За благочестивым, но слабым и неспособным отшельником из Мурроне Целестином V, отрекшимся от папского престола, последовал Бенедикт Гаэтани, из древнего семейства латинских графов, известный в истории как Бонифаций VIII.
К моменту избрания ему было почти восемьдесят лет [Drumann, p. 4, Gregorovius, etc. Финке (p. 3 sq.), отвергая свидетельство современника, Феррета из Виченцы, на том основании, что «человек с талантами Бонифация просто не мог занимать менее значительное положение» в 60 лет, когда он был сделан кардиналом, заявляет, что Бонифацию было на пятнадцать лет меньше, когда он стал папой.], но, как и Григорий IX, он был еще полон сил, обладал мощными интеллектом и волей. Если Целестин имел репутацию святого, то Бонифаций был политиком — властным, беспощадным, лишенным духовных идеалов, ведомым слепой и неутолимой жаждой власти.
Рожденный в Ананьи, Бонифаций, вероятно, изучал в Риме каноническое право, знатоком которого он и был [А не в Париже, как утверждает Булей без достаточных оснований. См. Finke, p. 6.]. Он стал кардиналом в 1281 г. и представлял папский престол во Франции и в Англии в качестве легата. На соборе в Париже, созванном для организации нового крестового похода, Бонифаций обратился к нищенствующим монахам с напоминанием, что и он, и они призваны не к придворной известности или учености, а к спасению своих душ [Финке обнаружил этот документ и приводит его (pp. iii-vii).].
Избрание Бонифация папой состоялось в Кастель Нуово, близ Неаполя, 24 декабря 1294 г. Конклав был созван за день до того. Бонифаций не был популярен в народе, и когда несколько дней спустя в Неаполе распространился слух, что Бонифаций умер, то народ отпраздновал это событие с великим ликованием. По пути в Рим понтифика сопровождал Карл II Неаполитанский [Нет сомнений, что народ радовался, когда пошел слух о смерти папы. Finke, p. 45. А когда объявили о его избрании, то, говорят, люди восклицали: «Бонифаций — еретик, грешник, в нем нет ничего от христианина!».].
Интронизация сопровождалась празднествами, которые отличались небывалым великолепием. В Латеранский дворец Бонифаций ехал на белом коне, с венцом на голове, в одеянии понтифика. Рядом с ним ехали два правителя, короли Неаполя и Венгрии. За ними следовали Орсини, Колонна, Савелли, Конти и представители других благородных римских семейств. Шествию трудно было прокладывать путь через толпы коленопреклоненных зрителей. Но, как зловещее предзнаменование будущих неудач нового папы, в ходе торжеств над городом разразилась яростная буря, которая погасила все светильники и факелы в церкви. На следующий день папа отобедал в Латеранском дворце, а два короля прислуживали ему.
Пока проходили эти пышные церемонии, Петр из Мурроне почел за лучшее исчезнуть. Не желая рисковать и опасаясь возможного соперничества антипапы, Бонифаций заключил своего несчастного предшественника в темницу, где тот вскоре умер. Причина его смерти не установлена. Партия Целестина обвиняла в ней Бонифация и показывала гвоздь, который, по их словам, бессовестный папа велел вбить Целестину в голову.
С Бонифация VIII начался упадок папства. Когда Бонифаций стал папой, папство находилось на вершине развития. Когда он умер, оно было унижено и подчинено Франции. Бонифаций старался править гордо, во властном духе Григория VII и Иннокентия III, но высокомерие в нем не подкреплялось силой, дерзость — мудростью, притязания — умением распознавать знамения века [Gregorovius (V. 597) называет Бонифация «неудачным напоминанием» о великих папах.] . Времена изменились. Бонифаций не принял во внимание новый национальный дух, который сформировался в ходе крестовых походов на Востоке и вступил в конфликт со старым теократическим идеалом Рима. Франция, которая теперь владела оставшимися землями графов Тулузских, не собиралась слушаться заальпийских диктаторов. Стремясь сохранить фиктивную теорию папских прав и сражаясь против духа нового времени, Бонифаций утратил престиж, которым апостольский престол пользовался в течение двух столетий, и умер, уязвленный недостойным отношением к себе во Франции.
Французские враги даже обвиняли Бонифация в неверии и отрицании бессмертия души. Конечно, такие обвинения были хулой, но они показывают, насколько упало доверие к папскому сану. Данте, посетивший Рим в период понтификата Бонифация, яростно клеймит его во всех частях своей Божественной комедии. Он объявляет Бонифация «первоначальником новых фарисеев», узурпатором, который превратил Ватиканский холм в рассадник разврата. Поэт выделил этому папе место рядом с Николаем III и Климентом V среди симонистов в самой скорбной тени, одном из низших кругов ада [«Туда, где Симон волхв казнится, пленный; И будет вглубь Аланец оттеснен». — Рай, XXX. 147 sq. {Здесь и далее «Божественная комедия» цитируется в переводе М. Лозинского (М.,1982). Здесь и далее примечания редактора русского издания помещаются в фигурные скобки или же сопровождаются добавлением «Прим. ред.».)]. Там в земле были прорыты ямы, куда были засунуты головы пап.
…Кто так ногами плакал, в яме
сжатый…[Inferno, xix. 45 sq. 118.] «Кто б ни был ты,
поверженный во тьму Вниз головой и
вкопанный, как свая,
Ответь, коль можешь», — молвил я ему…
***
Он, совестью иль гневом уязвленный,
Не унимал лягающихся пят.
Современники так описывали понтификат Бонифация: «Он пришел как лис, правил как лев и умер как пес» intravit ut vulpes, regnavit ut leo, mortuus est sicut canis.
Его попытка контролировать дела европейских государств была скорее неудачной, чем успешной, и в этом он похож на Филиппа Красивого Французского. На Сицилии он не смог осуществить план передачи королевства от Арагонского дома королю Неаполя. В Риме он навлек на себя пылкую вражду гордого и могущественного семейства Колонна, попытавшись диктовать им, как распоряжаться фамильными угодьями. Двое из Колонна, Иаков и Петр, кардиналы, были лучшими друзьями Целестина, и вокруг них собирались сторонники этого папы. К их числу принадлежал Якопоне из Тоди, автор Stabat Mater, написавший ряд сатирических произведений против Бонифация. Колонна, возмущенные вмешательством папы в их личные дела, выпустили петицию, где отречение Целестина и избрание Бонифация объявлялось незаконным [Dupuy, рр. 225-227.]. В ней изобличалось высокомерие Бонифация. Он был представлен похваляющимся, что он выше королей и королевств даже в светских вопросах и что для него не существует закона, кроме его собственной воли [Super reges et regna in temporalibus etiam presidere se glorians, etc. (Scholz, p. 338).]. Документ распространяли в церквях. Один экземпляр оставили в соборе Св. Петра. В 1297 г. Бонифаций лишил Колонна их сана, отлучил их от церкви и объявил крестовый поход против них. Два кардинала обратились к собору (средство, к которому в последующие века прибегали многие несогласные с папскими планами). Но плацдармы этого семейства пали один за другим. Судьба последнего из них, Палестрины, была печальной. Два кардинала, с веревками на шее, бросились к ногам папы и выпросили у него прощение, но их имения были конфискованы и отданы племянникам папы и Орсини. Семейство Колонна со временем оправилось от удара и жестоко отомстило своему алчному врагу.
Бонифацию удалось склонить к повиновению немецкого императора Альбрехта. Немецкие посланники были приняты верховным понтификом. Он восседал на престоле с венцом на голове и мечом в руке и восклицал: «Я, я император!» Альбрехт принял свою корону в дар и признал, что папа передал империю от греков германцам и что электоры обязаны уступить право избрания апостольскому престолу.
В Англии Бонифаций столкнулся с яростным сопротивлением. Трон занимал Эдуард I [1272 — 1307]. Папа попытался забрать у него корону Шотландии, утверждая, что эта земля является папским леном с глубокой древности [Tytler, Hist. of Scotland, I. 70 sqq.]. Однако английский парламент [1301] быстро и остроумно ответил на это. И английский король не считал нужным отчитываться перед папским престолом за свои мирские деяния [Эдуард перенес из Скоуна в Вестминстер священный камень, на котором посвящались шотландские короли. По преданию, он был тем самым камнем, на котором спал Иаков в Вефиле.]. На этом спор закончился. А вот конфликт между Бонифацием и Францией заслуживает более детального рассмотрения.
Важным и живописным событием понтификата Бонифация был святой год, отмечавшийся в 1300 г. Это была удачная выдумка, привлекавшая в Рим толпы паломников и пополнявшая папскую казну. Говорят, даже один старик в возрасте 107 лет проделал путь от Савойи до Рима и рассказал, как его отец брал его на святой год в 1200 г. и велел ему посетить это событие век спустя. История интересная, но, похоже, 1300 г. был первым событием подобного рода [Так утверждает Hefele (VI. 315) и другие католические историки.]. Булла Бонифация, объявляющая о нем, обещала полное отпущение грехов всем кающимся и исповедующимся, кто посетит собор Св. Петра в течение 1300 г. [Potthast, 24917. Булла воспроизведена в Mirbt, Quellen, p. 147 sq. Фраза об индульгенции гласит: non solum plenam sed largiorem immo plenissimam omnium suorum veniam peccatorum concedimus. Villani (VIII. 36) говорит о ней как о «полном и абсолютном отпущении грехов, освобождении от вины и наказания”.] Итальянцы должны были оставаться в городе 30 дней, а для иностранцев было достаточно 15 дней. Позже папа распространил действие индульгенции и на тех, кто отправился паломником в Святой город, но умер по пути. Благодатное предложение не касалось только семейства Колонна, Фридриха Сицилийского и христиан, торгующих с сарацинами. Город выглядел празднично. На всеобщее обозрение был выставлен плат святой Вероники, носящий на себе отпечаток лика Спасителя. Собрались невероятные толпы народа. Историк из Флоренции Джованни Виллани, современник событий, свидетельствует на основании личных наблюдений, что в городе постоянно находилось 200 тыс. паломников и что каждый день туда приходило и оттуда уходило по 30 тыс. человек. Пожертвований делалось столько, что два клирика день и ночь находились у алтаря святого Петра, сгребая монеты граблями.
Такой зрелищный и выгодный праздник не мог остаться простым воспоминанием. «Святой год» вошел в традицию. Второе его празднование было назначено Климентом VI на 1350 г. Урбан VI, принимая в расчет краткость человеческой жизни и продолжительность земного служения Господа, постановил, чтобы святой год отмечали раз в 33 года. Павел II в 1470 г. сократил этот интервал до 25 лет. Двадцатый раз святой год отмечали в 1900 г. при Льве XIII [Булла Льва от 11 мая 1899 г. предлагала индульгенцию паломникам, посетившим базилики Св. Петра, Латеранского дворца и Санта-Мария-Мадджоре. Фрагмент этого документа гласит: «Иисус Христос, Спаситель мира, избрал один лишь город, Рим, превыше всех остальных городов для достойной и более чем гуманной цели и посвятил его Себе”. «Святой год” начинался с торжественной церемонии открытия porta santa, “святых дверей”, ведущих в собор Св. Петра, которые обычно запирают наглухо по окончании праздника. Соответствующая случаю церемония была установлена при Александре VI в 1500 г. Лев провел эту церемонию лично, трижды ударив по двери молотом и произнесши: Aperite mihi (“Откройся для меня”). Дверь символизирует Христа, открывающего путь для получения духовных благ.]. Лев распространил блага празднования и на тех, кто имел желание, но не имел возможности совершить путешествие в Рим.
Бонифаций легко нашел применение сборам святого года и другим средствам папской казны. Они позволили ему вести войны против Сицилии и семейства Колонна, а также обогатить своих родственников. Его главным фаворитом был племянник Петр, второй сын его брата Лоффреда, графа Казерты. К владениям этого любимчика добавлялось одно поместье за другим, и за четыре года Лев потратил на него громадную сумму, эквивалентную более чем пяти миллионам долларов [См. Gregorovius (V. 299, 584), который приводит подробный список имений, переданных Бонифацием семейству Гаэтани. Адам из Уска (Chronicon, 1377 — 1421, 2d ed., London, 1904, p. 259) пишет, что “даже постоянно алчущий лис все равно остается худым, вот и Бонифаций, безостановочно объедавшийся симонией, так и не насытился ею до самой смерти”.]. Непотизм был одним из преступлений, в которых обвиняли Бонифация его современники.
БОНИФАЦИЙ VIII И ФИЛИПП КРАСИВЫЙ
Одним из основных событий понтификата Бонифация был его губительный конфликт с Филиппом IV Французским, или Филиппом Красивым. Этот монарх, внук Людовика IX, был абсолютно лишен возвышенных духовных качеств, которыми отличался его предок. Он был способным, но вероломным и совершенно не стеснялся в выборе средств для достижения цели. Однако, сколь бы непривлекательным он ни был, с его правления начинается история современной Франции. В конфликте с Бонифацием он одержал решающую победу. Этот конфликт был повторением конфликта между Григорием VII и Генрихом IV, но в меньшем масштабе и с другим финалом. В обоих случаях папа находился в почтенном возрасте, а монарх был молод и целиком руководствовался эгоистическими побуждениями. Генрих прибег к избранию антипапы, Филипп же полагался на своих советников и на дух новой французской нации.
Наследник теократии Гильдебранда продолжал говорить языком Гильдебранда, но не обладал его моральными качествами. Он претендовал на высшую власть папы в светских и духовных вопросах. В обращении к кардиналам против семьи Колонна он воскликнул: «Как можем мы судить королей и князей, если побоимся выступить против червя! Пусть они погибнут навеки, чтобы они поняли: имя римского понтифика известно по всей земле, и он один владычествует над князьями» [Quomodo presumimus judicare reges et principes orbis terrarum et vermiculum aggredi non audemus, etc. (Denifle, Archiv, etc., V. 521). Эти и другие цитаты см. в Finke, Aus den Tagen Bon., etc., p. 152 sqq.]. Колонна, в одной из прокламаций, обвиняли Бонифация, что он хвалится своей властью над всеми князьями и царствами в мирских вопросах и возможностью поступать как ему угодно вследствие полноты этой власти [plenitudo potestatis]. В официальном признании императора Альбрехта Бонифаций заявил, что, «как луна не имеет света, кроме того, который она получает от солнца, так и мирские власти получают все, что имеют, от властей церковных». Еще больше претензий Бонифаций предъявил в буллах, выпущенных из-за конфликта с Францией. Папский двор поощрял эти высокомерные заявления. Испанец Арнольд де Вилланова, служивший врачом Бонифация, называет его в своих записках господом господствующих [deus deorum].
С другой стороны, Филипп Красивый был воплощением государственной независимости. За ним стоял единый народ, его окружали способные государственные деятели и публицисты, отстаивавшие его точку зрения [Авторы того времени противопоставляли новый, современный им французский народ народу предыдущего периода. Так делает автор трактата 1308 г. в защиту Бонифация VIII (Finke, p. lxxxvi). Он пишет: «Короли современного французского народа уже не следуют по стопам своих предшественников» (reges moderni gentis Francorum, etc.). Тот же автор сравнивает Филиппа с Навуходоносором, бунтовавшим против высших сил.].
Конфликт между Бонифацием и Филиппом прошел три стадии: 1) короткую стычку, которая вызвала к жизни буллу Clericis laicos; 2) решающее сражение [1301 — 1303], закончившееся унижением Бонифация в Ананьи; 3) яростную борьбу Филиппа против памяти папы, которая закончилась собором во Вьенне [См. Scholz, Publizistik, VIII, p. 3 sqq.].
