В источниках нет данных о каком-либо сопротивлении отрядам Комнинов до их столкновения с Феодором Ласкарем. Напротив, Виссарион Никейский и Критовул, независимо другот друга и, следуя в XV в. устоявшейся традиции, писали, что передача власти Комнинам на Понте происходила мирно [Bessarionos. Ό «εις Τραπεζοΰντα» Λόγος… S. 184; Critob. P. 152. 28—32.]. По Халкокондилу, первый император «получил от местных жителей власть над Колхидой и перенес свое царство в Трапезунд в Колхиде» [Laonici Chalcocandylae Historiarum demonstrationes / Ed. Е. Darkô. Budapestini, 1927. Т. 2 (далее — Chalc.). P. 218. 24-219. 2.]. Современник событий Никита Хониат отмечает в своей Хронографии: «Давид же Комнин, набрав войско из Пафлагонии и Ираклии Понтийской и частично ивирийских наемников, живущих в долине Фасиса, подчинил себе деревни и города. Расширив владения брата, которого звали Алексей, он стал его предтечей и глашатаем» [Nicetae Choniatae Historia… P. 626. 57-61. Ср. также: Georgii Acropolitae Opera… T. 1. P. 12, 18; Ephraem… P. 267. 7545-268. 7561.].
Панегирик Никиты Хониата никейскому государю Феодору Ласкарю [1206 г.] содержит еще одно указание на быстрый переход понтийских жителей под знамена Комнинов [Nicetae Choniatae Orationes et epistulae / Rec. I. A. van Dieten. Berlin, 1972. P. 139. 14-29; Никита Хониат. Речь, составленная к прочтению перед киром Феодором Ласкарем, властвующим над восточными ромейскими городами, когда латиняне владели Константинополем, Иоанн Мизийский же со скифами предпринимал набеги на западные ромейские земли / Перев. П. И. Жаворонкова // ВО. М., 1991. С. 226.]. Трапезунд, как и Константинополь, был взят в апреле 1204 г. Значит, первоначально войско Алексея и Давида состояло исключительно из небольшого грузинского отряда [который Хониат назвал ивирийскими наемниками, а Картлис Цховреба — отрядом залихских бойцов] и непосредственного окружения царевичей. Однако понтийский регионализм и сама внешнеполитическая ситуация стали консолидирующим фактором. Давид, как, видимо, и Алексей, быстро перешел к мобилизации местного населения. В Малой Азии после 1204 г. между уцелевшими греческими династами и латинскими правителями началась борьба за византийское наследство, за выход к Константинополю, не только за приобретение отдельных территорий, но и за привлечение симпатий населения [Lampsides О. О ανταγωνισμός μεταξύ των κρατών της Νίκαιάς και των Μεγάλων Κομνηνών δια την κληρονομιάν της Βυζαντινής Ιδέας // ΑΠ. 1977—78. T. 34. Σ. 3—19; Idem. La rivalité entre l’Etat des Grands Comnènes et celui de Nicée à propos de l’héritage de l’idée byzantine // Actes du XV-e Congr. Int. d’Etudes Byzantines. Athènes, 1980. T. IV. P 186-191; Prinzing G. Das Byzantinische Kaisertum im Umbruch zwischen regionaler Aufspaltung und erneuter Zentrierung in den Jahren 1204-1282 // Legitimation und Funktion des Herrschers. Vom ägyptischen Pharao zum neuzeitlichen Diktator/ Hrsg. v. R. Gundlach, H. Weber. Stuttgart, 1992. S. 129—183; Карпов C. П. После 1204 г.: Трапезунд — второй Константинополь? // Рим, Константинополь, Москва: сравнительно-историческое исследование центров идеологии и культуры до XVII в. VI Международный семинар исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». Москва, 28-30 мая 1986. М., 1997. С. 135-143.]. Количество войск и поддержка местных жителей определяли успех: так было при овладении Феодором Ласкарем Никеей и Вифинией, так было и при утверждении Комнинов на северном побережье Малой Азии. Никита Хониат бичует жителей, поддержавших Комнинов, как людей легкомысленных и неразумных, идолопоклонников и трусливых отступников. Но что делает в его описании восхваляемый им Феодор Ласкарь? Разгромив авангард Давида Комнина и взяв, по словам панегириста, тысячи пленных, взывающих о пощаде, Ласкарь не наказывает их, но лишь слегка журит, убеждая отступиться от того, кто не может даже сам себя защитить, и стать под никейские знамена. Высшая награда для Ласкаря, по словам Хониата, то, что бывшие противники примкнули к нему, отложившись от Давида, за которого три дня тому назад вступали в бой. «Брань соединила воедино ранее разделенных» [Nicetae Choniatae Orationes… P. 136, 142, 144.].
Перед нами не просто традиционная хвала доброму правителю, но курс никейской политики, зафиксированный ее апологетом. Помимо Панегирика, и Хроника Хониата отмечает, что, подойдя к городу Плусиада, перешедшему на сторону Давида, Ласкарь сумел привлечь к себе его население, лишив понтийского правителя поддержки. Это был значительный успех, так как гарнизон города славился искусными лучниками [Nic. Chon. Historia… P. 640—641.]. В свою очередь, Давид Комнин перейдя через р. Сангарий, захватил ряд крепостей и вновь приобрел Плусиаду, получив оттуда заложников, часть из которых он заключил в оковы, потому, что они перебежали к Ласкарю [Ibid. P. 641.]. Большое значение соперничающие стороны придавали поддержке духовенства. Феодору I удалось добиться того, что патриарх и все никейское духовенство клятвенно обязались всегда хранить верность Ласкарю и не поддерживать никого из его врагов, «даже внуков кира Андроника».
Священники должны были способствовать тому, чтобы «мысли и действия людей в наших провинциях, какого бы рода, славы и достоинства они не были, были направлены к славе и поддержанию» никейского императора [Патриаршая и соборная грамота, данная Ласкарю 20 марта — 6 апреля 1208 г.: Oikonomid.es N. Cinque actes inédits du patriarche Michel Autôreianos // REB. 1967. T. 25. P. 123. 33—40; Laurent V. Les regestes… Vol. I, fasc. 4. P. 7—8.]. О том, что после падения Константинополя во владения Комнинов устремлялось эллинское население столицы, свидетельствуют записанные митрополитом Эфесским Николаем Месаритом слова православных монахов, сказанные в ответ на упреки в гордыни папского легата кардинала Бенедикта: «Если бы мы были гордыми, как ты говоришь, то и мы могли бы, как остальные жители Константинополя, идти в земли императора кира Феодора Ласкаря Комнина, и в земли кира Давида Комнина… как это сделали многие, убегая от вашего постоянного угнетения и угрозы ежедневной гибели» [Heisenberg A. Neue Quellen zur Geschichte des lateinischen Kaisertums und der Kirchenunion, Bd. 1]. Значит, силы и понтийских правителей, и никейского императора пополнялись в известной мере не только за счет местного населения, но и за счет жителей столицы. Кроме того, как сообщает Акрополит, во вспыхнувших смутах само население призывало на защиту того или иного правителя, признавая его власть [Georg. Acrop., Opera… P. 12, 203.]. Проигрыш в борьбе за поддержку населения означал и общее поражение.
К 1205 г. Понтийское государство [мы называем его так, ибо это еще не была собственно ТРАПЕЗУНДСКАЯ империя] сложилось из ДВУХ частей. Одной владел непосредственно император Алексей; она в основном совпадала со старой византийской фемой Халдия. Никита Хониат отметил, что Алексей владел трапезундскими областями [Nic. Chon. Historia, P. 626. 60-62; Σύνοψις Χρονική // Sathas C. Bibliotheca graeca medii aevi. Paris, 1894. T. VII. P. 453. 4-6; Ephraem Aenii Historia… P 267. 7546—7547.], в то время как его брат Давид — землями Пафлагонии и Ираклией Понтийской, осуществляя в дальнейшем продвижение к Никомидии [Nic. Chon. Historia, P. 626.57-60, 64-71 ; Georg. Acrop., Opera… P. 12, 204 (Акрополит постоянно называет Давида «владетелем Пафлагонии» и сообщает о принятии титула Великий Комнин лишь Алексеем: Ibid., см. также Р. 18, 209); Васильевский В. Г. Epirotica saeculi XIII. Из переписки Иоанна Навпактского // ВВ. 1896. Т. 3, вып. 2. С. 275. 28-31 (владел Амастридой); Σύνοψις Χρονική… Р. 453. 3-4; 457. 11-14; Ephraem Aenii Historia… P. 267. 7545.]. Иных анклавов в составе империи не было, и для утверждений о том, что на территории Великих Комнинов в 1204-1208 гг. образовывались полунезависимые апанажи иных правителей, вроде мифического Феодора II Гавры [Savvides A. G. Byzantium in the Near East… P. 60—61; Idem. Βυζαντινά στασιαστικά… P. 252— 259; Idem. Theodore II Gabras, lord of Amisos in the Early Thirteenth Century //ΑΠ 1985. P. 44-46 (приводимые в качестве аргумента ссылки на тексты греческого историка К. Папарригопуло или на К. Хопфа, предлагавшего безосновательную конъюнктуру к Акрополиту: Гаврас вместо Саввас (Hopf К. Geschichte Griechenlands… S. 178, Anm. 57), не могут служить доказательством существования этого лица. Никаких данных о нем в современных событиям источниках нами не обнаружено).], нет никаких оснований в источниках.
Давид, очевидно, не собирался замыкаться в этих пределах, стремясь прорваться в Вифинию, где укреплялось Никейское государство, и к Константинополю. Алексей в этих походах брата не участвовал, оставаясь все время в районе Трапезунда, и, по словам Хониата, «как вошедший в поговорку Гилас, появлялся слышанным, но не видимым» [Nic. Chon. Historia, P. 626. 60-63.]. Об отношениях между двумя территориальными комплексами можно только догадываться. Во всяком случае, Давид не принял императорского титула и, по Хониату, признавал главенство брата [был его глашатаем]. Практически же он действовал на свой страх и риск.
Возможно, более активные действия Алексея сковывались постоянной сельджукской угрозой, заставлявшей его не покидать пределы Понта. Почти сразу после утверждения в Трапезунде в 602 г. хиджры [18/VIII 1205 — 7/VIII 1206 гг.] Алексей подвергся нападению султана Икония Гийас ал-Дина Кай-Хусрава I [1192—1196, 1204—1210]. Сообщивший об этом арабский хронист Ибн ал-Асир полагал, что причиной атаки было то, что после завоеваний Комнинов Иконийский султанат оказался отрезанным от черноморских портов, прервались торговые связи его с Северным Причерноморьем [русскими и кыпчакскими землями], была парализована крупнейшая и процветавшая мусульманская ярмарка в Сивасе [Об этом же свидетельствует и анонимный географический трактат хорасанского купца начала XIII в.: Аджа’иб ад-Дунйа (Чудеса мира). М., 1993. С. 24—27; Шукуров Р. М. Великие Комнины и Восток… С. 90-91.]. Султан осадил Трапезунд, но не смог взять эту сильную крепость и прорваться к морю [Ibn al Athir. Extrait de la Chronique intitulée Kamel-Altevarykh // RHC, HO. 1887. Vol. II, Partie I. P. 101 -102. Об этом походе и торговом значении Сиваса см.: Cahen С. Turcobyzantina…, N XII, Р. 92-93; Savvides A. G. К Οι Μεγάλοι Κομνηνοί του Πόντου και οι Σελτζούκοι… Σ. 176— 179. Д. А. Коробейников предполагал, что до похода Гийас ал-дина между Трапезундской империей и Румским султанатом существовал договор, предусматривавший свободный проезд мусульманских купцов через территорию империи (Коробейников Д. А. Северная Анатолия… С. 195). Мы считаем такое предположение сомнительным, учитывая смерть предыдущего султана Рукн ал-дина, разгромленного Тамар, 6 июля 1204 г. и для ведения переговоров и соглашений с ним у Трапезундской империи оказалось бы слишком мало времени (май — июнь 1204 г.). Вероятнее, что сельджукский султан использовал иной правовой повод: договоры с византийскими императорами, преемниками которых он считал Великих Комнинов. Безопасность же трапезундских правителей в их продвижении на Запад гарантировал не договор с Рукн ал-дином, но дипломатическая и военная поддержка Грузии.]. Одной из причин нападения сельджуков на Трапезунд мог стать союз Кай-Хусрава с Феодором I Ласкарем [весна 1205 г.] [Dölger F. Regesten… 3 Teil. N 1668b (весна 1205 г.). Жаворонков П. И. Дополнения к Третьему тому «Регест» Ф. Дэльгера периода Никейской империи // ВВ 1980. Т. 41. № 3. С. 184.]. В то же время, как предполагает К. Каэн, Трапезундская империя опиралась на союз с Эрзерумским эмиратом, и они вместе могли контролировать континентальные пути от побережья к Ирану [Cahen C. The Formation of Turkey… P. 93.], минуя контроль Рума. Вероятно, действия сельджуков и никейцев были согласованы, и потому датировка похода осенью 1205 г. [одновременно с захватом Плусиады Ласкарем] [Ср.: Шукуров P. М. Великие Комнины и Восток… С. 90; Коробейников Д. А. Северная Анатолия… С. 201.] представляется предпочтительной. Эта неудача толкнула позднее сельджуков на новый поход в 1214 г.
До начала мая 1205 г. войска Давида на западе не встречали сопротивления и территория под его властью простиралась до р. Сангарий. Силы Ласкаря до той поры были заняты борьбой с крестоносцами, нанесшими ему в декабре 1204 г. поражение при Пиманионе и захватившими в марте 1205 г. Адрамиттий. В начале апреля 1205 г. началась война Латинской империи с болгарами, оттянувшая силы рыцарей на Балканы [См.: Данчева-Василева А. България и Латинската империя (1204—1261 ). София, 1985. С. 61-73.] и после перемирия «латинян» с Никеей в мае 1205 г. освободившая Ласкарю руки [Sinogowitz В. Über das byzantinische Kaisertum nach dem vierten Kreuzzug// BZ. 1952. S. 349.].
Первое столкновение войск Ласкаря и Давида произошло чуть позднее, когда последний подошел к Никомидии. В «Хронике» Хониата это описано после изложения событий отъезда латинского правителя Генриха Фландрского на войну против болгарского царя Калояна [Nic. Chon. Historia, P. 619-625. О событиях см.: Longnon J. L’Empire Latin de Constantinople et la Principauté de Morée. Paris, 1949. P. 81—87; Макушев В. Болгария в конце XII и в первой половине XIII в. // Варшавские университетские известия. 1872. № 3. С. 39—46; Златарски В. Н. История на Българската държава през средните векове. София. 1972. Т. 3. С. 234; Данчева-Василева А. България и Латинската империя… С. 68-69.]. Сравним эти данные с Хроникой Жоффруа де Виллардуэна и Деяниями папы Иннокентия III. По Виллардуэну поход начался в июне 1205 г. и продолжался до зимы того же года [Villeh. § 390-391, Р. 198-202 (начало похода), § 397, 402-403, Р. 208, 212-216 (конец похода).]. Деяния вносят некоторое уточнение в последнюю дату: включенное в это анонимное сочинение письмо Генриха папе [от февраля 1206 г.] недвусмысленно свидетельствует, что Генрих прибыл в Константинополь к празднику св. Ремигия [1 октября 1205 г.] [Gesta Innocentii tertii // PL, 1890. T. 214. Col. CXLVI. Ср. примеч. Э. Фараля: Villeh. P. 217, Note 1. Значение зимы у Виллардуэна тогда следует понимать шире.]. Тогда битва при Никомидии, произошедшая, по Хониату, вскоре после выступления Генриха, должна была произойти между июлем и октябрем 1205 г., вероятнее всего — ранней осенью.
Когда авангард Давида Комнина под командованием юного полководца Синадина [Возможно, это потомок знаменитого византийского полководца Андроника Синадина, командовавшего при Мануиле I войсками именно в Трапезунде. См.: Hannick Ch., Schmalzbauer G. Die Synadenoi. Prosopographische Untersuchung zu eine byzantinische Familie // JÖB. 1976. Bd. 25. S. 125— 161; Laurent V. Andronic Synadénos ou la carrière d’un haut fonctionnaire byzantin au XIIe siècle // REB. 1962. P. 210-214..] приближался к Никомидии, Ласкарь, предприняв обходной маневр, напал на него с тыла. Синадин был застигнут врасплох и потерпел поражение. Часть его отряда была изрублена, часть бежала, а часть попала в плен, как о том говорилось в Панегирике Хониата. Итогом этих событий стало ограничение передвижения войск Давида к западу от Пафлагонии [Nic. Chon. Historia, P. 626. 64-71.]. Никомидия имела большое стратегическое значение для противников. Приобретя ее, Давид, по меткому замечанию В. Лорана, соединял два моря и отрезал никейскому сопернику выход к Константинополю [Laurent V Sceau… P. 159. A. Гарднер даже предполагала, что захватом Никомидии преследовалась цель овладения самой Никеей: Gardner A. The Lascarids of Nicea. The Story of an Empire in Exile. London, 1912. P. 75.]. Но хотя это поражение и приостановило наступление Давида, оно еще не создавало угрозы его непосредственным владениям в Пафлагонии, где он опирался на мощные приморские крепости Ираклии и Амастриды. Именно тогда Давид предпринимает меры по укреплению этих городов, возводит стены и башню Ираклии Понтийской [На башне Ираклии была сделана надпись следующего содержания, отражающая специфическое направление имперской пропаганды Комнинов, подчеркивание их легитимности и константинопольских корней: «Порфироносный Давид, цветущий побег, происходящий от царственного деда Андроника, от основания построил новую башню и искусно восстановил разрушенную вр(еменем) всю Понтоираклию». См.: Grégoire H. Notes épigraphiques // Revue de l’instruction publique en Belgique. 1909. N. S., T. LII. P. 3-6, № 8; Bees N. A. Die Inschriftenaufzeichnung des Kodex Sinaiticus Graecus 508 (976) und die Maria — Spiläotissa-Klosterkirche bei Sille (Lykaonien) // Texte und Forschungen zur Byzantinischneugriechischen Philologie. Berlin; Wilmersdorf, 1922. S. 69; Kalinka E. Aus Bythynien und Umgegend // Jahreshefte des Österreichischen Archäologischen Institutes. 1933. Bd. 28. S. 101 ; Карпов C. /7. У истоков… C. 104-105.]. Поражение Синадина имело локальное значение, было значительно преувеличено энкомиастом-Хониатом и не привело к перелому в борьбе за Пафлагонию [Ср.: Booth I. L. Theodore Laskaris and Paphlagonia… P 163.].
Но в течение последующего периода могущество и авторитет Ласкаря росли, а у Давида, отрезанного от областей Вифинии, сил не прибавлялось. Единственным выходом для него было обратиться за помощью к естественному союзнику, врагу Ласкаря — правителю [с 20 августа 1206 г.— императору] Латинской империи Генриху. С заключением этого союза хоронились планы Комнинов восстановить Византию и Давид переходил к глухой обороне. Союзные отношения были установлены до 23 августа 1206 г. [Nic. Chon. Historia, P. 640; Villeh., § 452-453, P. 266-268. С 23 августа по начало ноября 1206 г. император Генрих не был в Константинополе. Вернувшись в столицу, он послал помощь находившемуся в затруднительном положении Давиду (см. ниже).]
Инициатором второго столкновения был Феодор Ласкарь, предпринявший в октябре — декабре 1206 г. поход в Пафлагонию [Ряд авторов датировал этот поход весной 1206 г. [Gerland E. Geschichte… S. 107, Anm. 4; Longnon J. L’Empire… P. 89—90; Sinogowitz B. Über das byzantinische Kaisertum… S. 350; Stadtmüller B. Zur Biographie des Niketas Choniates(um 1150-um 1214)// BF 1966. Bd. 1 .S. 326). Контексты произведений Никиты Хониата и Жоффруа Виллардуэна, на наш взгляд, противоречат такой датировке. Следствием похода Ласкаря стало выступление против него латинян. Однако, по Виллардуэну, до конца 1206 г., после заключения перемирия с Ласкарем, латиняне не вели против никейцев военных действий (Villeh. § 453, Р. 266). В тяжелое время войны с болгарами выступление в Малой Азии было маловероятно. Поход императора Генриха к Никомидии мог произойти лишь после возвращения императора в Константинополь, то есть после 1 ноября 1206 г. (Villeh. § 452-453, Р. 266—268). Сведения об этой кампании находятся также в уже упомянутом Панегирике Никиты Хониата, написанном в конце 1206 г. (Dieten I. A., van. Niketas Chômâtes. Erläuterungen… S. 146—152). Издатель русского перевода Панегирика П. И. Жаворонков отнес поход Феодора к лету — осени 1206 г. (Никита Хониат. Речь…С. 217); Padouieeut) H. Huкejcки цареви у caвpeмeнoj им реторици // ЗРВИ. 1987. Т. 26. С. 79.]. Ласкарь сумел привлечь на свою сторону население пограничной Плусиады и подойти к Ираклии [Nic. Chon. Historia. P. 640. 13-15.]. Для никейской армии поход был нелегким: пришлось переправляться через реку Сангарий, где был обращен в бегство небольшой заслон противника. Давид осуществил ряд мер для обороны: завалив путь через горные проходы и поставив искусственные заграждения на дорогах, он расставил часть войск на выгодных рубежах в горах, вооружив их метательным оружием. Однако, расчистив проходы, Ласкарь сумел преодолеть заграждения и сжечь заслоны, никейцы проложили удобную дорогу. Войска, оставленные Давидом в горах, не получили обещанной поддержки и были разгромлены, попав в ловушку. Часть их оказалась в плену, другая — бежала. Пополнив свою армию за счет пленных, Феодор Ласкарь приблизился к Ираклии, где за стенами скрывался его главный противник. Панегирик рисует обреченность осажденного, которого спасла лишь вовремя подоспевшая помощь латинян [Nic. Chon. Orationes… P. 140-145; Nic. Chon. Historia. P. 640.]. Хониат сгущает краски: Ираклия была сильной крепостью, с большими запасами продовольствия, излишки которого Давид Комнин позже отправит в Константинополь. Да и последующие приступы Ласкаря под стены Ираклии, как писал Месарит, долгое время были бесплодны [Heisenberg A. Neue Quellen… 1923. Bd. 3. S. 25—26.].
Итак, франки в конце 1206 г. в критический для Давида момент выступили ему на помощь. Виллардуэн, не упомянув самого Давида, отметил, что военные действия велись из-за нарушения Ласкарем условий перемирия [Villeh. § 453. P. 266-268.]. Сопоставим изложение военных действий Хониатом и Виллардуэном. Первый писал, что латиняне, заняв Никомидию, создали угрозу для Феодора I, заставив его колебаться между штурмом Ираклии и спешным отходом к Никомидии, навстречу франкам. Ласкарь избрал последнее [Nic. Chon. Historia. P. 640—641 ; Nic. Chon. Orationes… P. 144—145.], так как захват Никомидии отрезал его от Никеи и Пруссия. По Виллардуэну, в районе Никомидии действовал сенешаль Романии Тьерри де Лоос [Villeh. § 455. P. 270.]. Но западнее наносился и другой удар — нацеленный в глубь никейской территории. Латиняне укрепились в г. Кизик и брали большую добычу от набегов на никейские земли [Villeh. § 453-454. Р. 268-270.]. Ласкарь, бросив осаду Ираклии, напал на латинский отряд, действовавший у Никомидии. Но тот не принял боя (вероятно, из-за малочисленности) и, по Хониату, бросив обоз и терпя потери, отошел к Константинополю. Ласкарь, видимо, не преследуя «франков», возвратился к Кизику и несколько раз пытался взять его штурмом. Борьба шла с большими потерями для двух сторон и приняла затяжной характер [Nic. Chon. Historia. P. 640; Nic. Chon. Orationes… P. 145-146; Villeh., § 454. P. 268—270.].
После того как Давид Комнин убедился в реальности помощи, которую ему могли оказать крестоносцы, он решил укрепить связи с ними. О новом договоре Хониат написал так: «Он [Давид Комнин. — С. К.]) отправил в Византий к латинянам несколько продовольственных судов со свиным засоленным мясом, обмениваясь за помощь войском. И за это он просил заключить с ним второй договор и записать его в условия письменного соглашения их с Ласкарем, а также признать все его земли зависимыми от латинян» [Ibid. P. 640. 30-35.]. Второй договор Давида с Латинской империей, в отличие от первого, устанавливал прямые отношения вассалитета. Но они, очевидно, распространялись не на всю территорию Трапезундской империи, а лишь на владения Давида, что в общих чертах соответствовало договору о разделе Византии [Partitio Romaniae], по которому Понт не входил в подлежащую разделу часть, а Пафлагония предназначалась латинскому императору, правда наряду с Синопом и Инеем, которыми управлял Алексей [Carile A. Partitio terrarum Imperii Romanie // SV. 1966. T. VII. P. 217. 6—12; Canale, da, Martin. Les estoires de Venise (Cronaca veneziana in lingua francese dalle origini al 1275)/ a cura di A. Limentani. Firenze, 1972. P. 64; Vasiliev A. A. The Foundation… P. 20-21.]. Давид не терял независимости [Ср.: Longnon J. L’Empire… P. 133.] и установленный союз был чисто военно-политическим, лишенным религиозных последствий. Местная церковь не признала унии и католических доктрин, а земли Давида и в 1206 г. рассматривались как прибежище для православного клира [Heisenberg A. Neue Quellen… Bd. 1. S. 62. Ср.: Norden W. Das Pappstum und Byzanz. Berlin, 1903. S. 183, Anm. 2; Bryer A. Trebizond and Rome… P. 290—291.]. Латинская империя получила первого союзника в Малой Азии, при помощи которого можно было сдерживать натиск со стороны Никеи и снабжать Константинополь продовольствием. О приобретении же Пафлагонии в тех условиях Латинская империя не могла и мечтать [Fallmerayer J. Geschichte… S. 86-87.].
Военные последствия союза не заставили себя долго ждать: в самом конце 1206 г. или скорее в январе — марте 1207 г. [Нижнюю хронологическую границу дают наблюдения над текстом Хроники Хониата. Историк подробно описал неудачную экспедицию румского султана против правителя Атталии Альдебрандина в 1206 г., но не привел данных о ее завершении — взятии султаном этого города в марте 1207 г. См.: Fallmerayer J. Geschichte… S. 88—89.], узнав, что Ласкарь ушел из Никеи в Пруссий, латиняне и Давид начали совместное наступление на его территорию. Давид, переправившись через р. Сангарий, разгромил укрепленные пункты Ласкаря и вновь приобрел Плусиаду, получив оттуда заложников. А 300 латинских рыцарей наступали из Никомидии на восток, но были застигнуты врасплох полководцем Ласкаря Андроником Гидом. Большинство из этого отряда погибло, а бежавшие попали в засаду и не смогли сообщить о поражении Давиду [Nic. Chon. Historia. P. 640. 35—641. 49. Об этом поражении латинян, правда, довольно туманно, упомянуто Николаем Месаритом в «Петиции» греческого духовенства Константинополя Феодору Ласкарю( 1208 г.). В сочинении сказано, что «энейды» были разгромлены и многие из них попали в плен, но некто из врагов Ласкаря по-прежнему возвышался, не склонив спину. Его покорение считалось делом будущего. Полагаем, что намек сделан на Давида Комнина: Heisenberg A. Neue Quellen… Bd. 2. S. 27, ср.: Vasiliev A. A. Mesarites… P. 180-181 (A. A. Васильев неточно перевел глагол νεύσει прошедшим временем, исказив смысл отрывка. Это явно Futurum: речь шла не о свершившемся разгроме Давида, а об ожидаемом).]. Однако вскоре между Ласкарем и императором Генрихом было заключено перемирие сроком на 2 года.
В договоре предусматривалась неприкосновенность Давида как вассала и союзника императора [апрель — июнь 1207 г.] [Villeh. § 487—490, Р. 302—304; Dölger F. Regesten… 3 Teil, 1977. № 1675 (после 15 апреля — до 24 июня 1207 г.); Gerland E. Geschichte… S. 108; Longnon J. L’Empire… P. 99.]. В 1208 г. сила и авторитет никейского правителя заметно возросли: 6 апреля он был коронован в качестве императора Михаилом IV Авторианом, избранным на патриаршую кафедру 20 марта того же года [Laurent V. La chronologie des patriarches de Constantinople au XlIIe s. (1208—1309)// REB. 1969. T. XXVII. P. 131 -133; Idem. Les Regestes… Vol. I, Fasc. 4, № 1207.]. В 1208 г., как отмечалось выше, никейское духовенство во главе с патриархом присягнуло Феодору I в том, что не будет поддерживать никого из его соперников, включая трапезундских Комнинов. Была одержана победа еще над одним греческим конкурентом — независимым правителем Сампсона Саввой Асиденом [До середины 30-х гг. XX в. господствовало мнение, что Савва был правителем причерноморского Амиса. В независимых друг от друга исследованиях Ж. Жерфаньон и П. Оргельс привели серьезные аргументы в пользу того, что византийские историки, описывавшие эти события, имели в виду не Амис, а Сампсон на средиземноморском побережье Анатолии близ Милета. П. Оргельс открыл также патроним Саввы — Асиден: Jerphanion G., de. Σαμψών et ’Άμισος. Une ville à déplacer de neuf cents kilomètres // OCP 1935. T. 1. P. 257-267; Orgels P. Sabas Asidénos, dynaste de Sampsôn // Byz. 1935. T. X, fasc. 1. R 67—80; Vasiliev A. A. The Foundation… R 24-25; Hoffmann J. Rudimente… S. 64-65.]. Осенью 1208 г. собиратель греческих земель Феодор I Ласкарь опять попытался овладеть Пафлагонией и обеспечить выход к Черному морю. Осажденный в Ираклии Давид вновь прибегнул к помощи союзников, находившихся в то время в крепости Памфилии [Valenciennes. § 551. P. 51.]. Император Генрих счел нападение Ласкаря нарушением перемирия и лично отправился в Константинополь, чтобы начать поход в Малую Азию [Ibid. § 551-552. P. 51.]. В октябре — ноябре 1208 г. [Дата установлена Ж. Лоньоном: Valenciennes, P. 52, note 4; Longnon J. L’Empire, P. 105; Idem. Sur l’Histoire de l’empereur Henri de Constantinople par Henri de Valenciennes// Romania. 1946. T. LXIX, № 274. P. 198-200.] быстрым маршем переправившись через Босфор, Генрих стал продвигаться на восток, чтобы отрезать Ласкарю путь к отступлению. Видимо, поход был так неожидан, что войска никейцев бежали самым поспешным образом, оставив осаду Ираклии. По Анри де Валансьенну, в реках утонуло более 1000 человек. Всего четыре дня не достало латинянам, чтобы пленить Феодора I. Преследование было немыслимо из-за разливов рек и начавшихся ранних холодов [Valenciennes. § 552-554. P. 51-52.], да оно и не имело смысла, коль скоро Ласкарь успел скрыться за стенами Никеи.
События 1209—1213 гг. нам практически неизвестны. Из Панегирика Месарита ясно лишь, что Феодор продолжал попытки подчинить Пафлагонию как выгодный плацдарм для борьбы с латинянами и турками. Предпринимались набеги на Пафлагонскую территорию, опустошались земли, уводился полон, угонялся скот, разрушались небольшие укрепления [Heisenberg A. Neue Quellen… Bd. 3. S. 25-26.]. Но незыблемо стояли основные твердыни — Ираклия и Амастрида, без взятия которых не была подчинена и область. Разорение территории, безусловно, способствовало ее покорению. Успех Ласкарю обеспечивали и его победы над сельджуками в битве при Антиохии на Меандре в 1211 г. и отвоевание у них Атталии в 1214 г. [См.: Жаворонков П. И. Никейско-латинские и никейско-сельджукские отношения в 1211 — 1216 гг.//ВВ. 1976. Т. 37. С. 48-61.]
