Несмотря на серьезные потери тамплиеров в сражениях, на протяжении 1240-х годов Матвей часто повторяет обвинения, до этого выдвигавшиеся императором Фридрихом и касающиеся предательских соглашений ордена Храма с мусульманами. Христианские неудачи в Святой Земле в самом деле породили подозрение, что военно-монашеские ордена, и в особенности тамплиеры, не показывали должного рвения в деле защиты владений крестоносцев. Так, например, согласно «Роману о Лисе»:
Et tant vous dis que si les Templiers
Nous avaient aides, sans etre jalous de nous,
Nous aurions toute la Syrie, Jerusalem et toute l’Egypte [Le Roman de Renart, ed. Mario Roques, 6 vol. (Paris, 1960), vol. 5, p. 45; см. также критику Rostanh Berenguier в P. Meyer, “Les derniers troubadors de la Provence,” Bibliotheque de l’Ecole des Chartres 30 (1869): 497-98.].
CВ 1278 году Папа Николай III угрожал всем трем орденам церковными и гражданскими санкциями в том случае, если они не будут поддерживать необходимое количество солдат в Палестине [Les registres de Nicolas III, ed. J. Gay, Bibliotheque des ecoles francaises d’Athenes et Rome (Rome, 1898-1938), p. 51; Sylvia Schein, “The Templars: The Regular Army of the Holy Land and the Spearhead of the Army of Its Reconquest,” в I Templari: Mito e Storia, eds. G.Minnucci and F. Sardi (Siena, 1987), pp. 16-17.]. С течением времени образ мученического рвения, приписываемый тамплиерам и подтверждаемый мусульманскими источниками, уступил место противоположным слухам и обвинениям в предательстве и трусости. Силу факта предполагаемое отсутствие у тамплиеров всякого христианского усердия приобрело лишь во время процесса над орденом во Франции, когда королевские адвокаты выискивали малейшие доказательства, способные поддержать обвинения рыцарей Храма в ереси. На встрече с Папой Клементом V в Пуатье (май 1308 года) Гийом де Плезиньян утверждал, что per defectum ipsorum Terra Sancta dicitur perdita et pactiones secretas cum Soldano sepius dicuntur fecisse [Papsttum und Untergang des Templerordens, ed. H. Finke, 2 vols. (Munster, 1907), vol. 2, pp. 139-45.]. Сам Матвей Парижский в дальнейшем, рассказывая о текущих событиях в Святой Земле, также ставит под вопрос верность тамплиеров. Как минимум дважды он обвиняет рыцарей в том, что они становились источниками слухов, на самом деле оказывавшихся ложными (C.M. IV, pp. 64-65; V, 87; V, 118) [Все же, под 1221 годом, сообщая о письме Пьера де Монтагю к Уолтеру, епископу Элна, где речь идет о состоянии Святой Земли и армии крестоносцев в Египте, Матвей называет показания магистра «заслуживающими доверия» (fide dignis), C.M., III, 64-66. В единственном случае, когда Матвей непосредственно сообщает об измене одного тамплиера, принявшего ислам, его рассказ лишен какой-либо злобы, см.: C.M., V, 387; III, 49. О феномене перехода в ислам среди членов военно-монашеских орденов, см.: Helen Nicholson, Templars, Hospitallers and Teutonic Knights, pp. 84-85.].
Многочисленные упоминания «Великой Хроники» о мнимом предательстве тамплиеров намекают на дилеммы, стоявшие перед поколением современников Матвея Парижского и связанные с законностью самой «праведной войны» (Bellum Justum) на христианском Востоке. Непрекращающиеся военные поражения ставили обыкновенного хрониста перед двумя главными альтернативами, а именно: что в рядах крестоносцев существовала измена, или, что было более пугающим, что многочисленные усилия в Святой Земле не встречали Божьего одобрения и поэтому не заслуживали победного венка. Тамплиеры же выступали в роли идеального решения данной проблемы, поскольку их собрания были окутаны тайной, они имели тесные контакты с местным населением в Палестине и обладали легендарным богатством как в Европе, так и в Леванте, что вступало в открытое противоречие с их обетом бедности. И самое худшее, возможно, что все эти мнимые пороки и мешали христианам одержать столь долгожданную победу. Отсюда и желание обвинить тамплиеров в крушении государств крестоносцев – тенденция, хорошо прослеживаемая в Chronica Majora.
Матвей рассказывает, что через два года после поражения у Газы военные ордена отправили посольство к Малеку Салиху Наджмеддину с просьбой об освобождении пленных. И вновь хронист превращает султана в рупор христианской морали и приписывает мусульманскому правителю очень серьезные обвинения против тамплиеров и госпитальеров:
Какие же негодяи эти христиане, те, кого мы называем тамплиерами и госпитальерами, отступники от своего закона и ордена. Сначала, несколько лет назад, они возжелали вероломно предать своего императора Фридриха, пилигрима на службе Господа… Опять, эти люди, которые все обязаны любить своих братьев как самих себя и помогать им в нужде, уже пять лет как воюют друг с другом и лелеют чувство непоколебимой взаимной ненависти… Эти тамплиеры нагло нарушили перемирие, заключенное упомянутым графом Ричардом [Корнуоллом], желая выказать ему свое презрение, тому, которого они называли мальчишкой [Негодование тамплиеров по поводу вмешательства Ричарда Корнуолла в их местные дела было, вероятно, связано с незрелостью графа (ему было всего лишь 30 лет), отсутствием у него военного опыта и его слабыми представлениями о запутанных интригах государства крестоносцев.], и желая оскорбить своих братьев госпитальеров. Также и в битве, недавно произошедшей между ими и нами, их вождь и знаменосец (которого они называют Balcanifer), в противоречие с уставом своего ордена, был первым, кто покинул как беглец поле битвы [См. устав ордена в The rule of the Templars, nos 177-79, pp. 62-63, and Matthew Bennet, “La Regle du Temple as a Military Manual,” pp. 178, 180.]. Теперь, добавляя зло ко злу и громоздя грех на грехе в правилах своего ордена, они пытаются добыть освобождение своим магистрам и братьям, попавшим в плен, предлагая огромную сумму денег, тогда как мы знаем, что согласно уставу их ордена, они могут быть выкуплены только определенным поясом или накидкой (C.M. IV, 524-26) [Giles, Matthew Paris, vol. 2, p. 147.].
Неудивительно, что после демонстрации таких подробных знаний о правилах ордена и такой консервативной ревности в деле их соблюдения Малек Салих отказал просьбе рыцарей в выкупе пленных. Согласно версии Матвея некоторые из членов окружения султана посоветовали прибегнуть к услугам посредника – императора Фридриха, «которого наш правитель любит и уважает более других людей» [Перед отправкой в крестовый поход Фридрих установил дипломатические связи с аль-Камилем. Около 1226 года посланник султана, эмир Фахр ад-Дин, прибыл ко двору императора просить поддержки против правителя Дамаска, недавно заключившего альянс с хорезмийцами. Во время пребывания Фридриха на Ближнем Востоке взаимопонимание между двумя правителями окрепло. См.: David Abulafia, Frederick II, pp. 170-93.]. Довольно очевидно, что военно-монашеские ордена, и в особенности тамплиеры, вряд ли могли применить этот совет на практике (C.M. IV, 526).
Последние высказывания, вложенные Матвеем в уста Малека Салиха, указывают на главные аспекты, сформировавшие его собственное отношение к военно-монашеским орденам, в особенности к тамплиерам. К таковым относятся взаимоотношения орденов с христианскими лидерами и продолжающийся конфликт между тамплиерами и госпитальерами. Что же касается отношений ордена Храма с предводителями крестоносцев, то крестовый поход Людовика IX (26 августа 1248 года – 24 апреля 1254 года) предоставил Матвею очередную возможность развить свою точку зрения. «Великая Хроника» подробно описывает прибытие Людовика в Египет, занятие им Дамьетты без особенного сопротивления (6 июня 1249 года) (C.M. V, 139-43) и его победу при Мансуре (8 февраля 1250 года) (C.M. V, 143-46). После этого Матвей сообщает о ссоре между Робертом д’Артуа, братом короля, представленным эгоистичным и тщеславным человеком (C.M. V, 147), и Гийомом де Соннаком, магистром тамплиеров, которого Матвей описывает как «мужа разумного и осмотрительно», весьма компетентного в военном деле (C.M. V, 148). Не соглашаясь с советом Гийома дать армии отдохнуть в ожидании королевских подкреплений, граф Артуа выступил против орденов с резкой обличительной речью, которую Матвей подробно фиксирует:
Вспомните о древнем вероломстве тамплиеров! О широко известных подстрекательствах госпитальеров!.. вся страна Востока была бы уже давно в наших руках, если б только нам, мирянам, не препятствовал обман тамплиеров, госпитальеров и других, называющих себя религиозными людьми… Тамплиеры, госпитальеры и их прихвостни боятся, что когда вся страна окажется подчинена власти христиан, их владычеству, подпитывающемуся их богатыми доходами, придет конец. Отсюда их стремление вредить разными путями христианам, которые, подвизавшись в крестоносном деле, приезжают сюда, и придавать их смерти вместе с сарацинами всякими изменническими уловками. Разве не является Фридрих, который сам испытал на себе их предательство, наиболее подходящим свидетелем в этом деле? (V, 149-50) [Giles, Matthew Paris, vol. 2, pp. 368-69.].
Хотя Матвей не сомневаясь критикует поведение графа, обвинения против орденов, которые он приписывает Роберту д’Артуа, наслуживают некоторого внимания, поскольку они включают в себя по крайней мере два пункта, которые еще не раз будут повторяться: секретные договоры тамплиеров с мусульманами, и их тайное желание упрочить свою гегемонию в Святой Земле путем воспрепятствования полной победе христианских сил в регионе. Шестью годами ранее в связи с письмом, написанным Арманом де Перигором к Роберту Сандфорду о критическом положении дел в Святой Земле, Матвей замечает, что жалобы Великого магистра были встречены с неодобрением из-за дурной славы тамплиеров и госпитальеров:
Из-за того, что рассказывают, что они постоянно провоцируют ссоры между христианами и сарацинами, чтобы во время войны они могли собирать деньги с пилигримов, прибывающих отовсюду; и из-за царящего среди них разногласия, и из-за того, что они хотели захватить императора… Поэтому то христиане, помня обо всех этих вещах, всегда думают, что они скрывают какой-то обман и что под обличьем овцы прячется волчье вероломство. Ведь если бы не было никакого обмана и измены, многие храбрые западные рыцари опрокинули бы ряды мусульман и обратили бы их в беспорядочное бегство (C.M. IV, 291) [Ibid., vol. 1, p. 484.].
Что же касается событий 1250 года, то графу Артуа удалось уговорить христиан начать атаку, закончившуюся полным поражением [См. изображение армии крестоносцев, атакованной сарацинами, The Illustrated Chronicles of Matthew Paris, p. 168.]. Сам граф погиб, как и Уильям Лонгспи [S. D. Lloyd, “William Longespee: The Making of an English Crusading Hero,” Nottingham Medieval Studies 34 (1991): 41-70.] и большая часть христианской армии. Лишь двоим тамплиерам и одному госпитальеру удалось спастись (C.M. V, 150-54). Это сражение стало прелюдией к отступлению от Мансуры, во время которого армия Людовика была разбита, а король сам попал в плен (6 апреля 1250 года) (C.M. V, 154-59) [William Jordan, Saint Louis and the Challenge of the Crusade: A Study in Rulership (Princeton, 1979), pp. 125-33.]. Оценивая гибельные последствия кампании, Матвей еще раз подчеркивает большое количество тамплиеров, погибших на боле боя вместе с рыцарями других орденов (C.M. V, 158) [Сравните с показаниями Жуаинвиля, Memoirs of the Crusades, trans. Frank Marzials (London, 1908), pp. 208-12.]. В последствии во время пребывания короля Людовика в Акре Chronica Majora находит тамплиеров в королевском окружении, советующих монарху в вопросах стратегии и политики (C.M. V, 164, 257, 433), а позже активно участвующих в сборе средств для его выкупа (C.M. V, 174) [Об экономической роли тамплиеров в Святой Земле см.: Leopold Delisle, Memoire sur les operations financieres des Templiers (1889, reprint Geneve, 1975), pp. 31, 7-9.]. Хотя король был обычно в хороших отношениях с орденом, Людовик значительно ограничил политическую свободу тамплиеров: он аннулировал их договор с правителем Дамаска по причине того, что они не попросили сначала королевского разрешения. Людовик даже публично наказал маршала, проводившего переговоры [Joinville, Memoirs, pp. 263-64.].
Последнее упоминание «Великой Хроники» об участии тамплиеров в обороне Святой Земли относится к 1257 году и связано с татарской угрозой [Об отношении Матвея к монголам см.: J. J. Saunders, “Matthew Paris and the Mongols,” pp. 116 ff.]. После сообщения о позорном призыве татар, обращенном к «тамплиерам и госпитальерам и другим обитателем Святой Земли ради их подчинения невыносимому ярму», Матвей похвально отзывается о решимости обоих орденов, солидаризируясь с их утверждением, что:
Они приняли обет и посвятили себя службе Господу не для того, чтобы жить в роскоши и удовольствии, но для того, чтобы умереть во имя Христа, который в этой самой земле не отказался от мученической смерти ради искупления всего человечества. Пусть тогда, говорили они, эти татары, эти демоны из тартара приходят, и они найдут слуг Христовых готовыми к битве ради защиты христианского закона (C.M. V, 655) [Giles, Matthew Paris, vol. 3, pp. 250-51.].
И все же восхищение, испытываемое Матвеем перед тамплиерами, целиком исчезает, как только дело касается их долгого соперничества с госпитальерами. Важность данного вопроса хорошо отражена в той постоянности, с которой хроника к нему возвращается (в года 1240, 1241, 1243, 1244, 1257). Более того, подчеркивая всю строгость антагонизма между доминиканцами и францисканцами, Матвей приводит в пример военно-монашеские ордена, чей конфликт humani generis inimico zizania seminante, ortum est discordiae enorme scandalum (C.M., IV, 279) [Об отношении Матвея к доминиканцам и францисканцам см.: Thomson, “The Image of the Mendicants,” p. 34.]. В своем первом сообщении о борьбе между тамплиерами и госпитальерами Матвей цитирует рассказ Ричарда Корнуолла о своем крестовом походе (1241 год), в котором автор сожалеет, что:
Братья-близнецы, ссорящиеся в лоне своей матери, чьей задачей было защищать ее, возгордившись в своем богатстве, вскормили и спровоцировали вражду, позволив ее росткам распространиться вдаль и вширь (C.M., IV, 139).
После отбытия Ричарда из Святой Земли и отказа тамплиеров соблюдать перемирия, им подписанные, Матвей называет в качестве истоков действий тамплиеров зависть и похоть (C.M., IV, 167-68) [Эта точка зрения была довольна близка собственным замечаниям Матвея о рыцарях во время крестового похода Ричарда Львиное Сердце, см. выше сноску 39.]. Через два года, после того, как тамплиеры напали на госпитальеров в Акре и изгнали тевтонских рыцарей с их земель (1243 год), Матвей предупреждает, что тем самым они «навлекут на себя гнев Божий» (C.M., IV, 256). В данном примере следует заметить, что то, что Матвей представляет как новую стадию долгого соперничества двух орденов, было, на самом деле, одним из аспектов гражданской войны, развернувшейся в государстве крестоносцев между императорской партией, поддержанной в тот момент госпитальерами и Тевтонским орденом, и партией баронов, на стороне которой были тамплиеры [Сравните с версией представителя партии баронов и свидетеля событий Филиппа Новарского , Philip of Novara “Memoires,” в Les Gestes des Chiprois: Recueil des Chroniques francaises ecrites en Orient aux XIII et XIVe siecles, ed. G. Raynaud (Paris, 1887), pp. 125-27.]. В своей последней записи под 1259 годом Матвей, однако, использует против братьев ордена Госпиталя ту же самую критику, что и ранее против тамплиеров [Хотя у нас имеется недостаточно сведений для подтверждения достоверности этого рассказа, он, возможно, имеет в виду войну святого Саввы, в которой данные два ордена поддерживали противоположные стороны, не прибегая к вооруженному вмешательству.]:
Те, на кого обычно смотрели, как на законных защитников церкви, теперь же оказались самыми кровожадными врагами мира, друг друга и упомянутой церкви… Госпитальеры…поднялись против тамплиеров…и…полностью их уничтожили… Никогда еще, в самом деле, не доводилось совершаться столь прискорбному убийству среди христиан, особенно духовных лиц (C.M., V, 745-46) [Giles, Matthew Paris, vol. 3, pp. 327-28.].
Хотя Матвей признает за деятельностью тамплиеров в Святой Земле чрезвычайную важность, он не забывает и об их политике в Англии или, точнее, об их взаимоотношениях с английской короной. Данный аспект «Великой Хроники», носящий, как и она вся, отпечаток антикоролевских настроений [Brandt, The Shape of Medieval History, p. 76; Vaughan, Matthew Paris, pp. 121, 133, 146, 189.], приобретает особую важность, поскольку добавляет новые данные к пониманию точки зрения Матвея на орден Храма. Хронист начинает свой рассказа о поселении тамплиеров в Англии с сообщения о пророчествах Мерлина. Затем он упоминает о любезном приглашении королем Генрихом II тамплиеров и госпитальеров и щедром королевском приеме, предложенном обоим орденам по случаю (C.M. I, 207-208) [Щедрость Генриха II по отношению к тамплиерам не была лишена политического расчета, проистекающего из событий, произошедших ранее в 1160-х годах во Франции. Получив на сохранение от короля Людовика VII три замка в Вексене, тамплиеры передали их английскому королю и бежали в Англию, см.: Roger of Howden, Chronica, ed. William Stubbs, 4 vols., R.S., (London, 1868-71), vol. 1, p. 218.]. Позже, сообщая об использовании королем Иоанном английского духовенства в своих интересах, он упоминает тамплиеров среди тех, кто подвергся налогообложению (C.M., II, под 1210 годом, 530). Это стало основанием для апелляции рыцарей совместно с другими представителями английского духовенства к папскому легату Николаю Тускулумскому о возвращении их конфискованного имущества (C.M. II, 576). Однако, когда Матвей сообщает о встрече короля с баронами в Раннимид, тамплиеры оказываются на стороне Иоанна вместе с Уильямом Маршалом, графом Пемброка (C.M., II, 588-89) [Во вступительной статье «Великой Хартии вольностей» имя Альмерика де Сен-Мауро идет следом за упоминанием папского легата Пандульфа, замыкающего список прелатов Англии. См. William Stubbs, Select Charters and Other Illustrations of English Constitutional History (1870, Oxford, 1929), p. 292. В дальнейшем Матвей подчеркивает обязанность короля, возложенную на него договором, уважать права тамплиеров наравне с правами всего английского духовенства (C.M., II, 598). Присутствие тамплиеров среди приближенных короля и их участие в управлении не уменьшились во время папского интердикта, см.: C. Cheney, “King John and the Papal Interdict” (originally delivered as a lecture at The John Rylands University, 1948) в Id., The Papacy and England (London, 1982), p. 314.].
В политических вопросах особой важности тамплиеры нередко оказывались на стороне английских королей [О тамплиерах в Англии см.: T. W. Parker, The Knights Templar in England (Tucson, 1963) и C. Perkins, The Knight Templar in the British Isles (London, 1910). Эдуард II относился с сочувствием к тамплиерам даже после их ареста в 1308 году, см.: Gesta Edwardi de Carnavan, in Chronicles of the Reigns of Edward I and Edward II, ed. W. Stubbs, R.S., 2 vols. (London, 1882), vol. 2, p. 32.]. В 1247 году Матвей сообщает о многозначительном даре, который Великий магистр Гийом де Соннак отправил Генриху III, а именно – частичку крови Христа, которую король надлежащим образом принял с молитвами и говеньем (C.M. IV, 640-41). Под 1254 годом Матвей пишет о выборе Генрихом III парижского Храма в качестве резиденции и с восхищением описывает размер здания, которое было способно вместить всю королевскую свиту (C.M. V, 478). Такие жесты доброй воли, однако, не смогли предотвратить разногласия Генриха III с орденом в дальнейшем [Так, например, под 1252 годом Матвей сообщает, что Генрих III заявил главе ордена госпитальеров, что и они и тамплиеры располагали столь многими привилегиями и льготами в Англии, что уже потеряли рассудок от своей гордыни. Поэтому король ратовал за возврат того, что было чересчур поспешно передано обоим орденам (C.M., V, p. 339).]. Матвей с сочувствием сообщает об отказе тамплиеров одолжить Генриху ссуду в 5 000 марок, которую король запросил для поддержки женитьбы сына Ричарда де Клера на дочери Ги де Лузиньяна (C.M., V, 363-64). С не меньшей симпатией рассказывает Матвей и о несогласии тамплиеров с политикой Папы Иннокентия IV, который направил средства, собранные для крестового похода, на покорение Сицилии, после того как сам предложил королевство Эдмунду, сыну Генриха III (C.M., V, 457-58).
Все приведенные выше свидетельства показывают, таким образом, что отношение Матвея Парижского к тамплиерам содержит в себе как критику, так и одобрение. Эта амбивалентность не может быть объяснена только исходя из хронологии, поскольку в отношении Матвея к тамплиерам ничего существенно не меняется после 1236 года, с которого принято отсчитывать самостоятельную работу автора «Великой Хроники». Матвей критикует скупость тамплиеров и их легендарное богатство как повторяя Гийома Тирского, так и самостоятельно, и точно так же он восхваляет их военное мужество, порой цитируя Оливерия Схоластика, а порой совершенно независимо от него. Далее, нами не было найдено существенных различий в критике Матвеем госпитальеров и тамплиеров. Практически в каждом случае, когда независимая политика рыцарей сталкивалась с противодействием, Матвей признает виновными оба ордена вместе, то же самое касается и их длительного соперничества и открытого противоборства. Такое положение дел требует дальнейшего анализа климата настроений, сделавших возможным ликвидацию ордена тамплиеров в 1312 году, что, однако, не только ни в коей мере не повредило госпитальерам, но и способствовало передачи им всех владений тамплиеров на момент ареста [Ad Providam (4 May 1312), в Conciliorum Oecumenicorum Decreta, eds. Alberigo et al. (Breisgau, 1962), pp. 319-23; что касается факторов, вызвавших упразднение ордена, см.: Sophia Menache, “The Templar Order: A Failed Ideal?” Catholic Historical Review 79-1 (1993): 1-21.].
На первый взгляд, множество противоречивых утверждений о тамплиерах в Chronica Majora и очевидные предубеждения автора хроники против рыцарей оправдывают оговорки, высказываемые современными учеными с уважением к исторической ценности труда Матвея Парижского. И все же на наш взгляд эти недостатки подтверждают оценку хроники как правдивого зеркала если не исторических событий, то по крайней мере климата настроений эпохи. Двойственное отношение Chronica Majora к рыцарям Храма отражает противоречивую точку зрения всего христианского мира XIII столетия на военно-монашеские ордена в целом и на тамплиеров в частности. Такое положение дел в основном касается многочисленных примеров, когда Матвей упоминает о мнимых договорах рыцарей с мусульманами и их секретных планах по предотвращению окончательного торжества христиан в Святой Земле. Эти слухи, отраженные в других современных источниках, парадоксальным образом не повлияли на восхищение Матвея отвагой рыцарей на поле боя, или на представление о тамплиерах как христианских мучениках в хронике, или на их сравнение с Самсоном. Эта любопытная смесь восхищения с осуждением наметила пути дальнейшего развития образа тамплиеров и привела к трагическим последствиям во время процесса над орденом во Франции. Несмотря на многочисленные попытки капетингской пропаганды очернить имя тамплиеров, источники XIV века показывают, что героический образ рыцарей не исчез даже после упразднения ордена на Вьеннском соборе [См, к примеру, Chronographia regum Francorum, ed. M. Moranville, Societe de l’histoire de France (Paris, 1891), p. 209; Jean de Paris, Recueil des historiens des Gaules et de la France, vol. 21 (Paris, 1855), p. 658; Finke, Papsttum, vol. 2, p. 50; о политике тамплиеров после падения христианской Акры см. Marie-Luise Favreau-Lilie, “The Military Orders and the Escape of the Christian Population from the Holy Land in 1291,” Journal of Medieval History 19 (1993): 201-27.].
Хотя сообщения Матвея Парижского о взаимоотношениях тамплиеров с Ричардом Львиное Сердце, Фридрихом II и Ричардом Корнуоллом часто являются крайне критичными, односторонней точку зрения хрониста здесь вновь нельзя назвать, поскольку свидетельства «Великой Хроники» зачастую противоречивы. Более того, описывая политику тамплиеров в Англии, Матвей не обнаруживает антагонизма, коего следовало бы ожидать от настроенного против короны хрониста Сент-Олбанса по отношению к союзникам короля Иоанна. Резюмируя можно сказать, что хотя и обладая сомнительной ценой с точки зрения исторической достоверности, «Великая Хроника» предоставляет ценные свидетельства о противоречивых взглядах на военно-монашеские ордена, преобладавших в христианском мире в течение столетия, решающего для судьбы Иерусалимского королевства. Более того, фиксируя ксенофобские чувства и национальное самосознание в зародыше, хроника проливает свет на тот климат настроений, который позволил Филиппу Красивому через пятьдесят лет выступить против тамплиеров, не встречая существенного противодействия. Таким образом получается, что, будучи верным отражением своего времени, орден тамплиеров, этот magnum opus, должен был утратить свое очарование.
Менаше С. Rewriting the History of the Templars According to Matthew Paris
Перевод с английского: Казаков Г.
