СУДЕБНЫЕ ЗАПИСИ
Это свидетельские показания, которые давались до того, как суды могли предъявлять прямые обвинения, показания простых людей, не имеющих рыцарского титула, крестьян и крепостных. Так как в те времена они в массе своей были неграмотными, после них не осталось практически никаких письменных записей. Свидетельства, тем не менее, достаточно характеризуют людей этих слоев, хоть и несколько видоизменены писцами [O записях писцов, нотариусов и записях инквизиции, см. Brundage, Medieval Canon Law, стр. 92-96, 135, 137, и 178.]. В средневековье показания не записывались дословно. Часто они давались на одном из местных диалектов, это фиксировались письменно, затем позднее записывалось на латыни в соответствии с требованиями формального юридического языка. Именно последнюю стадию этих записей мы можем увидеть сейчас в архивах современного Ватикана. Как отмечает Доминик Ла Карпа, «Реестры Инквизиции, по мнению Карло Гинзбурга, и являются частью «архивов репрессий»». Но – тут же добавляет он, «эти документы по сути отражают историческую действительность, не только демонстрирующую, но и подтверждающую особенности времени, к которым они относятся…Записи инквизиции – это часть логически обоснованного контекста, который объясняет вопросы взаимоотношения между иерархическими слоями» [Dominick LaCapra, History and Criticism (Ithaca, NY, 1985), стр. 62.].
инзбург сам в предисловии к итальянской версии книги «Черви и Сыр» заявляет, что простая нехватка свидетелей из низших слоев – почти непреодолимое препятствие для исследований этого времени. Он полагал, что такие свидетельства могли бы пролить свет на «верования, фантазии и стремления» людей того времени. К сожалению, это была лишь устная культура, однако «историки не могут поговорить с крестьянами из 16 века». Он настаивает на том, что, несмотря на формальный характер вопросов судей и ответов обвиняемых, мы все же можем распознать влияние на простое население общепринятых верований и убеждений [Carlo Ginzburg, Tormaggio e i vermi (Turin, 1976), pp. xi, xvii; The Cheese and the Worms: The Cosmos of a Sixteenth-Century Miller, в переводе John Tedeschi and Anne Tedeschi (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1980).)].
Рукописи показаний с процесса над тамплиерами (или, вернее будет сказать, – слушаний) являются примерами подобных убеждений, несмотря на то, что большую часть записей составляют цитирование Папы, или, в крайнем случае, законодательных актов. В роли инквизиторов обычно выступали епископы или иногда – архиепископы. Официальные письменные свидетельства от трех-четырех нотариусов, заверенные и прикрепленные с печатями ко всем протоколам судов над тамплиерами в качестве приложения, встречаются в рукописях в ключевых местах. В этих приложениях каждый нотариус подтверждает, что официальный документ, написанный одним из них, является настоящей записью слушаний. Они приводят официальный список обвинений в начале каждой судебной рукописи, указывают дату дачи показаний каждым свидетелем, изредка отмечая, было ли оно дано на латыни или нет, и никогда не утверждая, что оно было записано дословно. Большой объем этих рукописей (записи суда, над которыми мы работали в Ватикане и в Абруцци, описывающие процесс с участием семи свидетелей, насчитывают 33,75 метра длины манускриптов) указывает на осторожность, с которой протоколисты записывали даже ответы, которые не соответствовали предполагаемой поставленной задаче – записывать ответы о виновности [Gilmour-Bryson, ed., Trial (n. 3 выше), стр. 50.]. Письменные инструкции, которые посылались французским королем судебным приставам и настоятелям соборов с пометкой «не открывать до 13 октября 1307 года», содержали просьбу «содержать определенных лиц (заключенных тамплиеров) под хорошей и надежной охраной, сначала сделав запрос о них, затем, поставив в известность уполномоченных инквизитора, добиваться показаний с осторожностью, с применением пыток при необходимости; и если они сознаются в правде, то записывать их показания после вызова свидетеля» [Lizerand (n. 3 выше), стр. 26-27.].
Существует несколько причин, определяющих чрезвычайную важность этого расследования против одного из основных религиозных орденов средневековья. Во-первых, число опрошенных людей – около 935 – довольно значительное, достаточное для того, чтобы ответам можно было доверять [В ответах, по-видимому, есть своя правда вне связи с тем, что происходило в ордене тамплиеров. Это не та правда, о которой мы говорим, а скорее о возможности того, что предположительно содомия и/или гомосексуальные акты часто совершались в ордене.]. Во-вторых, географический охват исследования, – мы запрашивали рукописи в Англии, Шотландии, Ирландии, Испании, Франции, Италии, Греции, Германии, Кипре, – чрезвычайно обширен. Несомненно, проходили и другие процессы, свидетельств о которых не сохранилось. Не существует и других записей более раннего периода латинского христианства, в которых те же вопросы были бы заданы столь большому количеству людей, в такой же широкой географической зоне. Также могло бы показаться, что папские или публичные нотариусы, записывавшие свидетельства, были крайне осторожны и вели записи в соответствующем формате: записывать по крайней мере смысл того, что сказал свидетель. К сожалению, для многих процессов, таких малых, как расследования в регионах Франции, мы располагаем только краткими резюме из нескольких строк, которые, конечно, не могут полностью отобразить ответы заключенных. Все крупные процессы – в Англии, Париже, в папской Комиссии и на Кипре,- и гораздо более мелкие в Бриндизи и Папском государстве – использовали выборку из 127 статей обвинений. Это однообразие в методике проведения процессов позволяет сравнивать между собой непосредственно ответы, взятые из разных следствий [Выражаем особую благодарность Social Sciences and Humanities Research Council of Canada и Australian Research Council за их великодушные субсидии на компьютеризацию данных об ответах всех свидетелей; Institute of Behavioural Research, York University, Toronto за их помощь в обработке данных и построении подходящей программы для работы с ними; и отделение исторических наук Мельнбурнского Университета за разрешение мне продолжать это исследование.].
ПРОЦЕСС НАД ТАМПЛИЕРАМИ
Сейчас хотелось бы обратиться к самим процессам [В рамках данной работы мне не удастся подробно рассмотреть процедуры инквизиции, с приведением цитат или показаний свидетелей, однако абсолютно ясно, что каждая такая надлежащая процедура была проведена в процессах над тамплиерами, чему мы имеем письменное подтверждение. На заседаниях председательствовали минимум 2 инквизитора. Около дюжины свидетелей наблюдали процессуальные процедуры. По поводу судебных повесток и цитат см. Brundage, Medieval Canon Law (n. 70 выше), стр. 129-30.]. Большая их часть, относящаяся к вопросам сексуальной сферы жизни Тамплиеров, на которые они отвечали во время допросов, являются по своему содержанию весьма общими, основанными на показаниях с чужих слов – на основе молвы и слухов, и не содержат упоминаний о том, кто и с кем совершал запретные деяния. Трудно оценить свидетельства без рассмотрения того, является ли данный документ «прямым свидетельством» или «свидетельством на основе слухов». Хотя записи инквизиции представляются более надежными, нежели записи времен Ренессанса, собранные Аланом Брэем, мы вынуждены согласиться с ним – «это –трезвые и объективные записи происходящего» [Средневековые записи были длиннее, намного содержательнее и детальнее, чем короткие резюме судов, описываемые Bray (п. 1 выше).]. И все же не могу согласиться с тем, что, в случае показаний тамплиеров, – как он обнаружил в записях периода Ренессанса, – «становится очевидным, что эти документы в большей своей части не являются ничем большим, чем обычной юридической фикцией» [там же, стр. 38.]. Наличие четких ответов, не совпадающих с требованием пап получать признания в вине – таковым, к примеру, является признания Пьера Болонского перед Папской Комиссией, – указывают на то, что в начале 14 веке такие записи содержали меньше фикции, чем в более поздний период [об экономической деятельности тамплиеров см. Michelet 1:164-69].
На процессе, состоявшемся в Папском Государстве и Абруцци, в ходе которого было опрошено семеро свидетелей, между 1309 и 1310 гг., Эндрю Арманни из Маунт Одеризио, служащий брат в Чиети, признался, что «он часто слышал, как другие братья ордена, с которыми он жил, говорили, что главный прецептор, который принимал его (Петер Пераверде Ультрамонтанус) и другие наставники (главы домов Ордена) и высокопоставленные братья ордена обычно держали мальчиков, с которыми они предавались плотским деяниям» [Gilmour-Bryson, ed., Trial, стр. 149: “audivit dici communiter a fratribus dicti ordinis cum quibus ipse fuit conversatus quod dictus magnus preceptor qui eum recepit, et alii preceptores et magni fratres in dicto ordine, habebant pueros quibus se carnaliter commis-cebant.”]. В большинстве случаев, по которым предъявлялись обвинения отдельных лиц в вовлечении в гомосексуальные акты других членов ордена, свидетель говорит о ком угодно, только не о себе. Хотя и в этом случае и в других вовлеченное лицо действительно существовало. Этот человек часто упоминался в ходе самого процесса, но говорилось, что он уже умер [там же, стр. 131.]. Подобный ответ мог означать, что какие бы гомосексуальные акты ни происходили в ордене, они происходили не с членами ордена, так как тамплиеры не принимали мальчиков [См. Upton-Ward, ed. (п. 11 выше,) статья 14 гласит: мальчики должны воспитываться родителями и наставниками и обучаться военному искусству до тех пор, покуда не достигнут возраста, когда смогут «носить доспехи с легкостью».], а с молодыми людьми, которых, вероятно, нанимали в качестве прислуги или сельскохозяйственных работников. Тем не менее, это могло относиться к сексуальным актам, совершаемым с молодыми тамплиерами в возрасте 15-16 лет. Существенно в данном и в большинстве показаний то, что свидетель делает заявление о гомосексуальных актах без страха, неодобрения или обсуждения. С другой стороны, после описания прочих действий, особенно отречения от Христа и плевания на распятие, свидетели на различных судебных разбирательствах выказывали сожаление или стыд, часто побуждаясь к исповеди у священника или высшего прелата, а в некоторых случаях и вовсе оставляя орден [См. Парижский процесс, а также слушание дела перед Папской Комиссией Michelet, ed., vols. 1 and 2.].
Инквизиторы не так много уделяли внимания обвинениям с сексуальной значимостью, как предполагаемым случаям еретического поведения. На том же суде, при дознании священника Вильяма, допрос об отречении от Христа и плевках на распятие проводился с особым рвением : «когда его спросили о том, имели ли те, кто принимал и кого принимали в новые члены ордена, веру в спасение Иисусом Христом, он сказал – и засвидетельствовал, – что имел и все еще имеет эту веру. Более того, он сообщил, что вышеупомянутые братья Вильям и Доминик, заставившие его отречься от Христа, и другие братья указанного ордена, заставлявшие это делать других, и те, кто отрекался от Христа искренне, не имели никакой веры в спасение Иисусом Христом» [Gilmour-Bryson, ed., Trial (n. 3 выше), стр. 174.}. На вопрос о дозволении вступать в сношения с другими братьями Вильям просто ответил, что «Вильям и Доминик сказали ему, что братьям… разрешалось вступать в сношения друг с другом…Сам же он сказал и засвидетельствовал, что никогда не занимался тем, что содержалось в обвинении; и не знал о том, что делали другие братья» [там же.,стр. 178.].
Жерар из Пьяченцы предоставил первую конкретную информацию по предмету в этом суде. Как и предшественник, утверждая, что ему рассказывали, будто гомосексуальные акты не являются грехом, он в то же время настаивал на том, что ему о них рассказывал Альберт из Кастро Алькуатро, что «брат Жак из Болоньи, приходский священник брата Жака из Монте Куччо, главный прецептор»,- которого искали, но так и не смогли найти, – «имел плотскую связь с братом Манфредом из Бальнореджьо» [там же.,стр. 193.]. Свидетель не выражал никакого страха или отвращения относительно действий Жака из Болоньи. Как упоминалось ранее, существенно то, что при даче показаний этот свидетель не демонстрировал никакого негодования, характерного для показаний многих допрашиваемых в связи с другими деяниями, к примеру – отрицанием роли Христа как Спасителя [Schottmiiller, ed. (п. 3 выше), 2:275, на Кипре, свидетель XX, рыцарь, когда его спросили о плевании на крест, или выказывании недостаточного почитания Христу, ответил, что “не верит, что какая-либо институция в мире относилась бы ко кресту с большим почтением, нежели Орден и братья военного ордена Храма”.]. Последний свидетель на этом процессе, Вальтер из Неаполя, добавил новые детали: «Брат Альберт, после того как заставил его отречься от Христа и плюнуть на крест, (хотя плевал он мимо), сказал ему, что мог бы поцеловать его в обнаженный живот», – причем, до того, как дал ему разрешение совершать плотские деяния [Gilmour-Bryson, ed., Trial, стр. 255.)]. Тем не менее, Вальтер никогда не совершал такие акты сам и не знал ничего об этих явлениях. То, что на ритуале принятия в орден новобранцам говорили, что они могут предаваться плотским деяниям с другими членами ордена, но они не делали этого, – чаще всего встречающаяся деталь на допросе. Интригующий вопрос, на который нет ответа на основе прямых свидетельств: во-первых, действительно ли на церемониях принятия в орден давалось разрешение вступать в связь с другими братьями, или это было придумано свидетелями чтобы удовлетворить инквизиторов? Так как свидетели почти всегда настаивали на том, что сами они никогда не участвовали в таких однополых актах, допустить это значило бы переместить вину на других, а не на самих свидетелей. Следует еще раз подчеркнуть, что подобные показания не были получены в регионах, где пытки не применялись, в Англии и на Кипре.
Ссылки на область распространения гомосексуализма были более явными на процессе в Тоскане 1310-1311 гг, в котором четверо из шести свидетелей признались в этих обвинениях. Первый заключенный настаивал на том, что в общем все четыре обвинения были верны. Братьям говорилось, что мужские плотские отношения не являлись греховными [Bini (n. 3 выше), pp. 464-65.]. Если бы подобные речи когда-либо произносились перед новоприбывшими, предположение о том, что это не является грехом, конечно, снимало бы обвинение в намеренном совершении греха с любого, кто следовал этим наставлениям. Но возможно ли, чтобы тамплиеры действительно поверили столь абсурдной директиве? Что же до самих обвинений, он заявил, что хорошо известно, что такое поведение имело место в ордене. На самом деле, он видел двух мужчин, занимающихся этим [там же, стр.465.]. Показание было подтверждено следующим свидетелем, настаивавшем на том, что в ордене такое поведение в общепринятом понимании не являлось грехом [там же, стр.473.].
Третий свидетель на процессах во Флоренции и Лукке подтвердил показания двух своих предшественников и добавил имена еще пяти тамплиеров, прецепторов, которые были maxime subdomite – злостными содомитами [там же, стр. 481, со слов “frater Arrigus de Pinzano, frater Guillelmus de Nove, frater Martinus preceptor de Pisis, frater Gandulfus preceptor de Florentia, frater Villanus preceptor de Monte Lopio.”]. Сам он отвергал такие акты. Только еще один свидетель, шестой, предоставил хоть одно прямое свидетельство по этому поводу; у него не было доказательств, но он выдал информацию, согласно которой он видел и слышал, как брат Жак из Болоньи и брат Манфред вели себя подобным образом [там же.,стр.497.]. Снова никакого удивления не выражалось в том, что такие акты совершались.
Суд в Бриндизи в 1310 году рассматривал показания только двух свидетелей, один из которых признался в том, что знал о гомосексуальном поведении [Schottmiiller, 2:128. там же.]. Он говорил о содомии в конкретных терминах, в отличие от тех общих выражениях, которые использовались в большинстве случаев. Само слово «содомия» в его латинских вариациях действительно встречается редко, однако чаще мы встречаем куда более расплывчатое выражение «соединяться друг с другом». Он утверждал, что слышал, как брат Ипполит приказал брату Дени из Бартоло разрешить ему совершать содомию [(99)]. Брат Дени, служащий у Ипполита, также предавался содомии с Ипполитом и был заключен за совершение преступления [там же]. Устав Тамплиеров объясняет в расплывчатых терминах, что наказанием за содомию являлось изгнание из ордена, или, в отдельных случаях, бессрочное заключение. Содомия считалась одним из серьезнейших преступлений для тамплиеров. Существовал список из 9 грехов, за которые Тамплиеры могли быть исключены из ордена навсегда. Четвертым в этом списке было «грязный, смердящий грех содомии, столь грязный и столь смердящий и отвратительный, что даже упоминать о нем нежелательно» [Upton-Ward, ed. (n. 11 выше), стр. 112.]. Однако из данных исповедальных книг более позднего периода, между 1257 и 1267 гг, следует, что однополые акты не подразумевали обязательное наличие анального секса: «В Шато Пелерин [Замок Паломника, или Атлит, на берегу около Тивериады, был построен всего за 6 месяцев в 1218. Это был один из самых крупных замков тамплиеров, окруженный городом и массивными стенами. См. Hugh Kennedy, Crusader Castles (Cambridge, 1994), стр. 124-28.)] были братья, которые совершали жестокий грех и ласкали друг друга в своих кельях ночью; так что те, кто был осведомлен и те, кому это причиняло страдания, рассказали об этом настоятелю» [Upton-Ward, ed., стр. 13 и 148 (по поводу деталей проступка).].
Одно из наиболее важных слушаний, с 72 свидетелями, состоялось в Пуатье в 1308 году [По поводу этого свидетельства см Schottmiiller, ed. (n. 3 выше), 2:9-71; и Finke (п. 3 выше), 2:329-40. 30 из исходных показаний отсутствуют. См также Gilmour-Bryson, ed., Trial (п. 3 выше), стр. 19.]. Оно проводилось в частности с целью убедить Папу Клемента V в точности обвинений, выдвигаемых королем Филлипом IV. Так как папа, по-видимому, был убежден в виновности ордена на основе этого свидетельства, несмотря на недостаточную значимость свидетелей, их показания требуют близкого рассмотрения. Нет никаких сомнений в том, что для получения показаний использовались пытки. Показания рыцаря содержали следующее заявление: «когда его спросили, признался ли он во время пыток или даже после них, он ответил, что нет. Однако он сказал, что после упомянутых пыток он был помещен на три недели или около того в башню на хлеб и воду, и после этого его привезли в Пуатье … и там он сознался вдруг, так же внезапно, как и раньше, без какого-либо принуждения» [Schottmiiller, ed.,2:65.] 22 человека из числа этих людей предоставили конкретные свидетельства о гомосексуальных актах. Служащий брат из Лиможа, Пьер из Клуастра, второй свидетель, начал со слов: «Согласно законам ордена тамплиеров, рыцари могли совершать плотские деяния с братьями, не считая это грехом; однако сам он никогда этого не делал» [там же, стр. 17. По поводу конкретной или основанной на слухах вине в связи с гомосексуальными отношениями, или содомией, см показания свидетелей 2-4, 6, 7, 10, 11, 15-19, 21, 22, 28, 31-33 (на суде, как воспроизведено в Schottrmiller, том 2), 40-42 и 45 (по поводу остальных показаний у Finke, том 2).)]. Брат Клемент из Помара настаивал на том, что он не только получал разрешение вступать в сексуальные отношения с другими братьями, но что именно так он и поступал всякий раз, когда возникало желание [Schottmuller, ed., 2:20: “dictus magister in presentia dictorum fratrum injunxit ei, quod ipse non recusaret aliquem de fratribus ipsius ordinis si vellet cum eo carnaliter com-misceri, et quod ipse finaliter commisceatur cum fratribus quando vellet.”]. Он не выказывал никакого сожаления по этому поводу, и, поскольку, комментарии инквизиторов никогда не включались в стенограмму, мы не можем знать, какова была реакция инквизиторов на это признание. Шестой свидетель, Иоанн из Кранака, описывая свое принятие в орден, сказал, что, когда председатель, принимавший в Орден, рассказал ему, что ему следует вступать в сношения с другими братьями, если его будет обуревать страстное желание, он отказался от этого с отвращением [там же, стр. 23: “si calor naturalis superveniret eum, quod accederet ad aliquem de fratribus sui ordinis et haberet facere cumeo.”]. Настоятель ордена приказал ему прибегнуть к этому обычаю, утверждая, что таково было одно из «условий ордена» [там же]. Тамплиерам, как и большинству других в религиозной жизни, не разрешалось покидать орден без разрешения Великого Магистра, как его именовали, или Папы [См. например, statute 263 в Upton-Ward, ed., стр. 78, и обвинение 34 из полного списка в Gilmour-Bryson, ed., Trial, стр. 77.]. Действительно, даже отказ от обычая без какой-либо причины, и отвержение его, являлись серьезным проступком. Роберт из Гая также подтвердил легитимность гомосексуальных действий, заявляя, что ему рассказывали, что «если какой-либо брат из ордена хотел разделить с ним ложе, он должен был позволить ему» сделать так; « сам он также мог разделить ложе с ними», так как это было одним из условий ордена [Schottrmiller, ed., 2:24.].
Раймон из Нарбонна как нельзя более ясно выразился по поводу сексуального поведения. Он утверждал, что ему рассказывали, что «куда большим грехом было делить ложе с женщиной (нежели с мужчиной)» [там же,стр. 29.)]. Тем не менее, он настаивал, что ни он сам не интересовался мужчинами с этой точки зрения, ни другие не интересовались им. Нелогичным кажется то, что если в реальности это условие было обычной формальностью в церемонии приема в орден, столь немногие из мужчин когда-либо сталкивались с тем, что кто-то мог их возжелать. Джон из Куги или Кьюизи, когда его спрашивали о гомосексуальных действиях, подтвердил показания Раймона. Когда его спросили о пороке содомии, [Здесь используется Vitio sodomitic)] он ответил, что ему рассказывали, что он мог вступить в сношение с другими братьями, однако сам он никогда этим не занимался [Schottmuller, ed. (n. 3 выше), 2:41.]. Другой свидетель, дававший показания в Пуатье, произнес в точности те же слова [там же.,стр.43.]. Несколько других свидетелей привели схожие описания заявленных запрещенных актов, ничего не добавив к нашим знаниям о предмете [там же., Пуатье: свидетели 2-4, 6, 7, 11,19, 22.]. Восемь свидетелей описали запрещенные поцелуи и сообщили, что им рассказывали, что тамплиеры должны были соблюдать целомудрие в вопросах, касающихся женщин. Когда их спрашивали, рассказывали ли им о разрешении вступать в связь с другими братьями, они скорее с удивлением отвечали, что не могли припомнить этого [там же.,стр. 26.]. Этот ответ мог означать, что вопрос не представлял особой важности, и, следовательно, не был необычным. 18-ый свидетель, когда его спросили о содомии, сказал, что ему велели воздерживаться от женщин, но что он мог вступать в связь с другими братьями, если чувствовал необходимость в этом [там же., стр. 46. См. Также свидетеля 21.]. Свидетель Деодатус Джефет, после того, как дал показания, схожие с данными ранее, добавил, что рыцарь-тамплиер, Вильям Дерсис, обращался к нему с просьбой вступить с ним в связь, но он ему отказал. Он не сказал, что из-за этого отказа с ним что-либо произошло. Больших подробностей дано не было [там же.,стр. 68.]. Если бы братьям действительно приказывали вступать в связь по требованию или по просьбе других, отказать в этом кому-либо безнаказанно они не могли, то это как бы было проступком против обязательного обета послушания. Следующий свидетель, еще один из немногих рыцарей, которых допрашивали в Пуатье, ничего не добавил к упоминанию о разрешении запрещенных актов, кроме отрицания того, что такие акты вообще когда-либо имели место [там же.,стр. 69.]. Последний свидетель из этой группы утверждал то же самое [там же, стр. 70.]. Фактически, не были сделано ни одного серьезного заявления, подтвердившего бы, что гомосексуальные акты действительно свершались в ордене.
Показания свидетелей в Пуатье, приведенные в работе Финке, более логически обоснованны и подробны, чем те, что приводит Шотмюллер. Иоанн де Вилье заявил, что тот, кто принимал его в орден, и другие братья целовали его «в губы, в пупок и в основание спины» [Finke(n. 3 выше), 2:329.]. Жак де Кастийон пошел дальше, настаивая на том, что некоторые из его братьев просили его возлечь с ними, но он не хотел этого [там же., стр. 330.)]. Хъюго из Гуамаша только целовал братьев в губы, при этом заявил, что ему запретили вступать в сексуальную связь с женщинами, «а с братьями разрешалось – только если у него возникало желание» [там же., стр. 331.]. Некоторым из допрашиваемых специально задавали вопросы о «грехе содомии», но никто ничего не знал об этом [см, среди прочего, там же, стр. 333.]. Служащий брат Стефан заявил в длинной речи, что брат Павел имел желание «развратить и осквернить его этим гнусным грехом, …содомией…, однако ненависть его к этому пороку была столь сильна, что он ударил Павла в подбородок, сломав три зуба и раздробив ему нижнюю челюсть» [там же., стр. 336.]. Стефану был сделан выговор одним из официальных лиц за отказ Павлу в его просьбе. Хотя и может показаться, что эти данные с процесса в Пуатье являются компрометирующими фактами, среди ученых сегодня общепринято рассматривать это слушание как не заслуживающее доверия. Свидетели скорее всего были ложными, возможно, с подготовленным ответами, все это – чтобы убедить папу в виновности Тамплиеров [Barber, Trial of the Templars (n. 2 выше), стр. 98-103, утверждает, что минимум 60 % тех, чьи показания были взяты в Пуатье, либо отреклись от своих слов, или заявили, что их пытали или угрожали пытками. См. также Gilmour-Bryson, ed., Trial (n. 3 выше), стр. 18-19.].
На тот момент одним из наиболее значимых первых процессов в период между 1307 и 1311 гг является суд, проведенный в Париже в 1307 г, на котором были заслушаны показания 138 свидетелей [Michelet, ed. (n. 3 выше), пишет о них как о 140 свидетелях (2:275), однако точное число трудно установить, так как некоторые из тех, кто давал показания ранее, оказывались на суде повторно, и часто невозможно быть уверенным в том, были ли свидетели с одним и тем же именем одними и теми же людьми.]. Шел он в два раза дольше, чем процесс в Пуатье, и явился намного более значимым, ибо включал свидетельские показания более широкого круга свидетелей из ордена тамплиеров, включая рыцарей и священников. Все, кроме 31 из этих людей заявили, что гомосексуальные действия были либо разрешены, либо прописаны в уставе, и только двое утверждали, что подобные акты совершались. Первый свидетель в этом слушании, Ренье де Ларшан был принят в орден Иоанном де Туром, казначеем ордена, 36 годами ранее. Свидетельства Ренье были необычны. Он сказал, что псалом «Ecce quam bonum et quam iocundum habitare fraters in unum» был зашифрованным сообщением, означающим, что братья могли предаваться плотским утехам друг с другом. Он не представил никаких свидетельств относительно совершения гомосексуальных актов в ордене [Cм. псалмы Psalms 133 в Hebrew Bible, 132 в Вульгате, где сказано: “Как хорошо, как восхитительно для всех жить вместе как братья” (перевод с Jerusalem Bible). Согласно Biblia Latino, cumlossa ordinaria (1480/1), ed. Karlfried Froelich et al. (Turnhout, 1992), col. 631, этот псалом о монастырях; следовательно, было эти слова могли использоваться на церемониях пострижения. Данные цитируются из Michelet, ed., 2:279. Перед Папской комиссией этот свидетель заявил, что был принят 34 годами раньше (Michelet, ed., 1:494).]. Это чрезвычайно расширяет вероятность того, что в одном из псалмов можно увидеть побуждение к гомосексуальным актам.
Свидетельства подобного рода, полученные от этой группы в парижском процессе в 1307 году, не имеют особой значимость. В основном это бесконечное перечисление побуждений к гомосексуальным действий без какого-либо подтверждений о том, когда и где, это происходило, и вообще – совершались ли подобные акты в действительности. Мы склонны уделить внимание только тем, кто высказал отличные от других и непосредственные свидетельства, и не рассматриваем тех, кто просто говорил о терпимом отношении к подобному поведению, не предоставляя никаких подтверждений от первого лица [Этот свидетель на процессе заявил, что, хотя ему говорили, что он мог совершать гомосексуальные действия, он их не совершал: “post hec idem recipiens dixit eidem quod pot-erat se commiscere carnaliter cum aliis fratribus, et alii cum eo, si vellent. Dixit tamen per juramentum suum quod nunquam fecit.” Michelet, ed., 2:283,284-85,287-88,293,295, 297 (два свидетеля), 299, 302-3, 304, 308, 310-11 (два свидетеля), 312-13 (три свидетеля), 314-15, 317, 319, 320 (два свидетеля), 321 (два свидетеля), 322 (два свидетеля), 323-24 (два свидетеля), 325, 327-31 (который повторил то же заявление, что он никогда не совершал такие акты и его об этом никогда не просили), 332, 334 (два свидетеля), 336-38, 340-43 (два свидетеля), 344-47. Свидетель на p. 292 отличался от других тем, что настаивал на исповеди. Схожее свидетельство дается свидетелем также см. стр. 350,353-54, 359-60, 362-64, 372,373,375-76, 380-81,383, 385, 388, 389-92, 394, 396-97, 402, 404, 412, 415, 417-18.]. Второй свидетель дал прямые показания по данному вопросу. Один, Иоанн де Тортенвиль, настаивал на том, что, после получения стандартного навещевания о гомосексуальных связях от сановника Ордена, Жерара де Вилье, визитатора [Жерар де Вилье не был визитатором, он был магистром Франции, но так в тексте (прим. переводчика)] (высокое официальное лицо) из Франции, он дважды имел сексуальные сношения с неким Вильямом, чье местонахождение на текущий момент было ему неизвестно [там же, стр. 286.]. Он добавил, что из того, что ему было сказано, понял, что иметь плотскую связь с членом ордена не было грехом, но если бы он вступил в подобный контакт с кем-то, кто не являлся тамплиером, это бы считалось грехом. По крайней мере, если кто-то и верил тому, что им якобы рассказывали, понимали это они скорее всего именно так . Однако, учитывая общую репутацию ордена тамплиеров и его членов, маловероятно, что всем неофитам говорилось, что гомосексуальные действия являются допустимыми.
Еще одно показание было установлено из слов состоявшего в ордене брата Пьера де Сафета, родом из Акры. Он настаивал на том, что, хоть ему и говорили, что плотские деяния являются допустимыми, он в подобных действиях участия не принимал. Тем не менее, ночью одного из братьев видели выходящим из комнаты Магистра Ордена, и тот подвергал его унижению, которому он не осмеливался противиться ему из-за указаний настоятеля. Петра принимал в орден в Никосии сам Жак де Молэ пятью годами ранее [там же, стр. 294.] Это свидетельство могло бы быть подтверждением того, что, по крайней мере, в одном случае член ордена низкого ранга был подвергнут сексуальному принуждению. Несмотря на элемент принуждения, Пьер не выразил какого-либо чувства стыда.
Когда главный защитник тамплиеров перед папской комиссией, священник Пьер Болонский, предстал перед парижским судом, его показания полностью отличались от его более поздних заявлений, когда он настаивал с большим красноречием, что орден был абсолютно невиновен. В своем первом появлении он, вслед за другими, заявил, что «председатель рассказал ему, что он мог se commiscere (вступать в союз) с братьями, и они могли совершать с ним то же без греха. Он, однако же, не верил в это и не верит, так как, по его словам, это является ужасным грехом, в котором, сообщил он, сам он никогда не был повинен» [там же, стр. 349.]. Он был образованный человек, юрист, обладал красноречием и не раз выступал в роли адвоката перед папской курией. Его мнение могли разделять значимые члены ордена, но оно не обязательно разделялось служащими братьями, куда более многочисленными.
Несколько оригинальным было заявление Фалькома де Треси, который, когда его спросили о сексуальных отношениях сообщил, что «сожительство с женщинами было ему запрещено, но ему рассказывали, что братья делили ложе друг с другом [постели были общими] communes inter ipsos» [там же, стр. 384. Это заявление повторяют John of Bersees, Galfrid of Fera, John of Poissons, духовный пастырь, Milo of St. Fiacre, священник, который добавил, что они могли совершать сексуальные акты в общих кроватях друг с другом, а также брат Boinus (последний был неуверен в том, было ли грехом упоминать об общих кроватях ; также см. стр. 388-89, 394, 397, 403).)]. Правила ордена тамплиеров ясно гласили, что каждый член ордена должен был спать одетым в своей собственной постели [Устав тамплиеров, статья 21, и см другие записи в индексе под «правила отхода ко сну».]. Бедность и нередко случающаяся перенаселенность жилищ действительно могли вынудить тамплиеров спать в одной кровати, совершенно обычное для средних веков явление, не связанное с сексуальным поведением. Фактически, эта возможность делить кровати с посетителями ордена или другими тамплиерами при необходимости могла дать повод думать, что между братьями допускались половые отношения.
Поэтому, хотя парижский суд заслушал 94 тамплиеров, заявивших, что слышали о допустимости и даже, в некоторых случаях, обязательности гомосексуальных актов, только двое напрямую свидетельствовали об их существовании. Другие просто подтвердили, что им рассказывали, что они могли или обязаны были вступать в плотскую связь с другими тамплиерами, но их никогда не просили об этом, и сами они никогда не проявляли такой инициативы.. На слушаниях папской комиссии проведенных между 1309 и 131, были представлены показания 229 человек [Michelet насчитал в целом 231 свидетеля, однако чрезвычайно трудно сосчитать этих людей точно, как указано выше, так как некоторые из них появляются снова и следовательно не должны считаться дважды; см Michelet, ed., l:xiii. Процедурные вопросы занимают время между ноябрем 1309 и 13 апреля 1310, когда началось само заслушивание свидетельств; см также см. 178.], многие из которых уже давали показания на состоявшемся ранее парижском суде. Этому слушанию часто присваивают самый высокий статус из-за его относительно беспристрастности. Влияние Филиппа IV и его советников было значительно меньше, чем в предыдущих слушаниях. Судебные заседания проводились перед Жилем Эйсленом, архиепископом Нарбоннским, крупным экспертом в области юриспруденции и королевским советником. Три других епископа, Байесский, Мендский и Лиможский, ассистировали Эйслену. Хотя Фавье относит этих людей к лицам, не являющимся королевскими подчиненными, никто из них, как известно, не противостоял королевской власти [Jean Favier, preface to Michelet, ed., l:ix.]. Можно сказать, что они входили в придворный круг короля.
Первые два свидетеля ничего не сообщили о гомосексуальных актах [Michelet, ed. (n. 3 выше), 1:178-87.]. Третий, служащий брат, который к моменту задержания (по-видимому, в 1307 году) провел в ордене только 3 года, заявил, что впервые услышал о данном вопросе только после того, как был арестован [там же, стр. 190: “respondit se nichil scire nee audivisse ante capcionem suam.”]. Следующий свидетель, которого взяли в Пуатье, на слушаниях в лондонской епархии настаивал на том, что он никогда не слышал, чтобы гомосексуальные отношения считались допустимыми; фактически, он считал, что «совершать подобные действия или подвергаться оным является смертным грехом» [там же, p. 196. Показания других свидетелей, считавших, что гомосексуализма не существует, или кто ничего не сказал по предмету, можно найти там же; см, например, стр. 209, 212-17 (говорится о разных видах нечестивых деяний, но ни одно из них не имеет сексуальную природу), 218, 225-26 (этот свидетель, и другие, впервые услышавшие об обвинениях, связанных с гомосексуальностью, когда их опрашивал местный епископ), 257 (этот свидетель и многие другие заявили, что они не верили, в правдивость обвинений), 267,272, 299, 304, 309, 314, 318, 322, 330, 336, 340, 345, 349, 351 (его свидетельства несколько запутанны), 357, 363, 366.]. Он высказал предположение, основанное на слухах, о том, что заморские тамплиеры предавались этому пороку 10 годами ранее, но он не верил, что они совершали это с кем-либо на основании официального разрешения или постановления [там же]. То, что гомосексуальные акты осуждались церковью должно было быть общеизвестным фактом для всех мужчин, вступающих в религиозный орден. Правда, один из свидетелей на слушании на Кипре сказал, что «все, перечисленное в обвинительной статье, было ложью. В то же время, и он сам, и братья соглашались, что это большой грех. И, добавил он, всякий монастырь или край, где такой грех [практикование гомосексуальных отношений] совершался, следовало бы стереть с лица земли [«затопить» на латыни]» [Schottmiiller, ed. (n. 3 above), 2:275.]. Еще один кипрский тамплиер, глава одного из монастырей, сказал, что «обвинение не было правдиво. Наоборот, любого, кто оказывался виновным в упомянутом грехе, отучали от этой привычки, и он заключался в тюрьму бессрочно.» [там же., стр. 326.].
В отличие от этого, один 64-летний рыцарь, который являлся членом ордена уже 24 года, упоминавшийся в нескольких свидетельских показаниях как «прецептор» или тот, кто принимает в орден новобранцев [Michelet,ed., 2:180, 302.], заявил, что ему говорили, что лучше вступать в отношения с братьями ордена, нежели с женщинами. Ему не говорили, однако, что гомосексуальные отношения не были преступлением против целомудрия и невинности [там же, 1:234-35.]. Позднее в своем показании он заявил, что не знал ни одного члена ордена, который действительно совершал этот проступок [там же, стр. 238. Другие свидетели заявили, что гомосексуальность была предпочтительнее секса с женщинами, не зависимо от того, является ли она запрещенной и не уточняя ничего в этом вопросе. См, например, там же, стр. 251, 294 (этот свидетель сослался на «содомию», однако заявил, что ничего не знал о предмете, кроме того, что председатель сказал, что он мог этим заниматься), 373, 375, 378, и далее везде.]. По его словам, совершение однополых актов считалось связанным с возрастом; что, принимая в орден стариков, он не говорил им о допустимости плотских отношений с братьями из-за их возраста, хотя самому ему об этом говорили, когда принимали его, еще молодого, в орден [там же,стр. 235.]. Один из служащей братии, Теобальд из Таверньяко, из парижской епархии, дал необычный ответ на вопросы, связанные с гомосексуальными актами. Когда ему выдвинули обвинения 41-45, он ответил, «что не верил в то, что содержание этих статей было правдой, так как они могли позволить себе красивых и состоятельных женщин, что часто и делали, так как были богаты и влиятельны, поэтому ему и другим братьям часто запрещалось выходить из обители» [там же, стр. 326.]. Один из свидетелей, хоть и отрицая существование случаев гомосексуального поведения, также объяснил, почему ранее выступавшие на слушаниях в судах говорили, что тамплиеры спали по двое в одной кровати. Он сообщил, что «из-за нехватки кроватей иногда они спали вместе вдвоем» [“propter inopiam lectorum quandoque jacebant bini” (Они спали по двое на кровати из-за нехватки кроватей); там же, стр. 333. Другой свидетель представил это так: “fuit dictum per receptorem quod quando probi homines ordinis venirent et carerent lectis, quod reciperet eos bene et curialiter in lecto suo” (тот, кто принимал их в орден, сказал им, что, если бы добрые люди из ордена пришли и сказали, что им не хватило кроватей, он бы разделил с ними свою кровать».], при этом уточняя, что никаких непристойных действий не совершалось, так как они спали одетыми и подпоясанными. Хильдегарда Бингенская, объясняя Устав св.Бенедикта в рубрике 28 о нижнем белье добавила, что, хотя до конца 11 века, при жизни самого Бенедикта, ношение нижнего белья было новшеством, «в наши времена, как этого требуют мужские обычаи, ношение белья не является гневлением Бога, и если монахи, видящие в нагой плоти богохульство и святотатство , будут носить нижнее белье, они избегут прикосновений плоти к плоти, и, следовательно, спасутся от мыслей о плотских грехах» [Hildegard of Bingen, “Explanation of the Rule of Benedict,” ed. and trans. Hugh Feiss, OSB (Toronto, 1990), стр. 38. Эта ссылка, конечно, не имеет никакого отношения к гомосексуальным совокуплениям, но связана с избежанием сексуального возбуждения.]. Хильдегарда также поясняет, что во времена Бенедикта монахи носили пояс поверх рясы, именно потому, что ходили без нижнего белья [там же, стр. 39.]. Один свидетель, священник, предоставил показания о том, как монахам предписывалось спать [Michelet, ed. (n. 3 above), 1:345-46.], и объяснял, почему некоторые готовящиеся к церемонии вступления в религиозный орден могли спутать положение об использовании общих кроватей при необходимости из-за переполненности жилищ с официальным побуждением исполнять и допускать гомосексуальные акты.
Одно из самых длинных, наиболее полных и наиболее запутанных показаний этого слушания было дано рыцарем Жеральдом Косским из Родезской епархии [там же, стр. 379-94.]. Он уже получил отпущение грехов и был оправдан парижским епископом [там же, стр. 379.]. 12 или 13 годами ранее его принимали в Тамплиеры в Кагоре. Церемония вступления была крайне строгой. От него требовалось ответить на ряд вопросов о его соображениях о «католической вере, провозглашаемой Римской церковью» [там же, стр. 380.]. Обеты, которые он должен был принять, полностью соответствовали правилам и духу ордена, согласно заявлению Пьера Болонского, упомянутого выше: «пойми хорошо то, что мы говорим тебе; ты поклялся именем Бога и благословенной (невинной) Девы Марии, что всегда будешь послушен Магистру Ордена и любому из братьев ордена…что будешь соблюдать целомудрие, способствовать распространению и прославлению ордена, откажешься от [личной] собственности, за исключением случаев, когда она будет передана тебе старшим» [там же, стр. 381.]. Когда ему выдали плащь тамплиера, священник зачитал псалом, Ecce quam bonum, упомянутый выше другим тамплиером как побуждение к гомосексуализму [см п. 130 выше.].
Однако именно в данном случае это было описание самой обычной официальной части церемонии принятия в орден и не было связано с грехом. В качестве довеска к длинному перечню злодеяний, за которые могли бы исключить из ордена, главный настоятель упомянул следующие серьезные проступки: «если они вступали в союз друг с другом, или познавали женщину, или находились в подозрительном месте с ней наедине” [“Si commiscerentur carnalker, cognovisse mulierem, vel fuisse in loco suspecto cum ea”; Michelet, ed., 1:383.]. Однако после завершения церемонии, глава ордена якобы покинул помещение, оставив новобранцев с четырьмя или пятью служащими братьями. И почти всегда после завершения обряда, происходили якобы непристойные акты.
В недавно опубликованном издании текстов суда над тамплиерами в Оверне были приведены самые явные свидетельства гомосексуальных актов. Вильям де Борн, рыцарь Лиможской епархии, рассказал, что, когда его попросили вступить в сношения с другими братьями, согласно уставу ордена, он вступил в связь с четырьмя из них. В то время как один мужчина лежал на земле, держа себя за ступни и ноги, Вильям забирался на него и вводил свой пенис в анус лежащего ничком. Он подтвердил, что подобные действия совершались более 50 раз, и признался, что совершал их сам [Seve and Chagny-Seve (n. 3 above), стр. 148.]. При обычных обстоятельствах за такие признания на священнослужителя ордена Тамплиеров возложили бы крайне жесткую епитимью. Если бы сведения о подобных действиях дошли до главы ордена, как упоминалось выше, рыцаря бы исключили из ордена. Однако ни один из почти тысячи тех, кто давал показания, не заявил, что совершал эти акты столь часто. Только один свидетель на этом суде, Робер Курте, сержант из Клермон-Феррана, сознался в том, что имел гомосексуальные отношения; он заявил, что за 40 лет служения в ордене вступал в связь с тремя братьями [там же,стр. 215.]. Остальные 29 тамплиеров отрицали всякое участие в подобных актах.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение, вполне очевидным кажется, что и инквизиторы, и допрашиваемые тамплиеры понимали суть предъявляемых обвинений. Какая бы путаница ни существовала ранее относительно понимания содомии, обвинения против тамплиеров детально описывали то, что из себя представляли недопустимые акты: когда один целовал или обменивался поцелуями с другими не только в губы, как обычно, но и в области пупка или оголенного живота, ягодиц, основания спины (возможно, что речь шла об анусе), или в области пениса. Более того, братья якобы рассказывали, что они могли или должны были вступать в половые сношения друг с другом, что это не считалось грехом, и что многие из них в действительности занимались этим. В целом, не особо верится, что кто-либо из допрашиваемых мог неправильно понять эти вопросы. Общеизвестно, что слово «содомия» не использовалось в официальных обвинениях. Возможно, инквизиторы, или адвокаты Филиппа IV, кто формулировал эти обвинения, полагали, что термин мог быть неправильно понят всеми братьями, многие из которых были неграмотными. На акт содомии ссылались во множестве показаний, и на слушании в Оверне описание является определенно тем же, что и словарное определение этого акта.
Мы вынуждены с уверенностью согласиться с тем, что, хотя большому числу подозреваемых тамплиеров сообщалось о возможности и допустимости совершать гомосексуальные акты, очень немногие из них непосредственно свидетельствовали об этом. Невозможно выяснить, было ли предполагаемое разрешение участвовать в гомосексуальных актах на самом деле дано всем или большинству из членов братства. На судах, где почти все тамплиеры сознались в виновности (во Франции и почти по всей Италии), те немногие, кто описывал допустимые или вполне нормальные обряды приема в орден, не упоминали о подобном разрешении. Члены ордена в таких регионах, как Кипр или Англия, где крупные процессы выявили немного, или вообще никаких свидетельств виновности, решительно отрицали всякое разрешение на плотские отношения между братьями. В ходе слушаний встречались показания, основанные на слухах, относительно гомосексуальных актов, которые совершались другими лицами, но большей частью подобные показания были абсолютно необоснованными. Очень, очень немногие свидетели, число их меньше, чем можно было ожидать, подтверждали, что имели гомосексуальные отношения, и еще меньше заявляли, что сами совершали акты содомии. Но была ли данная информация опущена большинством свидетелей просто из страха перед позором или наказанием? Весьма маловероятно. Эти люди почти в один голос утверждали, что плевали на крест, отрицали Иисуса Христа и его роль спасителя душ человеческих. Конечно, совершение гомосексуальных актов после получения на них разрешения было бы куда менее тяжким грехом. В случаях упоминания об этих актах, участие в которых, как правило, описывалось как вовлечение в них кем-то другим, свидетели редко выражали отвращение, стыд или ужас. Те, кто давал показания на судах, где признания в вине не были редкостью, сообщали о том, что знали, что половые сношения между мужчинами, или содомия, являлись гнусным грехом.
Хотя мы никогда не сможем узнать правду о сексуальном поведении тамплиеров, можно признать, что сексуальные отношения в ордене всегда считались серьезным грехом, который сурово преследовался [см. Upton-Ward, ed. (n. 11 выше), statute 418, стр. 112.]. Случаи эти встречались и в других религиозных орденах, возможно, у тамплиеров даже реже. Ученые, слишком самоуверенно заявляющие, что орден тамплиеров погряз в гомосексуализме, не имеют реальных доказательств, на которых они могли бы основывать свои утверждения [Strayer (n. 56 выше), стр. 291; и по поводу недавнего обзора этой темы см Barber, New Knighthood (n. 9 above), стр. 227-28, 306-7.)].
Проведя более 20 лет за изучением этого материала, мы остаемся при мнении, что в ордене тамплиеров изредка происходили гомосексуальные контакты, как и во всех других религиозных институтах, что встречалось такое поведение не особенно часто, и что большинство тамплиеров не воспринимали подобное поведению как повод для отвращения или шутки, хотя некоторые реагировали так. Обвинения против ордена в поголовном гомосексуализме не имеют под собой никаких серьезных оснований. Мое мнение, – и оно подтверждено тысячами изученных страниц судебных показаний, – что большая часть информации, как личной, так и общественной, погребена под рутиной и крайне неправдоподобными ответами, данными под угрозами или пытками.
Энн Гилмор-Брайсон
Мельбурнский университет
