанный на краеугольном камне Христа и воздвигнутый из камней верующих». Этот дьявол украл часть овец из божьего стада — тамплиеров, которых он обратил в волков; теперь же пытается украсть остальных. Дюбуа предлагает папе не слушать возражений против процесса, которые, по его слонам, представляют собой козни дьявола. «Будьте бдительны, да не удержит Вас ни сон, ни страх, укрепите стену в доме Господа против вора, прогоните самого вора, уничтожьте соблазн в святой церкви божьей, устранив извращающих веру, укрепив остальных словом, делом и примером ..» [Ibid., p.184.],— призывает Дюбуа Климента V.
Для большей убедительности Дюбуа упоминает о галликанском духовенстве, которое, будучи заинтересовано в независимости национальной церкви от панского престола, заняло положительную позицию в вопросе об уничтожении Ордена. «Вопиет вся галликанская церковь, где [пылает] огонь, который распространился также и в других королевствах, вопиет, страстно желая искоренить то, что скрывается, и заклинает: «К огню, к огню! Помогите, помогите»!» [Ibid., р. 185—186.]. Дюбуа упрекает папу за отсутствие должного ныла в подобном деле, за его безразличие, кото рое, по убеждению автора, несомненно вызовет гнев бога. В довольно «непочтительном» тоне папе предлагается вспомнить пример с папой Анастасием, который впал в грех покровителя по отношению к еретику Акакию и был за это наказан господом, так как легкомысленная небрежность прелата была принята за сочувствие ереси [Ibid. , p. 185.]. Дюбуа напоминает Клименту V о жестокой каре господа, которая постигла верховного священника Илью за его недопустимую холодность в защите веры. Пo слонам Дюбуа, он упал с кафедры и сломал себе шею [Ibid., p.186.]. Подобные примеры были приведены Дюбуа, конечно, не случайно и заключали в себе угрозы Клименту V. В памяти современников еще не изгладился конфликт Филиппа IV с Бонифацием VIII, которого папская тиара не спасла от весьма решительных действии предпринятых со стороны короля и его чиновников.
Угрозы Дюбуа Клименту V носят тем более реальный характер, что автор не ограничивается словами о «божьем наказании», но называет действительные силы, могущие решительно встать на борьбу против папы: «Король и народ, видя, что вы бездействуете, сами сделают это (т. е. уничтожат Орден тамплиеров) к вашему же ущербу».— предупреждает автор Климента V [Ibid., p.184].
Как и в предыдущем трактате, Дюбуа пишет о праве короля не подчиняться папе в вопросе об уничтожении Ордена тамплиеров. Но здесь взгляды автора на взаимоотношения светской и духовной власти выражены в более резкой форме. Дюбуа заявляет,что король франков как борец за католическую веру, как министр господа и ревнитель святых законов обязан даже в деле защиты церкви давать отчет только богу [Ibid., p. 182.].
Для того чтобы правильно понять значение заявлении подобного рода, обратимся к булле папы Бонифация VIII «Unam Sanctam», которую обычно называют политическим манифестом папства, так как и ней наиболее полно и концентрированно выражены его теократические устремления. « …Один .меч в руках духовенства, другой — в руке короля и воинов, но в послушании у духовенства и в его распоряжении… Если собьется с пути земная власть, она будет судима духовной властью, ни если ошибется духовная, то низший [по сану] будет судим высшим высший же будет судим самим богом, но не человеком: ибо, но свидетельству апостола «духовный человек судит все, сам же он никем не [может быть] судим… »» «… Мы торжественно провозглашаем и устанавливаем, что все человеческие творения подчиняются римскому на не и только в этом залог снасення» [P. Dupuу. Histoire du différent… , p. 55—56.]. Эти несколько отрывков из буллы «Unam Sanctam» ярко рисуют политическое кредо папской курии. Правда, в начале XIV в. эти притязания звучали декларативно. Папство не располагало достаточными средствами для их реализации, так как объективная обстановка складывалась не в его пользу. Но папский про стол продолжал бороться за их осуществление всеми возможными средствами.
Борьба легистов в подобных обстоятельствах под лозунгами «de plenitudine regiae potestatis», «власть короля — власть императора в своем государстве» имела большое прогрессивное значение. Как и некоторые другие легисты, Дюбуа в своих небольших по размерам, но боевых произведениях смело заявлял о независимости королевской власти от римского престола, о высшем авторитете короли Франции, не признающем никакой другой власти, кроме власти бога.
И этом последнем трактате, как и в предыдущем, видно стремление автора юридически обосновать свои заявления в пользу королевской власти. Дюбуа ссылается на авторитет права, который в этот период в произведениях легистов ставится выше авторитета богословия» Он противопоставляет нраву церкви гражданское право и порядки королевского суда как более разумные. Каноническое право Дюбуа называет «хитросплетением софистических доказательств». Применительно к случаю, о котором пишет Дюбуа, согласно каноническому праву, только церковь могла судить еретиков. Автор, зная это и оправдывая действия светской власти, самостоятельно, без согласия папы начавшей процесс против Ордена, утверждает, что соблюдать порядки канонического права еще не значит соблюдать «судебный порядок по существу».
«Народ» в трактатах выступает как действующее лицо. В первых двух произведениях автор непосредственно ведет изложение от имени «народа» или «мирян», bonnez genz. Но и в последнем трактате, написанном от имени короля, «народ» находится на переднем плане, и, что особенно важно, Дюбуа пытается дать объяснение этому обстоятельству,
Автор советует папе прислушаться к мнению «малых», уличающих его в грехе, ибо, но его словам, даже святому Петру приходилось выслушивать упреки. Папа не должен пренебрегать их советами, так как «Господь может открыть для малых свое слово, которое будет полезно [вы слушать] и великим» [Notices et extraits, p. 182.] . Только это спасет папу от греха, и лучше «предупредить опасную болезнь, чем потом заботиться о лекарстве для нее»,— замечает автор. Дюбуа считает, что неважно, перед кем будет раскрыто, преступление тамплиеров,— перед мирянами или инквизиторами, т. е. людьми церкви, так как «всех касается это дело и нее призываются к. защите веры» [Ibid., p. 186: «…. guos omnes tangit negotium, omnes ad fidel diffensionem vocantur»].
Несомненно, «народ», о котором пишет Дюбуа, это сословие горожан, и прежде всего его наиболее зажиточная прослойка, представителем которой являлся сам автор. Королевская власть смогла одерживать победы в борьбе с внешними и внутренними врагами ее благодаря тому, что она имела такого союзника, как горожане. Завоевав победу, королевская власть ограбила своего союзника, лишив города самостоятельности. Но сословие горожан, терявшее прежние коммунальные вольности, приобрело нечто большее, а именно: право политического голоса в Генеральных Штатах Франции. Образование во Франции в начале XIV в. феодальной монархии с сословным представительством свидетельствовало о высокой степени экономического и политического развития, которой достигли французские города к этому периоду. На арену политической истории Франции выходило новое сословие, которому в то время принадлежало будущее. В последнем трактате Дюбуа как раз обосновывал право самостоятельного голоса для сословия горожан в политических делах государства, апеллируя при этом по своему обыкновению к священному писанию и гражданским законам.
Согласно учению церкви, пишет Дюбуа, все люди «суть одно тело с Христом». Затрагивая Христа, т. е. главу тела, нельзя не поразить все тело, точно так же как нельзя, отрицая католическую веру, не затронуть каждого верующего. Долг обязывает каждого встать на защиту веры. «Когда налицо опасность и отсутствует судьи, защитник или министр, каждый должен защищать себя, соседа, ближнего; если он не сделает этого, его должно осудить, как обязывают гражданские законы и учение святых отцов» [Notices et extraits, p. 184.] По мнению автора, может и обязан таким образом, встать на защиту церкви не только король, но каждый человек. «Итак, если правая рука, а именно рука церкви, изменит в деле защиты его [Христа] святого тела, разве левая рука — светское правосудие — не должна подняться на защиту? И если обе руки изменят, разве другие члены — ноги и остальное, как, например, народ, не должны подняться на защиту в силу необходимости?» [Ibid., p. 184: «Si igitur dextra brachium scilicet eccelesiasticum deficiat in deffensione corporis huius sacri, nonne bracilium sinistrum, scilicet, justitia temporalis, ad defensionem assurget? Et si brachium utrumque deficiat, nonne, altera membra, pedes et alia, ut populi, ad deffensionem assurgent propter necessitatem?». Это мeсто интересно сравнить с отрывком из «Апологии» Ногаре, написанной им в 1304 г.: «… debuit et potuit assurgi re quilibet catholicus Christianus potissimum miles, et maxime dicti regni, cuius specialiter intererat, etiam privatus quilibet, in Ecclesiasticae, et saecularis potestatis deiectum auctoritate legis divinae, et humanae; et si nulla lex hoc experimeret, satis hoc ratio naturalis estendit» (P. Dupuy. Histoire du different… , p. 243—244, art. XXVI). См. также p. 244, art XXVII, XXVIII, XXIX, XXX Сходство отдельных мест в трактат« Дюбуа с высказываниями Ногаре побудило некоторых исследователей считать автором трактата «Quaedam proposita pape» Hoгape (см , например: R. Sсhоlz. Die Publizistik…, S. 369, Anm. 17). На наш взгляд, сходство объясняется тем, что произведения Ногаре оказали известное влияние на. Дюбуа.].
Пылкое выступление Дюбуа с обоснованием политических прав городского сословия позволяет предположить, что появление трактатов, точная дата написания которых неизвестна, было связано с Генеральными Штатами в мае 1308 г , где должен был решаться вопрос об Ордене тамплиеров. Это тем более вероятно, что в трактате имеются некоторые косвенные указания на время их написания Дюбуа настойчиво призывает папу не медлить с решением по делу тамплиеров, что наводит на мысль о какой-то приостановке процесса в то время. В трактате «Quaedam proposita pape» Дюбуа пишет, что король неоднократно предлагал пане снять ограничения, которые тот наложил на инквизиторов, и побудить прелатов предать суду тамплиеров в своих диоцезах [Notices et extraits, p. 182—183.], на что папа ничего не ответил королю.
Действительно, в период процесса против Ордена был такой момент, когда папа в начале 1308 г (примерно в январе-феврале) приостановил процесс, лишив инквизиторов и епископов полномочий для его ведения и заявив одновременно, что дело тамплиеров дело папского престола и что процесс возбуждает у него серьезные подозрения [Е. Воutariс. La France sous Philippe le Bel, p. 133 Е. Lavisse. His-
toire de France depuis les origines jusqu a la resolution. Paris, 1900—1902, t. 3 (II), p. 187.].
Следовательно, трактаты появились после этого события, о котором говорится уже как о свершившемся факте 24-29 марта 1308 г. появились письма короля Филиппа IV, в которых сообщалось о созыве Генеральных Штатов в мае 1308 г. в Туре. В своем циркуляре городам король писал, что хочет видеть города непременными участниками «святого труда» по искоренению «греховной чумы» (sceleratum pestem) Ордена тамплиеров [Documents relatifs aux États généraux et assemblées , p. 490—491.].
Город Кутанс, наряду с другими городами Франции, послал Дюбуа своим депутатом на Генеральные Штаты, созванные с целью оказать давление на Климента V от имени «всего народа» Франции. Очень возможно, что произведения Дюбуа появились именно в тот период, когда по всей стране проходили выборы депутатов, или в момент заседания Генеральных Штатов Очевидно автор трактатов хотел подчеркнуть особое значение решении, принятых Генеральными Штатами в пользу короля.
Французский историк Ратери [Н. Rathеry. Histoire des États généraux Paris, 1945 p. 59—60.] предполагал что памфлет Дюбуа против Климента V, написанный от имени народа (горожан) обсуждался и вотировался на Генеральных Штатах 1308 г. Не располагая данными на этот счет, мы воздерживаемся от подобного предположения. Тем не менее трактаты Дюбуа позволяют нарисовать картину поведения представителей сословия горожан и характер их выступлении на заседании, протоколы которого не сохранились. Взгляды, выраженные и трактатах не являлись только личным мнением Дюбуа, а отражали политические устремления тех кругов французского общества, которые были заинтересованы в централизации государства, независимости его от папского престола, в nepвую очередь — интересы городского сословия. Произведения Дюбуа явились, можно сказать, ответом представителя французских юродов на «социальный заказ», сделанный со стороны политического лагеря возглавлявшегося королем.
Денисова Н. “ИЗ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ ВО ФРАНЦИИ В НАЧАЛЕ XIV в. (Трактаты легиста Дюбуа об уничтожении Ордена тамплиеров)”
