Затѣмъ идетъ право на золотыя и серебряныя находки и на клады, такъ какъ виновникъ находки получалъ только треть ея стоимости, а остальное переходило къ королю [Ass., t. II, chap. CCLXXXIII, p. 214. — Читай въ Guibert, liv. VII, разсказъ о кошелькахъ, наполненныхъ золотомъ, которые были найдены и представлены королю.]; наконецъ ему принадлежала треть военной добычи, отнятой у непріятеля и дѣлившейся по обычаю между побѣдителями [Guill. de Tyr во многихъ мѣстахъ своей Исторіи изображаетъ, какъ сеньоры дѣлятъ добычу между собою. Въ 1122 г. христіане, послѣ пораженія египтянъ, дѣлятъ между собою имущество побѣжденныхъ по законамъ войны, ‘jure bellorum dividentes spolia“ (liv. XII, chap. XXI, p. 545). Въ другомъ мѣстѣ принципъ дѣлежа точно опредѣленъ: „In violenter effractis urbibus, id hactenus apud nos pro lege obtinuit consuetudo, ut quod quisque ingrediens sibi rapit, id sibi et heredibus suis perpetuo jure possideat“ (liv. XVII, chap. XXVII, p. 805). — Joinville (chap. CLXIII) напоминаетъ, что добрые обычаи „Святой Земли таковы, что когда берутъ города у враговъ, то имущество, найденное тамъ, должно достаться королю въ размѣрѣ одной трети“. Такимъ образомъ объясняются довольно частые случаи, когда мы видимъ, что король не пользуется своей прерогативой и отказывается въ пользу того или другого отъ своей трети добычи (Cod. Dipl., t. I, № 51, p. 51).]..
Къ этому источнику доходовъ слѣдуетъ присоединить приходившуюся на долю короля часть многочисленныхъ военныхъ контрибуцій, уплачивавшихся непріятелемъ въ пользу франковъ. Арабскіе историки никогда не упускаютъ случая упомянуть о тяжелыхъ даняхъ, налагавшихся ненасытнымъ побѣдителемъ на мусульманскоѳ население [Ibn-al-Athir, le Kamel (Hist, ar., t. I, p. 202). Въ 1099 году франки наложили контрибуцію въ 12.000 золотыхъ, по мнѣнію однихъ, и 20.000, по мнѣнію другихъ, на жителей города Аскалона. Также въ 1101 г. (ibid., р. 208) они собираютъ дань съ городовъ Серуджъ и Кесаріи. — Abouiféda, Annales (Hist, ar., t. I, p. 10), дань, уплаченная въ 1111 г. владѣльцами Алеппо (32.000 золотыхъ, не включая въ эту цѣну коней и ткани), Хейзера (4.000), Хама (2.000), Тира (7.000).]. Они въ энергичныхэнергичныхъ выраженіяхъ оплакиваютъ роковую судьбу, предающую въ руки враговъ Мухаммеда деньги, необходимыя для образованія многочисленныхъ христіанскихъ армій [Когда, въ 1168 г., франки, подъ предводительствомъ Амори I, вторглись въ Египеть и блокировать Каиръ, Chaver, правители города, передалъ имъ, какъ выкупъ за заключеніе мира, сумму въ милліонъ египетскихъ динаріевъ: «мы принимаемъ деньги, говорили франки, чтобы употребить ихъ на увеличеніе нашихъ силъ, чтобы набрать много войска» (Ibn-al-Athir, Hist, des Atab., Hist. ar., t. II, 2-e partie, p. 248).].
Писатели сообщаютъ не менѣе поучительныя свѣдѣнія, когда перечисляютъ пошлины, взимавшіяся королевскою властію при совершеніи продажъ и куплей [Ass., t. II, Liv. des Ass. de la Cour des Bourg., chap. CCCII, p. 224.— Всякій покупатель дома или поземельнаго участка долженъ заплатить безанъ и рѣзь. Chap. XXXI, р. 36, упоминаетъ, что пошлину долженъ платить не только покупатель, но также и продавецъ.]. Но въ особенности они позволяютъ оцѣнить значительность доходовъ, вытекавшихъ изъ судебныхъ прерогативъ короля. Королевская казна извлекала выгоду изъ отправленія правосудія главнымъ образомъ посредствомъ штрафовъ и конфискацій. Во многихъ главахъ Ассизовъ устанавливаются размѣры этихъ штрафовъ, измѣнявшихся сообразно лицу или важности преступленія, но налагавшихся въ такомъ огромномъ числѣ случаевъ, что они должны были приносить значительный доходъ казнѣ.
Такъ, напримѣръ, обвинявшійся въ нанесеніи побоевъ и ранъ долженъ былъ заплатить суду сто безановъ [Ass., t. II, Liv. des Ass. de la Cour des Bourg., chap. CCXCV, p. 221.]; истецъ, проигравшій процессъ, долженъ былъ внести семь съ половиною су [Ibid., chap. CCXCIII, p. 221.]; если обвиняемый обманывалъ судъ, съ него взыскивался штрафъ въ пользу присяжныхъ и сеньора данной мѣстности [Ibid., chap. CCLXVIII, p. 203.]. Вмѣстѣ съ судебными пенями большую выгоду приносила также и конфискація. Авторъ Книги для короля перечисляетъ двѣнадцать поводовъ, ведшихъ къ абсолютной конфискаціи (ä tosjorsmais), въ числѣ которыхъ находятся: поднятіе оружія на сюзерена, поддѣлка монетъ, бѣгство съ поля битвы и отравленіѳ вассаломъ сеньора [Ass. t. I, Liv. au Roi, chap. XVI, p. 616. Эта глава сообщаетъ намъ, что законъ касательно конфискаціи леновъ изданъ Балдуиномъ II: „По постановленію короля Балдуина II“.]. Правда, Ибелинъ допускаетъ только девять такихъ поводовъ, по большей части отличающихся отъ приводимыхъ предыдущимь юристомъ [Ass.. t. I, Liv. de Jean d’lbelin, chap. CXC, p. 303 и CXCI, p. 305.], но это несходство легко объясняется трудностью установить въ данномъ случаѣ точную номенклатуру преступленій. Ассизы суда горожанъ налагаютъ то же самое наказаніе за поступокъ, о послѣдствіяхъ котораго умалчиваютъ оба юриста верховнаго суда; на основаніи этихъ Ассизовъ, рыцарь или горожанинъ, обвинявшійся въ томъ, что онъ женился на двоюродной сестрѣ или на другой родственницѣ, терялъ свой ленъ и долженъ былъ поступить въ монастырь [Ass., t. II. Liv. des Ass. de la Cour des Bourg., chap. CLXI, p. 109.]. Говоря по правдѣ, очень возможно, что это правило нѳ соблюдалось строго; мы не видимъ, чтобы Торонскій сеньоръ и коннетабль королевства Гонфруа III, котораго заставили развестись съ Изабѳллой по причинѣ ихъ родства, былъ бы заключенъ въ монастырь или лишенъ своихъ леновъ и своѳго сана [Jacq. de Vit., chap. XCVIII, p. 1121. — Ernoul, chap. XXIV, p. 267, 268.]. Во всякомъ случаѣ изъ этихъ документовъ слѣдуетъ, что человѣкъ, обвиненный въ злодѣйствѣ, присуждался къ полной потерѣ своѳго лена, безъ всякаго изъятія для его наслѣдниковъ.
Наконецъ, въ нѣкоторыхъ исключительныхъ обстоятельствахъ, вассалъ долженъ былъ платить сюзерену денежную подать или феодальную помощь. Если, напримѣръ, король находился въ плѣну у непріятеля, то вассалы были обязаны или заплатить за него выкупъ или предложить себя въ заложники, или же продать свои лены, чтобы собрать необходимую денежную сумму [Ass., t. I, Liv. au Roi, chap. VII, p. 611. Въ томъ случаѣ, если вассалы не въ состояніи уплатить выкупъ за короля, „они обязаны по закону поступить заложниками за своего вождя сеньора по закону“. Liv. de Jean d’lbelin, chap. CCXLIX, p. 397: „Вассалы обязаны продать свои лены по общему согласію, каждый лень, за сто безановъ“. — Beugnot. (Ass., t. I, p. 379), note a) замѣчаетъ, что невѣроятно, чтобы принципы, приведенные Ибелиномъ, когда-либо были примѣнены въ жизни: „Продажа всѣхъ леновъ іерусалимскаго королевства, говоритъ онъ, если даже предположить, что возможно было бы найти покупателей, произвела бы настоящій переворотъ въ управленіи этой страны“. Мы знаемъ, что въ самомъ дѣлѣ два іерусалимскихъ короля попали во власть сарациновъ: Балдуинъ II съ 1123—1124 (Guill, de Tyr, liv. XII, chap. XVII, p. 536, 537) и Лузиньянъ въ 1187 r. (Ernoul, chap. XIV, p. 170). Ho первый освободился изъ плѣна посредствомъ выкупа (Guill, de Tyr, liv. XIII, chap. XV, р. 576), онъ заплатилъ этотъ выкупъ изъ добычи, отнятой у турокъ при побѣдѣ надъ ними (Guill, de Tyr, liv. XIII, chap. XVI, р. 579). Второй былъ освобожденъ взамѣнъ сдачи города Аскалона, осаждаемаго Саладиномъ (Ernoul, chap. XXI, p. 195 и chap. XXI, p. 252).]; точно также, если король заключилъ заемъ, который онъ оказывался не въ силахъ погасить, то всѣ принесшіе присягу были отвѣтственны въ этомъ долгѣ, сдѣланномъ королемъ въ общественныхъ интересахъ [Ass., t.. I, chap. VIII, p. 611: «Если случится, что вслѣдствіе какой-либо нужды королевства или для снабженія чѣмъ-либо своей страны или для снабженія чѣмъ-либо своихъ вассаловъ, король возьметъ въ долгъ у знатнаго вельможи христіанина, живущаго за моремъ, большую сумму безановъ и, если случится, что королю ничѣмъ уплатить ему… то, судя по разуму, когда наступитъ срокъ уплаты… то король можетъ отдать ему въ обеспеченіе такое число своихъ вассаловъ, чтобы онъ считалъ, что ему какъ бы уплачено».].
Только что приведенное пѳречисленіе доходовъ короны внушаетъ идею объ обиліи ея матеріальныхъ средствъ. Въ теоріи доходы іерусалимскихъ королей были велики. Дальнѣйшее изложеніе покажетъ, что на практикѣ дѣло стояло совершенно иначе. Но раньше намъ необходимо сказать нѣсколько словъ объ организаціи королевскаго казначейства и о финансовой администраціи.
II. ОРГАНИЗАЦІЯ КОРОЛЕВСКАГО КАЗНАЧЕЙСТВА. — ФИНАНСОВАЯ АДМИНИСТРАЦІЯ.
Недостаточно декретировать налогъ; главная трудность заключается въ его взиманіи. Для этого необходимъ извѣстный административный персоналъ. Повидимому, латинскіе государи заботились о томъ, чтобы его организовать; но свѣдѣнія, доставляемыя исторіей относительно этой организаціи, до такой степени рѣдки и кратки, что мы принуждены ограничиться однѣми догадками.
Однако документы позволяютъ намъ установить четыре важныхъ пункта.
1) Взиманіе налоговъ поручалось виконту. Перечисляя многочисленныя обязанности этого королевскаго чиновника, Ассизы упоминаютъ объ его обязанности «собирать доходы сеньора [Ass., t. II, Abrège du Liv. des Ass. de la Cour des Bourg., 1-re partie, chap. VII, p. 239, 241. „Еще обязанъ виконтъ велѣть придворнымъ собрать доходы сеньора и велѣть беречь ихъ при дворѣ“.]». Это значитъ, что виконту поручалось собираніе налоговъ. Присяга, которую онъ приносилъ при вступленіи въ должность, обязывала его «блюсти права и интересы короля [Ibid., chap. Ill, p. 237.]”. Подчиненный правильному контролю и обязанный каждые три мѣсяца давать отчетъ о доходахъ и расходахъ [Виконтъ обязанъ, въ самомъ дѣлѣ, каждые три мѣсяца отдавать отчетъ въ приходѣ и расходѣ королевскому казначейству, посредствомъ секретаря: «Объ этой рентѣ, какъ поступившей, такъ и выданной, слѣдуетъ сдавать отчетъ черезъ придворнаго секретаря, каждые три мѣсяца» [Ass., t.II, Abrege, 1-re part., chap. VII, p. 241]. Тѣ же самые законы дѣйствовали и въ Кипрскомъ королевствѣ (Ass., t. II, Bans et Ordonnances des rois de Chypre, XXVIII, p. 373).], онъ являлся посредникомъ между плательщиками, съ которыхъ онъ собиралъ деньги, и государствомъ, которому онъ вручалъ ихъ.
2) Доходы, собиравшіеся виконтомъ по различнымъ статьямъ, составляли королевскую казну (secrete). Юристы изображаютъ эту казну, какъ особое учрежденіе, которому поручалось детальноѳ завѣдываніе королевскими доменами [Ass.; t. I, Liv. de Jean d’lbelin, chap. CL, p. 227; Liv. de Ph. de Nov., chap. LXXVIII, p. 550; Liv. au Roi, chap. X и XI, p. 613, 614; Clef des Ass. de la Haute Cour, CXVIII, p. 595. — Ass., t. II, Abrege, 1-re partie, chap. VII, p. 239.].
3) Во главѣ этого учрежденія стоялъ управляющій (bailli de la secrete), въ распоряженіи котораго находится персоналъ сборщиковъ податей или писцовъ (ecrivains). Филиппъ Новарскій говоритъ объ уплатѣ, производившейся въ присутствіи главнаго управляющего (grand, bailli) или писцовъ казначейства (escrivains en la secrete) [Ass., t. I, Liv. de Ph. de Nov, chap. XXXIV, p, 511.]. Авторъ Книги для короля причисляетъ къ обязанностямъ писца (eсrіѵаіп) веденіе финансовыхъ записей [Ass., t. I, Liv. au Roi, chap. X и XI, p. 613 и 614. Секретарь вписывалъ въ опись казначейства войсковыхъ животныхъ, на содержаніе которыхъ владѣлецъ могъ требовать изъ королевской кассы родъ обезпеченія, называеваемаго restor.].
4) Въ финансовомъ управленіи предсѣдатѳльствовалъ одинъ изъ главныхъ коронныхъ сановниковъ, сенешалъ. Этотъ сановникъ завѣдывалъ продажей королевскихъ земель и полученіемъ денежныхъ повинностей. Сенешалю также служащіе финансоваго вѣдомства представляли свои отчеты. Ему принадлежало наблюденіе надъ имуществомъ и доходами короля, которые онъ долженъ насколько возможно былъ увеличивать: «Когда король захочетъ, чтобы его доходы, каковы бы они ни были, внѣ или внутри его владѣній, были сданы въ аренду, онъ долженъ приказать; и сенешалъ долженъ ихъ увеличивать и умножать, какъ только онъ можетъ [Ass., t. I, chap. CCLVI, p. 408.]».
Послѣ сраженія, сенешалъ долженъ былъ наблюдать, чтобы королю была вручена полностью вся приходившаяся на его долю часть добычи: «Изъ добычи, которую пріобрѣтутъ въ битвѣ или въ походѣ, сенешаломъ должна быть получена и хранима вся доля короля. Поступленія и платежи въ королевской казнѣ должны производиться черезъ сенешала или по его приказанію [Ibid.]. Что касается до чиновниковъ королевскаго казначейства (secrete), называвшихся секретарями (secretairs), о которыхъ упоминается въ грамотахъ [Грамотою 1135 г. Фулько подтверждаетъ, что даны были поземельныя владѣнія церкви Святого Гроба въ области Антіохіи [Ass., t. II, p. 491, 492, № 14).], то повидимому эти лица были тождественны съ писцами (ecrivains), если только не понимать подъ ними низшихъ служащихъ, въ родѣ сторожей казначейства, подчиненныхъ писцамъ, также какъ эти послѣдніе были подчинены главному управляющему (grand bаіlli), а главный управляющій — сенешалу.
Но помимо этихъ немногихъ фактовъ, можно строить только однѣ догадки относительно финансоваго положенія королевской власти въ Іерусалимѣ. Мы не имѣемъ возможности высчитать даже приблизительно, каковы были ея ежегодные доходы, тѣмъ болѣе, что иногда значительная часть этихъ доходовъ поглощалась неудачной войной, иногда же они удваивались военной добычей, отнятой у непріятеля. Однако сумма расходовъ повидимому всегда превышала цифру всѣхъ поступленій. Короли были неспособны увеличить свои денежныя средства, и имъ никогда не удавалось наполнитъ свою безпрерывно истощавшуюся казну.
III. НЕДОСТАТОЧНОСТЬ НАЛОГОВЪ.
Необходимость, заставлявшая королей прибѣгать къ экстреннымъ мѣрамъ для покрытія постоянно возраставшаго дефицита.
Доходы королевской власти очень скоро начали уменьшаться подъ вліяніемъ многихъ причинъ. Прежде всего короли, побуждаемые желаніемъ покровительствовать торговлѣ своего государства и сдѣлать коммерческія сношенія между своими подданными и сарацинами частыми, удобными и нерискованными, раздавали привилегіи, обѣднявшія казначейство. Такимъ образомъ Балдуинъ II уничтожилъ отчасти ввозныя пошлины, взимавшіяся у воротъ Iерусалима. Сборникъ грамотъ Гроба Господня содержитъ текстъ грамоты, въ силу которой этотъ государь освобождалъ отъ всякой пошлины пшеницу, ячмень и овощи (1120 г.) [Cart, du S. Sep., № 45, р. 83: „Absolvo itaque ab omni exactione omnes qui portas Hierusalem frumentum aut ordeum, fabas, lenticulas, et cicer inferre voluerint, habeantque liberam facultatem ingrediendi atque vendendi ubi et quibus voluerint, absque molestia, tam Sarraceni quam Christiani, etc.“.]: «Мы даруемъ, говорится въ этой грамотѣ, полную льготу тѣмъ изъ сарациновъ, также какъ и изъ христіанъ, которыя пожелаютъ ввозить въ Іерусалимъ пшеницу, ячмень, бобы, чечевицу и горохъ. Имъ предоставляется полная свобода продавать ихъ, кому имъ вздумается, и никому не позволяется притѣснять ихъ». Это, очевидно, то самое уничтоженіе пошлины, которое имѣетъ въ виду Вильгельмъ Тирскій въ томъ мѣстѣ своей Исторіи, гдѣ онъ упоминаетъ о льготахъ, дарованныхъ Балдуиномъ горожанамъ и жителямъ Іерусалима. Правда, по исчисленію историка, эти факты относятся къ 1121, а не къ 1120 году, которымъ обозначена грамота о снятіи пошлинъ; но такоѳ небольшое различіе достаточно объясняется неточностью, съ которою Вильгельмъ Тирскій опредѣляетъ этотъ годъ: «per idem tempus [Guill, de Tyr, liv. XII, chap. XV, p. 534.]». Фуше Шартрскій, прославляя щедрость государя, «освободившаго отъ всякой пошлины пшеницу, ячмень и овощи», такжѳ упоминаетъ 1120 годъ [Fouch. de Ch., liv. Ill, chap. VIII, p. 445.].
Немного спустя Балдуинъ II отмѣнилъ пошлины, взимавшіяся у воротъ Акры со всѣхъ иностранцевъ за сукна и другіе товары, не превышавшіе стоимостью сорокъ безановъ. Если даже стоимость товара была выше, то иностранцы могли сказать, что излишекъ его предназначался для ихъ личнаго потребленія; но если они продавали этотъ излишекъ, то должны были заплатить за него обычныя пошлины [Cart, du S. Sep., № 46, p. 85, 86.— Ass., t. II, № 7, anno 1121, p. 486.].
Привилегіи, дарованныя королями членамъ духовенства, были еще многочисленнѣе, чѣмъ разныя льготы въ коммерческихъ дѣлахъ. Вслѣдствіе значительныхъ пожертвованій въ пользу церквей, у духовенства образовались обширныя земельныя владѣнія. Короли, вслѣдствіе своей щедрости, сами лишали себя имущества и приходили къ безсилію. Часто, даже сохраняя свои земли, они освобождали отъ нѣкоторыхъ пошлинъ продукты, принадлежавшіе церкви. Такъ, напримѣръ, между привилегіями, дарованными церкви Гроба Господня, мы встрѣчаемъ право безпошлиннаго ввоза въ гавани и города Триполи, Каифъ и Кесарею и разрѣшеніе на рыбную ловлю въ Галилейскомъ озерѣ ежегодно въ теченіе восьми дней [Cart, du S. Sep., № 93, р. 184; № 127, р. 231; № 155, р. 276.]. Въ этомъ отношеніи нѣтъ ничего поучительнѣѳ грамоты Балдуина III отъ 1154 г., въ силу которой онъ подтверждаетъ всѣ привилегіи, дарованныя его предшественниками въ пользу церквей [Ass., t. II, №; 34, р. 516.]. Вотъ почему папа Александръ ІV, утверждая актомъ 1255 года привилегіи и владѣнія Іосафатскаго аббатства, напоминаетъ о льготахъ, которыя были пожалованы этому аббатству Балдуиномъ I и его преемниками [Delaborde, № 49, acte de 1255.].
Впрочемъ нечего было и думать о томъ, чтобы вернуть себѣ то, что уже разъ было уступлено. Всякое пожертвованіе, всякая привилегія немедленно же дѣлались неотмѣняемыми. Ассизы во многихъ мѣстахъ напоминаютъ объ обязанности короля «охранять и поддерживать и твердо блюсти всѣ пожертвованія другихъ королей» [Ass. t. I, Liv. au Roi, chap. II, p. 608. Также, произнося присягу при вассалахъ своихъ, король клянется, «что онъ будетъ соблюдать и охранять и другимъ велитъ наблюдать и сохранять всѣ дарственныя записи и привнлегіи, которыя его предки даровали и совершили въ этомъ королевствѣ». (Liv. de Jean d’lbelin, chap. 143, p. 310, 311).]. Какъ-бы государь ни порицалъ щедрость своихъ предшественниковъ, законъ все-таки принуждалъ его увѣковѣчивать результаты этой щедрости.
Вслѣдствіе многочисленныхъ и постоянно повторявшихся пожертвованій, короли дошли до того, что не знали точныхъ размѣровъ и точнаго числа своихъ помѣстій. Доказательствомъ этого невѣдѣнія служитъ признаніе, сдѣланное Балдуиномъ I въ одной дарственной грамотѣ монастырю Спасителя на горѣ Ѳаворѣ. Уступая монахамъ многія изъ помѣстій, онъ перечисляетъ нѣкоторыя изъ нихъ и затѣмъ прибавляетъ: «sunt autem et alia plurima quorum nomina ignoramus [Cod. Dipl., t. I, № 1, p. 1. Грамота отъ 1107 г.]». Отсюда вытекали всевозможныя столкновенія, а особенно чрезвычайная легкость для всякаго рода узурпацій. Короли, не пытаясь защищать земли, законные владѣтели которыхъ были имъ неизвѣстны, лишали себя доходовъ, связанныхъ съ этими землями, — отъ чего королевская казна еще болѣе бѣднѣла.
Легко понять послѣдствія такого порядка вещей. Для того, чтобы справиться съ финансовыми затрудненіями, королевская власть нарушала тѣ привилегіи, которыя она добровольно уступала. Это была опасная игра, потому что она лишала королей всякихъ услугъ, дѣлавшихся ради извѣстныхъ выгодъ. Насталъ день, когда привилегіи, освобождавшія венеціанцевъ и гѳнуэзцевъ отъ таможенныхъ пошлинъ при въѣздѣ и выѣздѣ изъ городовъ, а также и отъ акциза на куплю и продажу, начали считаться мертвой буквой. Мало-по-малу въ общія правила о льготахъ проскользнула масса всякихъ ограниченій. Дѣло дошло до того, что въ 1244 г. венеціанскій правитель Марсиліо Джурджіо высказывалъ горькія жалобы [Heyd (Hist, du Com. du Lev., t. I, p. 337, 338) приводитъ нѣсколько дипломовъ, нарушавшихъ неограниченное освобожденіе отъ пошлінъ и въ особенности одинъ дипломъ 1192 г., въ силу котораго генуэзцы обязаны были платить пошлину, если они, высадившись въ Тирѣ, продавали товары, привезенные изъ мусульманскихъ странъ, или провезенные черезъ эти страны.]. Развѣ латинскіе государи забыли объ огромныхъ услугахъ, оказанныхъ имъ венеціанцами и генуэзцами въ войнахъ съ невѣрными? [См. гл, III: Воинская повинность.]. Іерусалимскіе короли должны были находиться въ очень стѣсненныхъ обстоятельствахъ, чтобы рисковать охлажденіемъ и даже отчужденіемъ отъ себя такихъ драгоцѣнныхъ союзниковъ.
Изыскивая всевозможныя средства, королевская власть прибѣгала еще къ чрезвычайнымъ налогамъ ради какой-нибудь опредѣленной цѣли. Въ 1177 г. Балдуинъ IV желая повысить іерусалимскія стѣны и не находя нужныхъ средствъ для этого въ казначействѣ, издалъ распоряженіе о новомъ ежегодномъ налогѣ [Guill, de Tyr, liv. XXI, chap. XXV, p. 1048: „Facta collatione inter principes, tam seculares quam ecclesiasticus, collecta eat certae quantitatis pecunia annuatim persolvenda“.]. Но самый замѣчательный примѣръ такого налога относится къ 1182 г. Въ это время, говоритъ Вильгельмъ Тирскій, король и бароны находились въ совершенномъ безденежьи: «Rex enim et alii principes in tantam descenderant egestatem, quod ad explenda debita munia omnino erant insufficientes» [Guill, de Tyr, liv. XXII, chap. XXIII, p. 1109—1112.], Тогда парламентъ, собравшійся въ Іерусалимѣ, установилъ налогъ на покрытіе издержекъ по охранѣ королевства, которому угрожали набѣги Саладина. Въ каждомъ городѣ королевства избирались четыре «разумныхъ и заслуживающихъ довѣрія” человѣка, чтобы собрать со всѣхъ жителей королевскихъ владѣній налогъ въ два процента съ дохода, и по стольку же съ недвижимаго имущества и съ товаровъ, находившихся въ магазинахъ [Ibid.: „Decretum est publice, quod in qualibet civitate regni, quatuor eligantur viri prudentes et fide digni qui et ipsi, juramento corporaliter praestito, quod in praesenti negotio bona fide debent versari, primum pro se debeant dare, deinde alios ad idipsum compellere, de singulis centum byzantiis, quos habent, vel eorum valens, sive in rebus penes se constitutis, sive in debitis quae sibi debentur, byzantium unum; de reditibus vero, de singulis centum byzantiis, byzantios duos”.].
Духовенство, наравнѣ съ свѣтскими лицами, также подвергалось этому налогу: «Еще было постановлено, что каждая церковь и каждый монастырь, и всѣ бароны, сколько- бы ихъ ни было, и всѣ подъ-вассалы должны будутъ заплатитъ по два бизантина съ каждыхъ ста бизантиновъ ихъ дохода [Ibid.: „Decretum est etiam, quod singulae ecclesiae, et singula monasteria, et barones omnes, quotquot sunt, et vavassores etiam, de singulis centum byzantiis quos habent in reditibus, sicut et alii de regno quicumque reditus habent, debent dare duos byzantios“.]». Наемники подвергались налогу въ одинъ процентъ [Ibid.: „Solidarii vero de singulis centum byzantiis, byzantium unum“.]. Наконецъ владѣльцы помѣстій должны были обложить своихъ крѣпостныхъ налогомъ въ одинъ безанъ съ каждаго дыма, «такъ что, говорится въ декретѣ, если деревня имѣетъ сто огней, то слѣдуетъ заставить крестьянъ заплатить сто безантиновъ [Ibid.: „Ita, quod si casale centum focos habuerit, centum inde byzantios persolvere rusticos compellat“.]». Собранныя такимъ образомъ деньги должны были расходоваться «нѳ на мелкія нужды королевства, но единственно на защиту территоріи” [Guill, de Tyr, liv. XXII, chap. ХХIII „Haec autem sic collecta’pecunia expendi non debet in minutis regni negotiis, sed in defensione terrae tantummodo“.]. Они были внесены въ приходъ писцомъ, завѣдывавшимъ налогами (ecrivain des tallies), и положены на храненіе въ Іерусалимѣ и въ Акрѣ.
Безъ сомнѣнія вотированіе подобнаго налога могло помочь королю справиться съ временными затрудненіями: но въ дѣйствительности оно не улучшало задолженнаго положенія финансовъ. Сбиравшійся въ теченіе только одного года [Ibid,: „Fietque semel, et non reputabitur pro consuetudine in posterum“.], этотъ налогъ не открывалъ для королевской власти никакого новаго ресурса. Латинскіе государи очень удачно организовали цѣлую систему сборовъ, которая могла-бы приносить имъ большіе доходы, но которая оставалась безъ дѣйствія.
ЗАКЛЮЧЕНІЕ
Въ общемъ, источники доходовъ королевской власти были многочисленны и разнообразны; таможенныя и дорожныя пошлины, откупы или монополіи извѣстныхъ отраслей промышленности, доходы, извлекавшіеся изъ пользованія королевскими прерогативами. Взиманіе всѣхъ этихъ налоговъ было обезпечено персоналомъ служащихъ, управляющимъ и писцами казначейства и виконтомъ, которые собирали деньги съ плательщиковъ и хранили ихъ въ общественныхъ кассахъ. Между тѣмъ налоги очень скоро свелись къ весьма незначительной цифрѣ. Финансовыя затрудненія, отъ которыхъ страдала монархія, замѣчаются на каждой страницѣ повѣствованій современниковъ. Историческіе тексты свидѣтельствуютъ о безсиліи королей удовлетворить необходимымъ расходамъ и говорятъ о жестокихъ затрудненіяхъ, въ которыя попадала королевская власть. Ей было знакомо не только стѣсненное положеніе въ денежныхъ дѣлахъ, но и совершенное безденежье. Истощивши всѣ свои средства и обремененная долгами, она не всегда могла устоять противъ вѣроломныхъ внушеній. Стѣсненное положеніе являлось дурнымъ совѣтникомъ. Вѣроятно не разъ случалось то, что Вильгельмъ Тирскій разсказываетъ о Балдуинѣ III, который, увлекаемый слѣпою жадностью, произвелъ настоящій набѣгъ на стада, пасшіяся въ Панеадскомъ лѣсу (1156 г.): «Послушавшись совѣта нечестивыхъ, король созвалъ своихъ рыцарей и бросился внезапно на арабовъ и тюркомановъ, которыхъ онъ захватилъ беззащитными и вовсе не ожидавшими такого набѣга. Онъ напалъ на нихъ, какъ на враговъ, и предалъ ихъ алчности своихъ приближенныхъ. Нѣкоторые спаслись бѣгствомъ; другимъ же удалось укрыться въ лѣсной чащѣ… Всѣ остальные погибли отъ меча или были отданы въ тяжелое рабство [Guill, de Tyr, liv. XVIII, chap. XI, р. 836, 837. Особенно замѣчательны тѣ выраженія, которыми изображается бѣдственноѳ состояніе Балдуина III. „Rex enim aere gravatas alieno, et multis obligatus debitis, cum non haberet unde creditoribus satisfacere posset“. — Уже въ 1108 г. Балдуинъ I разграбилъ караванъ на пути изъ Дамаска въ Египетъ (Ibn-al-Athir, Lе Kamel, Hist, ar., t. I, p. 272).]».
Въ краснорѣчивыхъ выраженіяхъ благочестивый архіепископъ Тирскій клеймитъ подобный насильственный поступокъ, совершенный надъ людьми, «положившимися на королевское слово» [Guill, de Tyr, liv. XVIII, chap. XI, p. 836: „Impetrata tamen prius domini regis gratia“.]. Въ другой разъ хроникеръ упрекаетъ короля Амори I за его чрезмѣрную жадность: «Всякій владѣтельный князь, а въ особенности король, говорилъ Амори въ бесѣдѣ съ Вильгельмомъ, долженъ всегда тщательно избѣгать недостатка въ деньгахъ по двумъ главнымъ причинамъ: во-первыхъ, потому что богатства подданныхъ находятся въ безопасности, когда тотъ, кто управляетъ ими, нѳ терпитъ нужды; во-вторыхъ, потому что у него должны быть всегда въ рукахъ средства удовлетворять всѣмъ потребностямъ своего королевства, особенно если случается что-нибудь непредвидѣнное, — и потому въ подобныхъ случаяхъ предусмотрительный король долженъ быть въ состояніи дѣйствовать широко, не отступая ни передъ какими издержками, чтобы по этому судили, что онъ обладаетъ всѣмъ необходимымъ не только для самого себя, но и для блага своего королевства». И историкъ обвиняетъ Амори въ томъ, что, желая обезпечить себя отъ недостатка въ деньгахъ, онъ чрезмѣрно истощалъ имущества своихъ подданныхъ [Guill, de Tyr, liv. XIX, chap. II, p. 886: «Principem quemlibet, et maxime regem, semper hanc debere penes se providentiam habere, ne egeat, propter duo: tum quia tuta est opulentia subjectorum, ubi nun eget imperator; tum quidem et prae manibus habeat, unde necessitatibus regni sui, si forte inopinatae ocurrant, consulat: et in eo casu, regem providum oportere esse abunde munificum, et sumptibus omnino non parcere, ut non sibi, sed regni usibus, quicquid id est videatur possidere».].
Но какъ-бы ни были многочисленны подобные факты, они не могли замѣнить собой правильной, предусмотрительной и экономной администраціи, представлявшей единственное средство пополнить все болѣе и болѣе возраставшій дефицитъ. Королевская власть, которую принудили къ дарованію многочисленныхъ умирала отъ истощенія. Она платилась за свое великодушіе, за свою неопытность и непредусмотрительность. Надо также признать, что она была жертвой роковой необходимости, заставлявшей ее поддерживать почти непрерывную войну. Вслѣдствіе этого она никогда не могла выбиться изъ безвыходныхъ финансовыхъ затрудненій.
Текст приводится по:
Додю Гастон: “История монархических учреждений в Латино-Иерусалимском королевстве (1099-1291 г.)
перевод с француского
С.-Петербург. Издание Л.Ф. Пантелеева. 1897.
