Управление государством осуществляли люди, занимавшие высшие должности в хозяйстве правителя, которых избирали из числа главных владельцев ленов королевства. Первым по значимости являлся сенешаль. Он руководил церемониями, в связи с чем во время обряда коронации нес скипетр, шествуя перед королем. К тому же этот человек возглавлял государственный аппарат. В частности, он отвечал за казну, называвшуюся Secrete, службу, куда поступали деньги, предназначенные для короля. Она также занималась выплатой вознаграждения и ведением реестра всех финансовых операций, в которых принимали участие власти. Secrete представляло собой плохо структурированный орган, позаимствованный франками у арабов, которые, в свою очередь, переняли его у византийцев.
Вторым после сенешаля по званию являлся коннетабль, при этом обладавший большим числом властных полномочий. Он возглавлял армию (правда, подчиняясь при этом королю) и отвечал за ее организацию и управление войском. Во время обряда коронации он нес королевское знамя и вел королевского коня, что считалось определенной привилегией. Он заведовал всеми наемниками, принятыми на службу как королем, так и сеньорами, и следил, чтобы им своевременно и в полном объеме платили жалованье. Если король или бальи не участвовал в походе, руководил им именно коннетабль. Ему помогал маршал, участвовавший в решении всех вопросов.
Камергер отвечал за личное хозяйство и финансы короля. Во время проведения каких-либо церемоний он играл роль главного камергера. Данная должность была весьма прибыльной, так как вассалы, совершавшие оммаж, должны были делать ему подарки. Владение некоторыми землями было обусловлено фактом занятия их хозяином этой должности. Однако когда в 1179 г. камергер Жан де Беллем продал их, король, очевидно, не высказывал недовольства по этому поводу.
О том, какие функции выполнял кравчий, мы ничего не знаем. Данная должность, очевидно, являлась в первую очередь церемониальной. Как и на Западе, должность канцлера могло занять только духовное лицо, хотя, в отличие от Европы, где подобное происходило довольно часто, в Иерусалимском королевстве канцлер не был духовником короля. Будучи главой канцелярии, он должен был вести реестр всех хартий и ставить на них королевскую печать. При этом канцелярия продолжала выполнять функции архива. В связи с отсутствием королевского правосудия и обычного права издание канцелярией судебных постановлений и создание отдельного суда не требовалось. Очевидно, записи в этом органе велись весьма тщательно, хотя до нашего времени сохранилось лишь несколько из них. В XII в. вся документация велась в канцелярии на латыни. Датирование осуществлялось от Рождества Христова и с использованием римских индиктов, к которым иногда добавлялось указание на год с начала правления короля или с захвата Иерусалима. Новый год начинался на Рождество. Нумерация королей отсчитывалась от Балдуина I, причем вне зависимости от имени каждого из них. Сначала их титул не был стандартизирован, однако впоследствии их стали называть «милостию Божией латинский король святого города Иерусалима» (per Dei gratiam in sancta civitate Jerusalem Latinorum Rex).
Главными чиновниками на местах были виконты, являвшиеся представителями короля в королевских городах и представителями сеньоров в городах, принадлежавших баронам. Они собирали местные подати и, вычтя суммы, необходимые для покрытия расходов местных властей, передавали оставшиеся деньги в казну. Виконт отвечал за работу местных судов и за поддержание порядка в своем городе. На эту должность избирался человек благородного происхождения, но она не была наследственной. Его заместитель носил арабский титул мафезеп. Первоначально человек, занимавший эту должность, обязан был следить за функционированием базаров.
Король Иерусалима претендовал на то, чтобы называться сюзереном всех франкских государств на Востоке, и считал, что имеет право требовать, чтобы их правители присылали свои войска для участия в организованных им походах. В действительности сюзеренами являлись лишь короли, обладавшие достаточной властью для того, чтобы вынудить других правителей сделать это. К тому же даже в теории ни Триполи, ни Антиохия не считались частью королевства.
Первые короли сумели стать сюзеренами Триполи. В 1109 г. граф Бертран принес клятву верности Балдуину I. В 1122 г. граф Понс попытался отказаться от клятвы верности, принесенной Балдуину II, но его собственная Высокая курия вынудила его покориться королю. В 1131 г. он отказался пропускать короля Фулька через свои земли, но король сумел наказать его за это и заставить подчиниться. В период с 1164 по 1171 г., пока граф Раймунд III не достиг совершеннолетия, король Амори был регентом Триполи. Однако в данном случае он выступал скорее как ближайший родственник мальчика по мужской линии, чем в качестве его сеньора. Повзрослевший Раймунд III не признал сюзеренитет короля, хотя и являлся его вассалом, когда речь шла о княжестве Галилея, полученном в наследство его супругой. В 1187 г., во время похода, в котором он принимал участие в качестве князя Галилеи, графство Триполи заявило о своей нейтральности.
С графством Эдесса у короля была особая связь. Назначив Балдуина II своим преемником на престоле Триполи, Балдуин I потребовал, чтобы тот принес ему вассальную клятву, а Балдуин II, в свою очередь, поступил таким же образом с Жосленом де Куртене. Однако тот в конце правления признал своим сеньором еще и князя Антиохии.
Статус Антиохии при этом был иным. Боэмунд I никого не признал своим сеньором. Так же поступили и регенты Танкред и Рожер, назначенные на этот пост Высокой курией княжества. Балдуин II выполнял обязанности регента в период между 1119 и 1126 гг. при малолетнем князе Боэмунде II, однако, очевидно, не в связи с тем, что обладал законным правом на это, а потому, что получил приглашение от Высокой курии. Снова его пригласили в 1131 г., добавив, что он является дедушкой юной княжны Констанции, правам которой, по мнению членов курии, угрожала ее мать Алиса. После его смерти, когда Алиса снова попыталась захватить власть, Высокая курия попросила короля Фулька стать регентом вместо него. Однако и в данном случае король, будучи мужем тети княжны, являлся ее ближайшим родственником по мужской линии. Если бы на Востоке в тот момент находился мужчина из рода Отвилей, то регентом избрали бы его.
Выбирая мужа для княжны, король также действовал по просьбе Высокой курии, а не в качестве сюзерена. Балдуин II попросил короля Франции подобрать супруга для его наследницы Мелисенды, но при этом никоим образом не признавал его своим сюзереном. Когда Констанции понадобилось выйти замуж во второй раз, она, будучи самодержавной правительницей, сумела сделать выбор самостоятельно. При этом она получила разрешение на брак от короля Балдуина III лишь потому, что ее будущий муж Рено являлся его вассалом. В 1160 г. жители Антиохии попросили Балдуина II стать регентом, однако и в данном случае король был ближайшим родственником их княжны по мужской линии. Правовой статус антиохийского князя так и не был четко определен. Возможно, он считал короля Иерусалима за старшего, но при этом не видел в нем человека более высокопоставленного.
Система государственного управления, существовавшая в Антиохии, также отличалась от сложившихся в Эдессе и Триполи. О том, каким образом осуществлялось управление Эдессой, мы знаем совсем немного. До нашего времени не сохранились указы, составленные ее графами. Очевидно, как и при любом высокопоставленном феодальном сеньоре, при графе Эдессы действовал совет, состоявший из его вассалов. Однако нахождение графства на границе христианского мира мешало развитию системы государственного управления. Граф вел такой же образ жизни, как и любой из правивших по соседству с ним мусульманских эмиров. Франкских поселенцев в Эдессе было немного, как и крупных феодов. Граф во многом зависел от армянских чиновников, использовавших методы управления, характерные для Византии. Из-за постоянных войн он был вынужден вести себя более авторитарно, чем было позволено правителю государства, в котором царил мир.
В графстве Триполи, очевидно, существовала такая же система управления, как и в Иерусалиме. У графа была собственная Высокая курия, решения которой он должен был учитывать. Однако графский титул в Триполи передавался по наследству; графа не избирали, а его личный домен по площади превосходил любой из принадлежавших его вассалам. За исключением одной или двух серьезных политических проблем (как в случае, когда граф Понс оказал неповиновение королю Иерусалима), граф не сталкивался со сложностями в отношениях со своими баронами, которые (за исключением генуэзцев, получивших во владение Джебейль) происходили от тулузских вассалов его предков. Должности ключевых чиновников графства назывались так же, как и те, что носили их «коллеги» в Иерусалиме. При этом функции, которые они выполняли, также совпадали. Городами, как и в Иерусалимском королевстве, управляли виконты.
Органы власти, действовавшие в Антиохийском княжестве, на первый взгляд походили на существовавшие в Иерусалиме. Там тоже имелись Высокая курия и курия горожан, а также чиновники, занимавшие такие же высшие должности. В Антиохии имелись собственные ассизы, которые, однако, в целом соответствовали действовавшим в Иерусалимском королевстве. Однако в том, что касалось деталей, существовало множество различий. Титул князя передавался по наследству, и Высокая курия участвовала в управлении государством лишь в тех случаях, когда требовалось назначить регента. С самого начала князь самостоятельно занимался управлением ключевыми городами княжества, а также значительной частью своих земель и весьма осторожно выделял кому-либо земельные владения, если речь не шла о приграничных территориях. С большим удовольствием он предоставлял денежные феоды. Очевидно, в Высокой курии заседали судьи, назначенные им лично. К тому же представители князя контролировали деятельность курий горожан. Он перенял византийскую систему управления с ее рационально организованным чиновничьим аппаратом и выверенными способами взимания податей, применив ее к городам и своему личному домену.
В каждом из трех городов: в Антиохии, Латакии и Джабале — имелся собственный герцог, отвечавший за все стороны жизни города. Герцог назначался князем и мог по собственному желанию отказаться от полномочий. Однако до этого он, очевидно, являлся членом Высокой курии. Герцогами Латакии и Джабалы становились, как правило, представители коренного населения. Антиохией же управлял франк, обладавший благородным происхождением, но при этом ему помогал виконт, которым опять же мог стать местный житель. Подобно своим родственникам — правителям Сицилии, князья Антиохии стремились помешать усилению влияния представителей знати путем назначения на должности чиновников коренных жителей, полностью зависевших от расположения правителя. В Антиохии еще с тех времен, когда она находилась под властью Византии, жили общины греков, сирийцев и армян, многие представители которых получили прекрасное образование. Контролировать Высокую курию князь мог благодаря тому, что именно он назначал судьей. То же относилось и к куриям городов. Таким образом получалось, что эти люди занимались решением исключительно юридических вопросов.
Князья унаследовали византийскую систему расчета и взимания податей. Их Secrete имело собственный чиновничий аппарат, а доходы, в отличие от получаемых аналогичным органом в Иерусалиме, не зависели от местных курий. Они принимали политические решения, не прислушиваясь к мнению Высокой курии, и самостоятельно заключали союзы с другими правителями. В целом княжество было лучше организовано, и система управления им являлась более эффективной, чем в других франкских государствах. Если бы не постоянные войны, наличие малолетних князей или их нахождение в плену и замена франкской династии на норманнскую, система управления Антиохией могла бы стать столь же действенной, как существовавшая на Сицилии.
Особенность положения Антиохии усиливали и особые отношения ее правителей с византийскими императорами. По мнению византийцев, император являлся главой всех христиан. Несмотря на то что он никогда не пытался распространить свой сюзеренитет на европейских правителей, восточное христианство он считал своей личной прерогативой. Он считался защитником православных христиан, живших под властью халифов, и мусульмане признавали наличие у него обязанностей в отношении этих людей. Император не собирался отказываться от выполнения своего долга из-за франкского завоевания.
Однако существовала разница между Антиохией и Эдессой, с одной стороны, и Иерусалимом и Триполи — с другой. Два последних государства не входили в состав империи с VII в., в то время как два первых являлись византийскими провинциями еще в правление Алексея I. Алексей, заставив предводителей Первого крестового похода принести ему вассальную клятву, по-разному относился к бывшим владениям империи, таким как Антиохия, которые, по его мнению, должны были вернуться под его власть, и территориями, завоеванными позднее, над которыми он просто стремился получить формальный сюзеренитет. Крестоносцы не сумели сдержать свои клятвы, а Алексей не мог заставить их сделать это.
Византийские правители всегда были реалистами. Одержав победу над Боэмундом, Алексей изменил свои требования. По условиям договора, заключенного у реки Деволи, представители норманнской династии получили право править в Антиохии, но исключительно в качестве вассалов императора. К тому же Алексей потребовал определенных гарантий, одной из которых стало появление в княжестве греческого патриарха. Этот договор лежал в основе претензий византийцев, но франки его игнорировали.
Франки, очевидно, считали, что Боэмунд, конечно, поступил плохо по отношению к императору, но тот сам все испортил, отказавшись пообщаться с князем лично. Когда же он согласился на встречу, его права были признаны. Иными словами, претензии Алексея на сюзеренитет стали считаться юридически обоснованными лишь тогда, когда он сумел заставить князя признать их таковыми. (Примерно такой же логикой руководствовался король Фульк, когда давал свой совет в 1137 г.) Если же император не хотел никого ни к чему принуждать, его требования можно было проигнорировать.
К императору относились как к сюзерену и в нескольких других случаях. В частности, верховенство Мануила признала княжна Констанция, когда попросила его выбрать ей мужа. Однако ей не понравился сделанный императором выбор, и она проигнорировала его решение. Таким образом, считать сюзереном Антиохии византийского императора было несложно, но сам он действовал в этом качестве весьма непоследовательно. Однако данный факт весьма беспокоил как самого князя, так и его юристов. К тому же он ограничивал независимость антиохийского князя.
Граф Эдессы признал императора своим сеньором в 1137 г. Однако Эдесса располагалась дальше от границ империи и не играла для византийцев такой важной роли. Франки одобрили действия графини Эдессы, которая в 1150 г. продала императору земли, по-прежнему принадлежавшие графству. Однако причиной этого могла стать неспособность защитить их от мусульман. Раймунд Тулузский хотел признать императора своим сюзереном, и в 1109 г. его сын Бертран принес вассальную клятву императору Алексею в счет своих будущих владений. В 1137 г. Раймунд II снова совершил оммаж перед императором Иоанном. Несмотря на то что в 1151 г. он предпринял поход против Византии, в 1163 г. Раймунд III получил от византийцев помощь, возможно оказанную Мануилом для того, чтобы подчеркнуть свой статус сюзерена Эдессы. Однако вероятно, что эта клятва верности давалась в отношении Тартуса и его окрестностей, традиционно принадлежавших Антиохии как часть фемы Латакии.
Между Византией и Иерусалимским королевством с юридической точки зрения сложились более сложные отношения. В 1158 г. в Антиохии Балдуин III принес вассальную клятву императору Мануилу, а в 1171 г. Амори посетил Константинополь в качестве вассала, хотя и весьма уважаемого. И Балдуин, и Амори полагали, что дружеские отношения с Византией жизненно необходимы им с политической точки зрения, и, соответственно, были готовы идти навстречу. Однако их юристы, очевидно, считали такой вассалитет лишь временной уловкой.
Если у короля Иерусалима и имелся сюзерен, то им был римский папа. В ходе Первого крестового похода в Палестине планировалось создать теократическое государство, и, если бы епископ города Ле-Пюи Адемар остался жив, какая-то часть этого плана могла бы претвориться в жизнь. Возможно, именно из-за данной концепции Готфрид не хотел, чтобы его короновали. Преемник Адемара Даимберт мечтал о государстве, которое находилось бы под контролем иерусалимского патриарха. Балдуин I нанес ему ответный удар, став королем и начав использовать церковных иерархов, являвшихся противниками Даимберта.
Было ясно, что папа не смирится с наличием слишком влиятельного патриарха в Иерусалиме, который благодаря особому статусу и увеличивавшемуся благосостоянию мог (на что и надеялся Даимберт) сравняться с Римом. Таким образом, королю было несложно настроить папу против патриарха. В соответствии с традицией во время обряда коронации будущий правитель должен был принести символическую клятву верности патриарху, но он стремился к тому, чтобы его титул подтвердил сам папа. Такой вассалитет был номинальным и не предполагал ничего большего, чем то, что римские папы требовали от испанских королей. Однако он был выгоден королевству, так как папы считали своим долгом отправлять в Святую землю новых людей и деньги, а в случае необходимости — предоставлять дипломатическую поддержку. Пап также можно было использовать для того, чтобы держать в узде патриарха или контролировать рыцарские ордена. Однако, с другой стороны, папа мог поддержать не короля, а рыцарский орден. К тому же папы постоянно мешали королям, когда те пытались обуздать итальянские торговые города.
Всеми церковными делами в королевстве заведовал иерусалимский патриарх. После того как почти в самом начале пришлось решать проблемы, вызванные амбициями Даимберта, по сути, патриарх стал верным слугой короля. Его избирал капитул храма Гроба Господня, предлагавший королю двух кандидатов, одного из которых тот должен был предпочесть другому. Под властью патриарха находились четыре архиепископа: Тира, Кесарии, Назарета и Раббат-Моава, а также девять епископов, девять аббатов, носивших митру, и пять настоятелей. Некоторые аббатства, как и рыцарские ордена, находились в непосредственном подчинении римскому папе.
Палестинская церковь была сказочно богатым институтом — она владела обширными землями и многочисленными денежными феодами. Наиболее высокопоставленные священнослужители должны были поставлять в войско не рыцарей, а пехотинцев. Так, патриарх и каждый член капитула храма Гроба Господня должны были предоставить 500 солдат, епископ Вифлеема — 200, архиепископ Тира, аббаты Пресвятой Девы Марии Иосафата и монастыря на горе Сион — по 150. Женский монастырь в Вифании, основанный королевой Мелисендой для своей сестры, владел целым городом Иерихоном. Кроме того, патриархат и наиболее почитаемые аббатства получили обширные земельные владения, разбросанные по всей Западной Европе, доходы от которых отправлялись в Палестину.
В церкви действовали собственные суды, рассматривавшие дела, связанные с ересью и дисциплиной в рядах священнослужителей, браками, включая разводы и измены, и завещаниями. Они руководствовались правилами и процедурами, принятыми в церковных судах, действовавших на Западе.
Территории Антиохийского княжества, графств Эдесса и Триполи относились к Антиохийскому патриархату. Разграничение сфер влияния патриархов было сопряжено с определенными трудностями, так как за Тир традиционно отвечал антиохийский патриарх, хотя этот город в результате завоеваний вошел в состав Иерусалимского королевства. Пасхалий II установил, что Тир вместе с находившимися в зависимости от него епископствами Акры, Сидона и Бейрута должен быть передан иерусалимскому патриарху. Так как этот перевод соответствовал политическим реалиям, он был осуществлен. Однако все попытки иерусалимских патриархов получить юрисдикцию в отношении трех расположенных на территории графства Триполи епископств, а именно Триполи, Тартуса и Джабалы, провалились, несмотря на периодическую поддержку со стороны римских пап. Раймунд Тулузский, очевидно, надеялся создать в своих будущих владениях независимую церковь, однако его преемники признали своим духовным сеньором антиохийского патриарха. Это никоим образом не ухудшило их положение, так как они продолжали самостоятельно назначать епископов.
Подобно своему «коллеге» из Иерусалима, антиохийский патриарх избирался капитулом. Однако в действительности его назначал правитель, который также мог обеспечить его низвержение. Нам известно, что некоторые князья во время обряда коронации приносили патриарху вассальную клятву. Однако происходило это, очевидно, при исключительных обстоятельствах. Патриарху подчинялись епископы Альбары, Тарса и Мамистры, а также Эдессы. В Турбесселе архиепископство, получившее название в честь Иераполя (Манбиджа), было создано позднее. Количество епископств варьировалось в зависимости от политических обстоятельств. На Востоке действовали девять католических аббатств и два монастыря. Ключевыми монастырями были посвященные святым Павлу и Георгию, где бенедиктинцы, очевидно, заменили греческих монахов, а также монастырь Святого Симеона, где, вероятно, соседствовали приверженцы двух ветвей христианства. Антиохийская церковь была не такой богатой, как иерусалимская. Так, землями, расположенными на территории княжества, владели многие палестинские церковные учреждения.
