НАСТРОЕНИЕ УМОВ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ ПЕРЕД НАЧАЛОМ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ [в 1047 г.]
ПРОЛОГ
Величайшему из великих людей, Одилону, отцу аббату Клюни – монах Радульф Глабер.
Я часто разделял справедливые сожаления трудолюбивой братии нашего ордена и ваши собственные о том, что никто из современников не займется тем, чтобы передать каким-нибудь образом потомству многообразные события, которых мы были свидетелями, как в церкви Господней, так и в народе. Они совершались не для того, чтобы быть преданы забвению, и Спаситель сам объявил, что с помощью Отца и при участии Св. Духа, Он не перестанет действовать в мире до последнего часа последнего дня. На пространстве 200 лет, а именно от священника Бэды в Британии и Павла в Италии, не нашлось ни одного писателя, который попытался бы начертать историю для потомства [Из этих слов видно, как ограничено было сознание людей XI в., весь период времени – от Карла Великого до Крестовых походов; наш автор прямо переходит к себе от Павла Дьякона и ничего не знает о других историках.].
И эти два историка говорили только о своем собственном народе и отечестве. Между тем, нет сомнения, что вся Римская империя [так в Галлии называли Италию и Германию], заморские страны (то есть восток) и земли варваров (венгерские и славянские земли) представляли зрелище множества событий, которые были бы весьма полезны для людей, если бы их изложить, и послужили бы каждому прекрасным уроком благоразумия и осмотрительности. То же самое можно сказать о событиях, которые толпятся с необычайной оживленностью около 1000 г. от воплощения Спасителя нашего Христа. По вашему совету и по желанию братии, я хочу попытаться рассказать эти события, ограничиваясь одним беглым очерком прошедших времен; хотя семьдесят толковников не совершенно согласны с историческими книгами евреев относительно счисления времени от сотворения мира, но можно полагать с полной уверенностью, что 1002 г. от воплощения Слова совпадает с первым годом правления Генриха II [императора], короля саксов, и 1000 г. н. э. соответствует 13-му году правления Роберта [сына Гуго Капета], короля французов. Эти два государя считались в свое время самыми благочестивыми и самыми могущественными на материке.
Первый же из них, Генрих, получил даже Римскую империю; вот почему я избираю эпоху их правления как самую определенную, чтобы руководствоваться ею при означении времени. Впрочем, так как мне предстоит охватить в этом сочинении события всех четырех стран света (на языке того времени так обозначали всю Римскую империю в древних ее пределах), то я считаю своей обязанностью, особенно обращаясь к лицам духовным, предпослать своему труду, предпринимаемому во имя Господне, некоторые подробности относительно таинственного учения о божественной четверице [divina quaternitas], ее отношениях и гармонии.
Книга первая начинается потому объяснением четверицы, то есть мистического значения числа 4, которое, по замечанию автора, играет повсюду важную роль: так, существуют только 4 Евангелия, 4 стихии, 4 реки в раю и т. д.; наконец, 4 эпохи в истории человечества: от Сотворения мира до Потопа – царство разума; от Потопа до Моисея – царство кротости; от Моисея до Иисуса Христа – царство силы; и от Иисуса Христа до времени автора – царство правды. Затем следует краткий очерк последних событий истории Германии и Италии, после чего автор заключает свою первую книгу следующим характерным рассуждением о будущих судьбах мира, которые в ту эпоху занимали умы всех людей:
«Господь посвятил шесть дней на создание мира и в седьмой день опочил по совершении своего подвига; точно так же в течение шести веков Он творил чудеса для назидания ими человеческого рода; действительно, во все предыдущие века постоянно встречаются чудесные знамения, совершенные предвечным Провидением, до самого времени, когда Божество воплотилось в человечестве, то есть до шестого тысячелетия, к которому принадлежит и наше время; полагают теперь, что в седьмом тысячелетии труды мира должны покончиться для того, чтобы мир также опочил от дел своих и нашел свой конец в том, кто дал ему существование».
КНИГА ВТОРАЯ
Посвящена изложению событий истории Франции от Гуго Капета до 1000 г.
ТРЕТЬЯ КНИГА
I. Около этого времени [то есть около 1000 г.] венгры, жившие на берегу Дуная, вместе со своим королем приняли христианскую веру. Этот государь при своем крещении получил имя Стефана и сделался весьма добрым католиком. Он женился на сестре императора Генриха (II). С этого времени все итальянские и галльские пилигримы, намеревавшиеся посетить храм Господень в Иерусалиме, перестали ездить по морю, как прежде, и предпочитали проходить по владениям этого короля. Благодаря заботам Стефана, дорога сделалась совершенно безопасна. Он принимал всех, как братьев, и щедро оделял их. Это обстоятельство побудило бесчисленное множество знатных и простых людей предпринять странствование в Иерусалим.
Конец этой главы посвящен войне Византии с Южной Италией; в главе II автор продолжает историю Франции в начале XI в. при Роберте; но с главы III начинаются снова отступления по поводу кометы, восстановления церквей по всему миру (IV), построения монастырей (V), открытия мощей (VI) и, наконец, в главе III автор останавливается на одном, хотя отдаленном событии, но которое потрясло всех и указало на близость Крестовых походов.
VII. В это же время, а именно в 1009 г. [вернее, 1010 г.], церковь Иерусалимская, заключавшая в себе гробницу Господа нашего Спасителя, была разрушена до основания по приказанию вавилонского владетеля [Гакем, калиф Египта]. Теперь сделались известны причины этого печального события. Вот как началось это: изумительное стечение верующих со всех концов земли в Иерусалим, желавших узреть священный памятник, оставленный Спасителем на земле, привело в зависть дьявола, который решился и на этот раз обратиться к евреям, своему любимому народу, и излить яд своей злобы на служителей истинной религии. В королевском городе Орлеане жило большое число евреев, еще более завистливых, гордых и дерзких, нежели весь остальной их народ. Посовещавшись вместе о своем преступном замысле, они подкупили за деньги какого-то бродягу по имени Роберт, беглого раба из монастыря св. Марии в Мутье, который, переодевшись в другую одежду, скрывался; евреи отправили его тайно к владетелю Вавилона (то есть Каира) с письмами на еврейском языке; они тщательно вложили их в его посох и прибили гвоздями из опасения, чтобы они случайно не выпали. Посланный отправился и передал поручение в руки владетеля.
Это было дело самое вероломное и злодейское: они предупреждали калифа, говоря, что, если он не разрушит священный храм христиан, то христиане вскоре овладеют его государством и лишат его всех почестей. Прочитав это, владетель Вавилона пришел в ярость и отправил в Иерусалим воинов с приказанием разрушить храм до основания. Его воля была исполнена в точности, и клевреты его пытались даже разбить молотом саму гробницу, но их усилия были тщетны. В то же время они срыли в Рамле церковь блаженного мученика св. Георгия, бывшего прежде страхом сарацин, ибо, говорят, он поражал их зрение всякий раз, когда они намеревались овладеть церковью и ограбить ее. Некоторое время спустя узнали наверное, что в том бедствии виновна злоба евреев, и когда тайна их обнаружилась, все христиане решили единодушно изгнать евреев до последнего человека из своих земель и городов. Таким образом, они сделались предметом всеобщего отвращения. Одни из них были изгнаны, другие умерщвлены мечом, потоплены в воде или преданы всякого рода пыткам. Многие решились на самоубийство; так что вследствие такой справедливой мести во всем римском мире едва насчитывали несколько человек из евреев. Предписания епископов запрещали христианам всякую торговлю с ними. От такого приговора освобождались только те евреи, которые изъявили желание обратиться к благодати крещения и совершенно отречься от еврейских обычаев. Многие подчинились этому условию, но более по любви к земной жизни и из страха смерти, нежели в надежде вкусить радость вечной жизни; ибо все те, которые домогались тогда с ложной ревностью такой благодати, вскоре самым бесстыдным образом возвратились к своим древним заблуждениям.
Эти примеры правосудия не должны были внушить мысли о безопасности посланному Роберту, когда он возвратился на родину. Однако он начал заботливо отыскивать, не встретится ли ему кто-нибудь из его соучастников. Он нашел в Орлеане весьма небольшое число, да и те жили в постоянной тревоге; с ними Роберт вступил в прежние отношения. Но один чужеземец, бывший с ним всю дорогу и знавший хорошо цель его путешествия, случайно явился в Орлеан; заметив тесную дружбу Роберта с евреями, он немедленно объявил всем о том преступном поручении, которое было возложено на этого презренного человека ценой денег евреев. Его немедленно схватили, наказали розгами немилосердно, и он сам признался в своем преступлении. Королевские служители вытащили его за город и там на глазах всего народа бросили в пламя, где он и сгорел. Между тем евреи, пережившие ту катастрофу, сначала блуждали и бегали из одного места в другое, скрываясь в отдаленных убежищах; но вскоре, лет пять спустя после разрушения храма, они начали снова появляться небольшими группами в городах; необходимо, чтобы несколько их всегда оставалось на земле; пусть они служат живым доказательством того срама и преступления, с которым они пролили божественную кровь Христа; вот почему Божеское правосудие приостановило на время раздражение христиан против них. Как бы то ни было, по Божественной благости, мать вавилонского князя, Мария, бывшая ревностной христианкой, приказала в тот же год выстроить из ровных и обтесанных камней храм, разрушенный ее сыном. Говорят, что ее муж, отец вавилонского князя, как второй Никодим, втайне исповедовал христианскую веру. С того времени можно было видеть, как бесчисленные толпы верующих торжественно стекались со всех сторон в Иерусалим и охотно делали пожертвования для восстановления храма Божия.
После нового отступления в главе VIII об ереси, появившейся в Орлеане в 1017 г. (см. эту главу в т. 2), автор в IX, последней, главе возвращается к главному предмету и говорит о семейных несогласиях при дворе Роберта, распущенности нравов и внутренних междоусобиях.
ЧЕТВЕРТАЯ КНИГА
Содержит в I главе рассказ о переговорах пап с византийским двором о супрематии; далее говорится о новой ереси в Италии (II), о появившемся обманщике, который продавал простые кости вместо мощей (III); о страшном голоде 1033 г. (IV, эта глава в т. 2); о заботах церкви вследствие того прекратить насилия учреждением Божьего мира, и о новом падении нравов в середине XI столетия, которое повлекло за собой внутренние беспорядки и увеличение числа пилигримов (V).
VI. В то же самое время шли бесчисленные толпы со всех концов мира для посещения св. Гроба Спасителя в Иерусалиме. Никогда не поверили бы прежде, что это место произведет такое изумительное стечение народа. Сначала отправлялся туда простой народ, потом зажиточные люди; далее – могущественные короли, графы, маркизы, прелаты; наконец, чего прежде не бывало, странствование предпринимали многие женщины, богатые и бедные; встречались и такие люди, которые желали лучше умереть там, нежели возвратиться на родину. Бургундец по имени Лиутбальд, из земли Оттона, совершил пилигримство в сопровождении большого числа людей. Когда он узрел святое место, достигнув высоты Масличной горы, откуда Господь поднялся на небо в виду многочисленных и достоверных свидетелей, обещая прийти судить живых и мертвых, он пал на землю ниц и распростер руки в форме креста. Проливая потоки слез, Лиутбальд чувствовал, что его душа наполняется невыразимым восторгом, приближающим его к Богу. Некоторое время спустя, став на ноги, он протянул руки к небу, стараясь удержаться на месте, и выразил в следующих словах желание своего сердца: «Господи Иисусе,- говорил он,- ты удостоил нас снизойти с высоты своего величия на землю для спасения людей; ты с этих мест, представляющихся моему взору, оставил мир в виде человека, чтобы возвратиться на небеса, откуда пришел; молю тебя именем твоей могущественной благодати, дозволь мне не удаляться отсюда, если моя душа должна в этом же году разлучиться с телом; я желаю умереть в виду тех мест, которые были свидетелями твоего вознесения: как мое тело следовало по твоим стопам, идя на посещение твоей гробницы, так может быть и душа будет иметь счастье беспрепятственно последовать за тобой в рай».
После этой молитвы он возвратился вместе со спутниками к своему хозяину. Пошли обедать. Все сели за стол; но он с удовольствием лег на постель для отдыха, ибо, казалось, им овладевал сон. Действительно, он вскоре и заснул. Неизвестно, что ему представилось, но он внезапно закричал: «Слава тебе, Господи, слава тебе!» Спутники, услышав то, хотели разбудить его, чтобы поесть вместе с ним; но он отказался, повернулся на другую сторону и начал жаловаться на недуг. Так он оставался лежать до вечера. Тогда он подозвал к себе спутников, приобщился в их присутствии животворящих Тайн, кротко простился со всеми и отдал свою душу Богу. Без сомнения, такой человек предпринял свое путешествие в Иерусалим не из тщеславия, как многие другие, которые идут, чтобы по возвращении гордиться тем; а потому Бог Отец не отказал ему в милости, которую он просил именем его Сына Иисуса. Я получил все эти подробности из уст самих спутников Лиутбальда, которые мне рассказывали то во время моего пребывания в монастыре Бэз.
Около того же времени Одальрик, епископ Орлеана, находившийся в Иерусалиме, был свидетелем одного чуда, о котором он сообщил мне и которое стоит быть помещенным здесь. В день великой Субботы, когда весь народ собирается, ожидая огня, который нисходит чудным образом по действию Божественной благодати, и он присутствовал при этом торжестве вместе с другими. День склонялся уже к вечеру; вдруг в то время, когда надеялись, что немедленно появится огонь, какой-то сарацин из среды неверных, которые всякий раз стекались толпой на это зрелище, закричал: «Agios, kyrie eleison», – слова, которые христиане пели тотчас, когда появлялся огонь. После того этот бесстыдник начал хохотать во все горло, вырвал из рук христианина свечку, которую тот держал, и бросился бежать. Но им овладел нечистый дух, и он начал испытывать страшные мучения. Христианин преследовал его и отнял у него свечку; а сарацин в жестоких муках умер немедленно на руках своих единоверцев. Этот случай внушил справедливый ужас неверным и сделался предметом великой радости для христиан. В ту же минуту появилась Божественная благодать: огонь показался на одной из семи лампад, повешенных в том месте, и быстро воспламенил остальные. Епископ Одальрик купил одну лампаду у Иордана, патриарха Иерусалимского, вместе со священным маслом за один фунт золота. Он принес ее в Орлеан для украшения своей церкви, где она оказывала много пользы больным. Вместе с тем епископ представил королю Роберту значительный кусок досточтимого Креста Спасителя. Константин, император греков, прислал этот подарок вместе с большим числом одежд, все из шелка, королю французов, от которого он сам получил через посредство того же епископа меч с золотой рукояткой и ящик из того же металла с богатейшими камнями.
К числу иерусалимских странников следует также отнести Роберта, герцога Нормандии, который отправлялся в путь с большим числом своих подданных, неся с собой богатые подарки золотом и серебром для раздачи по дороге. На обратном пути он умер в городе Никее (1035 г.), где его и похоронили. Смерть его поразила невыразимой печалью все подвластные ему народы. Особенно сожалели о том, что он не оставил после себя законных детей для управления страной. Роберт был женат на сестре Кнуда, короля англов, но она сделалась ему до того ненавистна, что он удалил ее. Между тем он имел сына от наложницы, названного Вильгельмом (Завоеватель) по имени его деда. Перед отправлением в странствование Роберт принудил всех князей своего герцогства дать воинскую клятву, которой они обязывались признать своим государем его побочного сына, если его постигнет смерть на дороге. Действительно, они единодушно сдержали данное слово, получив на то согласие Генриха (I), короля французов. Мы уже и прежде замечали, что норманны, со времени прибытия своего в Галлию, имели почти всегда государей, рожденных, как и Вильгельм, вне брака. Впрочем, не следует слишком порицать этот обычай, если вспомнить, что дети наложниц Иакова, несмотря на свое рождение, наследовали вполне достоинства отца, как и остальные их братья, и пользовались титулом патриархов. Не следует также забывать, что и во времена империи Елена, мать первого римского императора, была также наложницей.
Некоторые начали беспокоиться, видя такое изумительное стечение народов у св. Гроба в Иерусалиме, и всякий раз, когда их спрашивали о причине такого неслыханного стремления, они благоразумно отвечали, что это верный знак, предвещающий появление презренного антихриста, которого люди ожидают к концу веков, как то предсказано в Священном Писании, и что все народы стремятся на Восток, его родину, чтобы выступить навстречу ему. Так должно исполниться предсказание Господа: «Тогда и избранные, если возможно, будут прельщены» (Матв., 24, 24). Впрочем, я не намерен, говоря так, отрицать, что верные не должны получить от верховного судьи награды за их благочестивое странствование [Эти слова нашего автора доказывают, что еще перед началом Крестовых походов в обществе проявлялась им оппозиция, и, действительно, в XI столетии начали издаваться постановления, запрещавшие отправляться в Палестину.].
Следующие две небольшие главы (VII и VIII) посвящены описанию войны христиан с неверными в Африке и похода против языческих леттов на севере.
IX. В том же, 1000 г. (автор считает время не от Р. Х., а от распятия: следовательно, 1000 год соответствует 1033 г.), 29 июня, в 28-й день луны, произошло страшное затмение солнца, которое продолжалось от шестого до восьмого часа дня. Солнце получило желтоватый цвет и сверху, казалось, имело вид последней четверти луны. Лица всех были бледны, как смерть, и все предметы сделались желтоватыми, как шафран. Изумление и страх наполнили сердца всех, и при виде такого предзнаменования ожидали с ужасом какого-нибудь события, весьма печального для рода человеческого. Действительно, в тот самый день, то есть в день рождения апостолов, римские вельможи, образовав союз против Папы, явились в церковь св. Петра, чтобы умертвить его. Им не удалось исполнить своего кровавого замысла, но зато они успели лишить Папу престола. Император, прибыв в Италию для наказания дерзости римлян, как в этом случае, так и во многих других, восстановил первосвятителя в его достоинстве. В это время во всей вселенной, как в церкви, так и в мире, господствовало презрение к законам и правосудию. Все предавались самым грубым увлечениям страстей.
Никто не мог быть ни в чем уверен: честность, эта твердая основа всего доброго, не признавалась никем. Так что нельзя более сомневаться, что земные грехи скоро утомят небо, и по слову пророка (Oc., IV, 2), неправда народов умножилась до того, что делали убийства за убийствами. Порок вошел в честь у всех классов в государстве. Спасительные меры непреклонной строгости пришли в забвение, и к нашим народам можно было, по справедливости, отнести известные слова апостола [I Коринф. ап. Павла, V, 1]: «Есть верный слух, что у вас завелось блудодеяние, и такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников». Бесстыднейшая корысть овладела сердцами всех; вера потрясена, и отсюда проистекли самые постыдные пороки, срамота, убийства, ослепленная борьба страстей, грабеж и блуд. О, небо! Кто поверит тому? Никто не решился бы произнести над собой приговора, а между тем никому не приходило в голову отказаться от преступных дел.
Четыре года спустя [ошибка: шесть лет спустя] произошло снова солнечное затмение 22 августа, в шестом часу, в 28-й день луны, по обыкновению. В том же году умер Конрад [II], император римлян, в Саксонии. Его сын Генрих (III), носивший еще при нем титул короля, управлял империей после него. Вильгельм, граф Пуатье, получив за деньги свободу у Готфрида, сына Фулько, прозванного Молотом, который взял его в плен на поле битвы и держал у себя три года, возвратился в свои владения и умер в том же году. Гуго, епископ Оксерра, знаменитый человек, окончил также свою жизнь. Райнольд, граф того же города, сын графа Ландри, женатый на дочери короля Роберта, человек отважный, пал жертвой от руки одного рыцаря ничтожного происхождения, который умертвил его. Этот убийца, справедливо опасаясь заплатить жизнью за свое преступление, воспользовался остатком дней своих, чтобы основать в честь Спасителя аббатство, в котором он был погребен и которое было им отдано в вечное владение монастырю блаженного и св. Германа. Наконец, граф Анжера, Фулько, совершив троекратное странствование в Иерусалим, умер по возвращении в Метце. Его тело было перенесено и погребено с почестями в монастыре Лош, которого он был основателем [1040 г.].
ПЯТАЯ КНИГА
I. Среди превратностей и разнообразных событий, непостоянство которых ослепляло взоры, поражало и утомляло умы всех людей, дух злобы нередко являлся людям. Весьма часто плодом таких неожиданных посещений были полезные откровения.
Какой-то монах увидел ночью, в час, когда звонят к заутрене, отвратительное существо, вступившее с ним в разговор и дававшее ему следующие советы: «Зачем вы, монахи, налагаете на себя такие бдения, посты, лишения, молитвы и тысячи других унижений в противность обычаям прочих людей? Не думаете ли вы, что то бесчисленное множество светских, упорствующих до конца своей жизни во всевозможных увлечениях, наследуют вследствие того менее вечную жизнь, на которую вы делаете притязания? Одного дня, одного часа достаточно для приобретения блаженства, которое вы ожидаете в награду за ваши добродетели. Вот, например, ты: я не могу довольно изумляться, с какой заботой ты соскакиваешь со своей постели при первом знаке, с какой решимостью ты вырываешься из объятий сна, несмотря на то, что ты мог бы вкушать сладость покоя до третьего удара колокола. Я хочу сообщить тебе чудесную тайну. Я оказываю тем плохую услугу своему делу, но моя нескромность может быть полезна тебе. Знай, что ежегодно, в тот день, когда Христос, воскреснув из мертвых, дал новую жизнь человеческому роду, он выводит из тартара все души, населяющие его, и переселяет их в горние пределы. Итак, вам нечего бояться; вы можете удовлетворять в полной безопасности своим наклонностям, страстям и чувственности». Таковы были вероломные слова, которыми дьявол-искуситель пытался обмануть доброго монаха, и он успел своим коварством обольстить его до того, что он пропустил одно утро и не явился в собрание братий. Относительно же клеветы, которую произнес дьявол по поводу воскресения Спасителя, то опровержением сему служат сами слова св. Евангелия [Матв., 27, 52]: «И многие тела святых усопших воскресли». Сказано: многие, но Евангелие не говорит – все; и католическая религия исповедует то же учение. Если же самые наглые демоны могут иногда, по закону Божественной премудрости, возвещать истину, то при этом все, что они говорят от себя, остается ложью и обманом; если их предсказания сбываются отчасти, то потому, что их появление не совсем бесполезно для людей, особенно, когда Провидение позаботится устранить действие их козней.
Не так давно я сам по милости Божьей имел подобные же видения. Когда я жил еще в монастыре св. Легерия мученика, называемом также аббатством Шампо, передо мной явилось ночью до заутрени у кровати маленькое и отвратительное чудовище, едва имевшее подобие человека. Насколько я мог рассмотреть, оно было небольшого роста, с длинной и тощей шеей, испитым лицом, черными глазами; лоб морщинистый и узкий, плоский нос, огромный рот, толстые губы, подбородок короткий и заостренный, козлиная бородка, уши прямые и острые, волосы грязные и торчащие, собачьи зубы, затылок суживающийся, выдающаяся грудь, горб на спине, отвислый зад и грязная одежда; все его тело казалось в судорожном движении. Чудовище схватилось за край кровати, где я лежал, страшно потрясло ее и начало кричать: «Ты недолго останешься здесь». Я проснулся в ужасе и увидел перед собой ту фигуру, которую я описал. Коварный щелкал зубами, повторяя: «Ты недолго останешься здесь». Я соскакиваю с кровати, бегу в монастырь; распростираюсь у подножия алтаря св. отца Бенедикта и, пораженный страхом, долго остаюсь в таком положении. Тогда я начал перебирать тщательно в моей памяти все прегрешения и тяжкие проступки, совершенные мной с детства или по невниманию, или по дурным наклонностям. Я припомнил со страхом особенно то обстоятельство, что до тех пор я тоже никогда не приносил покаяния из любви к Господу или из страха перед его правосудием. Я был глубоко смущен и вместо молитвы мог обратиться к Богу только со следующими словами: «Господи Иисусе, пришедший спасти всех грешных, сжалься надо мной по твоему бесконечному милосердию». Впрочем, я не боюсь теперь исповедать, что не только мои родители развили во мне склонность к греху, но и мой собственный характер был непреклонен, а мое поведение было в высшей степени преступно. Я имел дядю монаха, который силой вырвал меня из суеты мирской жизни, соблазнявшей меня более других. Мне было почти двадцать лет, когда я облекся в монашескую одежду.
Но, увы, с принятием этой одежды я не изменил сердца: всякий раз, когда мои духовные отцы и братья давали мне мудрые советы, внушаемые святой благодатью, дух мой раздувался строптивой гордыней и становился щитом против спасительных увещаний. Чувствуя себя неловким со старцами, лишним для монахов моего возраста и обременительным для молодых, я сознавал всегда, что мое присутствие всех стесняет, а отсутствие радует. Все эти причины и некоторые другие побудили братию монастыря св. Легерия изгнать меня из своей общины; впрочем, они знали, что мои литературные сведения, известные им лично, доставят мне легкое убежище повсюду.
Когда я был помещен впоследствии в монастыре св. Бенигна мученика в Дижоне, подобный же дьявол, или, скорее, тот же самый, явился мне в опочивальне братии. Это было на рассвете. Он вышел из отхожего места и начал кричать: «Где мой ученик? Где это мой ученик?» На следующий день почти в том же часу молодой монах легкомысленного характера по имени Теодорих убежал из монастыря, бросил монашескую одежду и вступил на некоторое время в свет. Впрочем, после его сердце почувствовало раскаяние, и он возвратился к тому святому порядку, от которого бежал.
Третий случай произошел, когда я находился в монастыре Мутье, посвященном блаженной Марии Приснодеве. Ночью, когда ударили к заутрене, я не проснулся тотчас, как то следовало бы, ибо я был утомлен, не помню, какой-то работой накануне; впрочем, услышав знак, я поднялся. Некоторые из братии, не могшие избавиться от дурных привычек, остались со мной, тогда как другие побежали в церковь. Едва эти последние оставили опочивальню, как дьявол, запыхавшись, поднялся по лестнице и прислонясь к стене и заложив руки за спину, повторил два или три раза: «Я, я останусь с теми, которые остаются». Этот голос меня разбудил; я поднял голову и узнал того дьявола, который являлся мне уже два раза. Три дня спустя один из братии, имевший привычку оставаться спокойно в постели, уступая внушениям дьявола, осмелился выйти из монастыря и оставался 6 дней с мирянами, разделяя с ними их бурную жизнь; но в седьмой день его взяли и привели в монастырь. Впрочем, так как подобные явления, по свидетельству св. Григория, извещают одних о их погибели, а другим служат предостережением для изменения образа жизни, то да обратятся посланные мне видения на спасение моей души. Вот о чем я прошу в своих молитвах Иисуса нашего Спасителя и нашего Искупителя. Но одно обстоятельство заслуживает обращения на себя внимания потомства; а именно: всякий раз, когда кто- нибудь имел видение злых или добрых духов, за этим чудом следовала его смерть, для которой то видение служило предзнаменованием. В доказательство того я могу представить тысячи примеров; но достаточно рассказать некоторые, чтобы убедить людей в подобном случае быть весьма внимательными и не впасть в обман.
Весь конец этой главы и посвящен примерам видений, за которыми следовала смерть. Последующие же главы (II—V) этой книги заключают в себе отрывочные рассказы о внутренних междоусобиях при короле Генрихе I, о новом солнечном затмении, о несогласиях в епископстве Лионском по поводу смерти епископа Бургарда; и в заключение приводится эдикт Генриха I против симонии и упоминается о вступлении на папский престол Григория VI в 1044 г. На этом событии завершается труд автора.
Historiarum sui temporis Libri V.
Текст приводится по изданию:
“ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ.Крестовые походы (1096-1291 гг.)”.
Составитель М. М. СТАСЮЛЕВИЧ
3-е издание, исправленное и дополненное. АСТ Москва 2001
